Сумерки встреч.
Не трудно заметить, а ещё труднее пройти мимо того факта, что не только окружающий мир определяет наше умонастроение, но и сама внутренняя душевная константа, накладывает свои краски на внешний мир. Что, видимо, учёл следовавший своим путём одинокий прохожий, который, не смотря на ясность погоды, вооружившись зонтом, с помощью его скрывал не ясность и нахмуренность своего лица. При этом этот одинокий прохожий не слишком спешит раскрываться и медленным шагом, под прикрытием своего зонта, который опущен до уровня его глаз, следует от одного шумного людского барного пристанища, скорей всего к другому, до которого, судя по выбранному им маршруту, можно добраться лишь путём различных подворотен.
И хотя такой путь не только скучен, тёмен, но и нередко опасен для одинокого путника, то он, судя по всему, не то что не учитывал эти возможности, а скорее всего, он решил не обращать на них внимание и, заставляя считаться только с собой, большее значение придавал своей хмурости настроения или характера, который опираясь на его внутреннюю силу и мотивы, сам и нёс угрозу. Так что, наличие в его руках зонта, пожалуй, имело своё приложное обоснование, не давая раньше времени или лучше сказать, вне зависимости от окружающей погоды, не позволяет промокнуть слишком любопытным, так спешащим заглянуть туда, куда их не просят прохожим. Ну а то, что одинокий прохожий, надвинув на свои глаза зонт, тем самым отстранился от внешнего мира, то это как раз и говорило об этом многом, куда не просят.
Но зонт, это всего лишь внешняя оболочка, создающая только первую видимую стену прикрытия, когда как будоражащие ум одинокого прохожего, свойственные всякому одиночеству мысли, уже создают вторую стену – трудно пробиваемую капсулу автономии, не позволяющую без его разрешения, проникнуть к нему под зонт. Ну а всё это его окружение, в свою очередь позволяет ему, не спеша, глядя себе под ноги, тем же темпом поразмышлять над любыми вещами или на крайний случай над тем, куда он или тот встречный человек, так безрассудно, прямо сейчас встаёт у него на пути.
– Смотри куда прёшь! – налетев на это одиночество под зонтом, не смея терпеть на своём пути вообще никого, заорёт этот безрассудный прохожий, сбившийся со своего, теперь не столь прямого пути. Но одинокий прохожий, не то что не успевает, а он даже не спешит аргументированно, с указанием точных адресов, ответить этому торопыге, как тот, заметив, что окружающая безлюдная обстановка, да и молчаливый характер этого типа с зонтом, не слишком способствует конструктивности диалога, решает быстро обойти его и ещё быстрее рвануть подальше от этой странности, при виде которой его, аж, бросило в озноб.
– Ещё зонтом прикрылся. – Всё же не выдерживает и, достигнув безопасного расстояния, шлёт свои проклятия в спину одинокому путнику этот заспинный правдоруб, наведя этого любителя ненастья на свою новую мысль.
–Человеческая судьба, это лотерея или всё же предначертанность? Хотя, возможно, и то, и то, имеет своё приложное место. – На одно мгновение остановился задетый этим спинным замечанием, носитель этого чёрного зонта и такого же комплекта одежды, включающего в себя чёрный костюм и перчатки, которые служили прикрытием не его рук от окружающего мира, а наоборот, самого мира от этих ледяных рук. А какими они ещё могут быть, когда ненастье его души, источало только ледяной холод.
– Вот оно, как бывает. – Усмехнулся человек с зонтом, решив посмотреть на эту естественность, которая вдруг посмела!.. – Интересно, а что он…– Не успел додумать человек с зонтом, как стук каблучков, своим лёгким отзвуком, перебил всё его желание, не только интересоваться этим посмевшим, но и даже оглядываться в сторону несущегося в его сторону звука каблуков. Ведь в них очень ясно отстукивалась безоглядочные требования к каждому, осмелившемуся посмотреть на него лицу. И лишь после того, как носительница каблуков, сравнялась с одиноким путником, он сумел разглядеть её.
И как к удивлению стоящего на месте одинокого прохожего оказалось, то и эта проходящая мимо него дама, тоже была вооружена зонтом, к которому у неё, как и у него, была такая же глазная предубеждённость.
– А вот это, даже уже интересно. – Глядя на свои перспективы игры в предположения, своего рода лотерею, усмехнулся этот темнила. – Ладно, пусть гуляет, а мой зонт сегодня, прикроет кого-нибудь, понеобычнее. – Посмотрев сначала на правдоруба, а затем вслед вышагивающим вдаль каблукам, потерев ручку зонта, сделал для себя вывод его носитель.
И хотя человек с зонтом, склонялся к тому, что жизнь есть игра и при том в лотерею, он всё же отдавал предпочтение сыграть с ней в свою игру, под названием «домино». Ведь по своей сути, все существующие игры большим разнообразием не блещут и могут свестись к одной модели –перетягивания каната. Так все эти игры: «понижение-повышение», «минус-плюс», «тепло-холодно», «верю-не верю», ну и дальше в таком же духе, уже в самом своём названии отражают правила игры, где всего лишь правильный выбор полюса, и позволяет стать её победителем. Что, пожалуй, скучно и поэтому незнакомец, предпочитая разнообразие, используя все эти наработки из различных игр, смешав их, и как в лотерею, ставя на удачу, отправлял в свой полёт новую доминошку.
–Ну а для этого, нужно лишь всего-то, хорошенько завести одну душу. – Человек с зонтом резюмировал главное правило, которому надо следовать в этой игре его «домино». – Ну, а зная, что скорость несоответствия желаний самого человека, везде поспеть и всё получить, и разумений внешнего мира, то всегда можно без труда наклонить эту доминошку. – Таким образом, размышлял незнакомец, проследовав взглядом вслед за хозяйкой звонких каблуков.
