Паладин проснулся не в настроении и позже обычного. Спустился в гостиную. Уставился в окно на казармы. Кофе, который сварил Бениго, сегодня был слишком горьким, запах хлеба из пекарни вызывал тошноту, а солдаты в казармах казались ему вялыми и медлительными. Да и Лори куда-то запропастился. Как раз, когда Нашер нуждался в поддержке друга, его не оказалось рядом.
Нашер вдруг осознал, что его больше не устраивает собственная жизнь, потому что иллюзорная стабильность, которую он себе вообразил и свято в неё верил, вдруг обманула его и разрушилась.
Он вернулся в спальню в ещё более скверном расположении духа и посмотрел в другое окно, которое выходило на улицу. Невервинтер за окном жил собственной жизнью. Его не волновали ни дела, ни тревоги Нашера. И мир вокруг показался ему таким равнодушным. Это ясное весеннее небо над головою, солёный морской воздух, эти с детства знакомые улицы, мосты, статуи, дома, - всё это навеяло на Нашера ощущение полного одиночества.
Погода разъяснилась, и весна снова вступала в свои права. И только по ночам холодные зимние ветра дули с севера, не давая забыть о беде, случившейся с горой Хотенау. Но никому не было до неё дела. Лорд Ксантус отмахнулся и пообещал, что к следующей зиме всё уладит, а пока тепло, нет причин об этом думать, потому что у его царского величества есть дела и поважнее.
Город пестрел разноцветными красками: жители города разрядились в цветные одежды с наступлением весны. На соседней улице раскинулся рынок, приехали циркачи, клоуны и торговцы. Все и думать забыли о том, что сказал Дестер. За окном всё галдело, веселилось и радовалось жизни, и только лицо Нашера оставалось мрачным.
После того, как всадники лорда, а также тщедушные священники Дестера (которых Нашер считал ни на что не годными бестолковыми бездельниками) отправились в погоню за Арибет и вернулись изнурёнными и выдохшимися, Нашер даже не удивился. Лорд снарядил новую погоню в тот же день, объявил Арибет и Фентика врагами Невервинтера, и строго-настрого запретил своим людям возвращаться в город, пока они не поймают беглецов. С тех пор о них не было ни слуху, ни духу вот уже несколько дней.
Пока Нашер стоял, обуреваемый тревогами, и пытался привести мысли в порядок, под окном не спеша шли три девушки, сплетничая и стуча каблучками. Их свежая юность вдруг показалась Нашеру неземной красотой. Одной из девушек ветер сдул с плеч лиловую шаль, обнажив упругие груди в корсете. Девушка поймала шаль, засмеялась и откинула волосы с белой шеи.
Паладин судорожно сглотнул и отвернулся.
Сегодня ночью ему приснилась обнажённая нимфа.
Он посмотрел на свою пустую постель. Подумал о Диане. Он больше не мог быть один.
- А, пропади всё пропадом! – сказал он сам себе и вышел из спальни.
Он решил во что бы то ни стало найти Диану и жениться на ней. Сейчас.
В гостиной развернулась какая-то возня. Бениго носился туда-сюда, пришли незнакомые люди и вели себя по-хозяйски. После переезда Маугрима спокойная обитель Нашера превратилась в осиный улей. Эти постоянные посиделки в гостиной далеко за полночь, разговоры на незнакомом языке, любопытные взгляды, обшаривающие каждый угол дома. Маугрим говорил, что он заключает важные сделки и разрабатывает планы «для благополучия города». И Нашер ничего не мог ему сказать, но его раздражение переходило в гнев.
- Что здесь происходит? – резко спросил он.
Дверь на улицу отворилась, и в гостиную вошёл Маугрим. Как всегда, он улыбнулся одними губами. Глаза его остались холодны и непроницаемы.
- Сэр Шрам пожаловал, - ответил Бениго. – И с тех пор этот дом не знает покоя. И моя подагра тоже.
Слуга заохал, что-то ещё пробурчал, но никто его не расслышал.
- Если ты мне не рад, то наш уговор можно считать несостоявшимся, - сказал Шрам, взглядом сбивая спесь с паладина.
Нашер взял себя в руки. С этим человеком нельзя было ссориться.