– Была, не была. – Подкинув в уме кости, соединив формулу игры «верю, не верю», со своей удачливой игрой, незнакомец теперь уже шагово последовал за хозяйкой основного постукивающего звука, звучащим в этом заглушенным по краям стоящим домами вакууме. Ну а сама носительница этих звуков, хоть и была поглощена ударностью своих каблуков, тем не менее, даже не поворачивая головы, с расстояния могла интуитивно определить, что чей-то взгляд сзади, не только остановился на ней, но и, пожалуй, уже следует, как по её изгибам спины, так и за ней. Что определённо начинает навеивать на неё не очень, а даже очень пронизывающие мысли, которые будь на их месте порывистый ветер и то, наверное, так бы не застудил душу до самых костей.
– И зачем я только пошла этой дорогой? – Очень быстро стала задаваться вопросами к себе Алёна, сжав ещё крепче ручку зонтика, который она, уходя с ночёвкой в гости, всегда брала с собой. Ну а сейчас, имея должные на то основания, свой неуживчивый с серыми обстоятельствами окружающего мира характер, благодаря ему, зашла в этот мир подворотен, где ей показалось, будет забавно и даже интригующе, раскрыв зонтик, выдать себя за агента спецслужб.
– Да что ему от меня нужно? – Не позволяя себе повернуть голову и слыша сквозь своё учащенное биение сердца, стук преследующих её шагов, Алёна скорей всего, уже знала ответ на этот свой запоздалый вопрос.
– Бритвой по шее и в мусорный бак. – Встречный бак, своим затрапезным видом, определённо навеял и сбил Алёну с правильной, но даже подумать страшно, что за мысли, которая только стоило Алёне миновать бак, как тут же влезла в её голову, заставив её подогнуть от страха ноги и чуть не выронить зонт, а заодно и язык изо рта.
– Нет…– Сжав свои губы, Алёна, испугавшись даже озвучить у себя в голове то, на что по её мнению, способен этот однозначно маньяк, сумела не слишком самоуверенно положиться на свои, судя по её подогнувшихся ногам, не слишком большие силы. И хотя впереди уже показался выход из этого фигурального тупика, а в реальности из подворотни на проспект, где скорей всего, даже не смотря на это вечернее время, всё же людей не сравнено больше, Алёна, как сама чувствует, совершенно не может ускорить свой шаг, а придавленная взглядом сзади идущего незнакомца, еле передвигает свои ноги.
– Ну, ещё чуть-чуть. – Искусав губы до крови, Алёна пытается подогнать себя к этому в шаговой близости спасению, как неожиданно, вдруг, что, конечно, не вдруг и совсем, и не неожиданно, а наоборот, даже очень ожиданно и логично, она не замечает (что тоже не удивительно, когда вас преследует маньяк) под ногами небольшого отступления от правила ровности поверхности и споткнувшись об или нет, в него, само собой, теряет устойчивость и падает куда-то вниз. Ну а маньяку, как об этом думает Алёна, только это и надо, и он, используя её зависимое от падения беспомощное положение, накинувшись на неё, приступает к своим, в одно мгновение замысленными и навеянными его природой прегрешениям.
В одно полётное мгновение, как об этом представляет реальность, вся жизнь пролетела перед глазами Алёны, которая вдруг обрела дар предвидения и смогла узреть всю степень своего и этого маньяка падения. Но Алёна всегда считала и даже доказывала, что она полностью сама кузнец своего счастья и частично чужого несчастья, что и повлияло на её окончательный выбор, либо стать лёгкой добычей для маньяка, либо же ткнув ему зонтиком в рыло, тем самым преподать ему урок. Так что и говорить нечего, и как только Алёна, сначала воткнулась в грязь руками, а затем по инерции уже хапанула ртом земли, она собралась с последними силами, закрыла глаза и резко развернувшись в обратную сторону, не дожидаясь нападения, выплюнула в предполагаемую сторону всю накопившуюся в ней злость и смесь из земли и грязной жижи, которую она, хлебнув, набрала в рот.
Но к её удивлению и даже частично к радости, ожидаемая ею борьба за свою жизнь на этом и закончилась. И как только она открыла глаза, то перед ней предстал не поверженный противник, который получив в лицо этот жидкий удар, не смог устоять и рухнул, а к её удивлению, на его месте стояла только тёмная пустота подворотни. И хотя Алёна могла сделать предположение о том, что именно волшебная смесь, состоящая из грязной жижи, её энергетики, облечённое в её желание, попав в лицо этому маньяку, растворила его в своей никчёмности, но она всё же не стала домысливать. И Алёна, оставив всё как есть, быстро подскочив на ноги, очень быстро рванула вниз к выходу из этой подворотни, где у въезда остановилось жёлтое такси, из которого, не обращая внимание на эту несущуюся им навстречу чумазую девчушку, вывалился эксклюзивного вида, весь зализанный молодой человек.
– Мне надо зализать раны. – Грохнулся от смеха прямо коленями на землю, никогда не сдерживающийся над своими шутками, ржущий элитарий Макс. Чьё вдохновенное собой состояние, объясняло то, что он никого вокруг кроме себя, занимающего всё и все пространства вокруг, не мог увидеть. Так что бегущая грязнуля Алёна, могла орать, не орать и даже истошно завывать, и всё равно элитарий Макс, вряд ли её заметил. Что он и продемонстрировал спохватившись за свои штаны в части их замка, который он тут же принялся с трудом расстёгивать, для того чтобы продемонстрировать свою независимость от мнений других.
– Фи, Макс. Это не эстетично. – Произнесла хозяйка, высунувшей из салона