- Я не это имел в виду, - стал оправдываться он, отчего раздражался ещё больше и замаскировал гнев улыбкой. – Будь как у себя дома. Увидимся вечером. Присмотришь за казармами?
- С удовольствием! Но куда ты бежишь, как ошпаренный? Есть проблемы? – спросил Шрам, сдвинув брови.
- Да. Дела, несделанные вовремя, становятся проблемами.
- Вот как? Может, я смогу помочь?
Нашеру совсем не хотелось никого посвящать в свою личную жизнь. О ней он не распространялся. Он мог многое рассказать о себе, но репутацию своей возлюбленной под удар подставлять не хотел. Хватало и того, что о Диане знал Лори. И то он увидел их вместе случайно.
- Ты говорил, что любишь девушку из Громового Дерева. И это не Арибет. Кто она? И где она? – с хорошо разыгранным участием спросил Шрам.
- Её здесь нет.
- Я могу помочь тебе её найти.
- Её здесь нет, - повторил паладин и вышел на улицу.
Во дворе казарм к Нашеру подошли два солдата в серой униформе караульных.
- Что патруль делает в казармах? Разве не было приказа не покидать посты?
Солдаты потупились и затоптались на месте.
- Срочное дело, сэр, - сказал один из них.
Нашер выжидающе молчал, сверля глазами солдата, как препятствие на своём пути. За ним в двери стоял Маугрим и тоже слушал.
- Сэр Нашер, Месил и Берам пропали… Их нигде нет.
- Я их отправил в отпуск, разве Бениго не говорил вам?
- Нет, сэр! Я… мы хотели узнать, что с ними случилось.
- Я с этим разберусь. А теперь марш обратно!
- Да, сэр!
Нашер подождал, когда солдаты выйдут за ворота.
- Бениго! Иди сюда! – позвал он.
Слуга выбежал во двор, прихрамывая и щуря подслеповатые глаза. Он закрыл за собой дверь прямо перед носом у Маугрима.
- Ты оформил Месила и Берама в отпуск? – спросил Нашер.
- Нет, сэр, вы мне не говорили.
Гнев Нашера вырвался наружу.
- Если я забыл тебе сказать об этом, почему ты сам не догадался, когда увидел, что они ушли вместе с Арибет? Я что, обо всём должен помнить? Скажи, зачем мне слуга, за которого я должен делать всё сам? От тебя нет никакого толку! Если лорд узнает, засудят и тебя, и меня!
- Простите, сэр, но я не припомню, чтобы какие-то солдаты ушли вместе с вашей подругой. Она ушла вместе с господином Фентиком.
- Ты порой не помнишь дни и числа! Или может быть, ты вообще спал, чёртов ты засоня! Как я теперь буду оправдываться перед лордом?
- Да, я спал в тот день, сэр! Но леди перед уходом меня разбудила, и я видел собственными глазами, как она ушла вместе с учеником Мастера Дестера.
- Ты большой лентяй и растяпа, Бениго! Ты знаешь об этом?
- Извините, сэр Нашер, но тот день я отлично помню, как лицо своей покойной матери! Потому как прислуживал леди и господину Фентику. Она нехорошо о вас выражалась, когда уходила… Но совершенно точно, что они ушли вдвоём. Ни один из ваших солдат их не сопровождал. Я могу поклясться часами Невервинтера! Своей головой!
- Твоя пустая голова, Бениго, ничего не стоит! Она может слететь с твоих плеч в два счёта! Так же, как и моя теперь.
- Я клянусь вам Лордом Хелуэтом Невером! – в отчаянии вскричал Бениго.
- Замолчи! Беги, проверь, не ушёл ли отчёт в Совет! Да впиши туда, что этих двоих я отправил в отпуск! Скорее, болван!
Бениго вскинул руки, запричитал и побежал в канцелярию.
- Я не верю ему. Старику уже давно пора на пенсию. А ты напрасно это сделал, - сказал Маугрим. – Твоя репутация и так подмочена, а ты ещё затеваешь подозрительные делишки.
Он всё слышал, и Нашеру стало неприятно.
- Бениго – осёл, но он всегда честно сознаётся, если опростоволосился. И я верю ему. Мне предстоит выяснить, куда девались эти два хлопца. Если они не ушли с Арибет, то не могли просто так исчезнуть. Ничто ведь не исчезает бесследно, так?
Нашер ушёл в конюшню.
- Ещё как исчезает, Нашер. Ещё как. Комар носа не подточит!
В казармы как раз заявился Грегориан, и Маугрим кивком головы отправил его за Нашером. Он понял всё с полуслова.
***
Нашер оседлал своего белого скакуна и полетел стрелой прямо в Гнездо Нищего. Оставив коня страже, он осторожно пробрался к дому Дианы. Никто ничего не заподозрил, кроме Грегориана. Он крался за следом как тень.
Почти всех беженцев уже выселили. Остались только те, что были под вопросом, и Нашер с тоской смотрел на опустевшие и разорённые дома, на грязь и помои вокруг. Как же эта часть города была непохожа на роскошный Центральный Квартал. Словно пятно на солнце. Словно гниющая рана на теле разодетого в шелка и золото короля.
Нашер хотел было войти в квартиру Дианы, но что-то остановило его. Он сделал шаг вперёд, но потом развернулся и побежал назад. Грегориан резко отпрянул и спрятался между трущоб.
Паладин расспросил стражников, куда отвезли первых беженцев. Ему ответили, что всех вывезли к воротам и там выставили из города в чисто поле.
И он снова вскочил на коня и погнал его во весь опор к воротам. Капли пота выступили на его лице и шее, волосы слиплись.
У ворот ютилась кучка больных и голодных беженцев, но Дианы среди них не было. И он снова принялся расспрашивать, куда ушли остальные беженцы. И снова получал неопределённые ответы.
Один из беженцев в помятой одежде подошёл к паладину. У него были умные печальные глаза.
- Нас привезли в повозках к воротам. Партиями по двадцать человек. А потом выпустили из клеток, и мы были предоставлены сами себе. Многим некуда было идти, и они остались у стен города умирать от голода и болезней. Часть ринулась в Порт Ласт, другая разбрелась по окрестным деревням, третья отправилась в долгий путь домой. Те, кому некуда было идти, но кто мог ходить, кого не подкосили голод и болезни, основали лагерь вон там, у леса.
Нашер выслушал беженца. Он говорил и вёл себя не как разбойник и бродяга.
- Кто ты? – спросил паладин.
- Я был учителем, - ответил беженец и вздохнул.
- Почему же ты не пошёл в лагерь? Ты болен?
- Мне некуда идти. И я не хочу никуда идти. В этом городе осталась вся моя жизнь, весь её смысл. Я словно оболочка без души. Иди, паладин, ищи, что ищешь. И не думай обо мне, - сказал учитель, жестом останавливая Нашера, принявшегося шарить по карманам в поисках мелочи. – Ты ничем мне не поможешь.
Он грустно улыбнулся и побрёл прочь.
«Как много достойных людей вышвырнули из города, - подумал Нашер, вытаскивая руки из пустых карманов. – И как много негодяев осталось там».
Нашер побывал в лагере возле леса, но не узнал ровным счётом ничего. Как и Грегориан. Паладин был осторожен. Он долгое время стоял на бугре и внимательно наблюдал за лагерем, но Дианы и там не оказалось. Он хлестнул коня от злости и отправился обратно в город. В казармы ему возвращаться не хотелось. Видеть Маугрима тоже. И он решил побродить по набережной.
Привязав коня к дереву, он прогулялся по берегу в лучах заходящего солнца. Плеск волн и роскошные галеоны, качающиеся на волнах, немного успокоили его. Он вспоминал, как они с Дианой ночами сидели на берегу в длинных плащах с капюшонами, скрывавших их от чужих глаз, смотрели на волны и украдкой целовались. Где её теперь искать? Нашер не находил себе места, а вопросы всё множились и множились в его голове. Почему он так долго медлил? Почему сразу не отправился на её поиски? Чего стоит теперь вся его военная карьера, когда Дианы нет рядом? Он начал всё это делать ради неё, но слишком увлёкся и поменял свои цели местами. И вот теперь он сидит здесь один, без
