спеца, мозг которого не переставая работал во всё длительное время криосна. Надеемся, он не исчерпал свой ресурс, но, напротив, усилил интеллектуальные возможности! — (лесть – значимый и эффективный эмостимул для примитивно мыслящих существ, КСВС).
— Благодарю покорно! Дайте подумать, чтобы проверить, не испеклись ли мои извилины, вернее, не отморозились ли и не повредились ли, когда оттаивали. Карандаш и бумага внутри. Они, вроде бы, чистые. А, постойте! Что насчёт грифеля?
— Логически безупречный вариант: плотность грифеля абсолютно соответствует плотности внешней оболочки. За этим следит специальная служба Зигана Шухаревича, патентованного изобретателя. Следовательно, на границе раздела сред равной плотности не может существовать слой видеоспор, отчего письмо не проявляется в момент написания.
— А вы проверяли? (недоверие, жёлтый уровень, биип. КСВС)
— Буковски, прочесть письмо по патентованной технологии можно только при помощи глаз или сканирующей установки. Но и глаза, эти несовершенные рудименты совершенных конструктов, и тем более дотопотные сканеры – всё по определению покрыто слоем видеоспор. Сканер имеет отличную от письма плотность, такова его технология. Между ними нельзя быстро и эффективно создать однородную среду, свободную от осеменения. А видеослой – не просто заметная со стороны поверхность, похожая на кривые компьютерных моделей вашего времени. Подключившись в ней, можно использовать её как удалённый глаз в оптическом диапазоне, и не только! Можно перевести чувствительность поверхности в инфракрасный диапазон или диапазон рентгеновских лучей. Фишка в том, что вытесненные полем на поверхность капсулы видеоспоры «смотрят» только в одну сторону, чтобы было понятно – как бы стоят спиной к содержимому капсулы. Такова патентованная технология!
— Так! Хорошо! Но это всё до той поры, пока на видеоспоры действует вытесняющее поле?
— Придётся раскрыть технологию до конца. Увы, но она себя не оправдала, несмотря на всю патентованную продуманность. «Явка провалена», как говорилось на примитивном языке наших общих предков. Продолжать?
— Да уж, извольте! Хочется видеть весь рецепт без изъятия: каков режим духовки и что там вынимается напоследок. Пока что ясны одни исходные ингредиенты. Как оно пишется, это письмо, как отправляется, очень хотелось бы знать!
— Пишется в капсуле, по своим свойствам соответствующей суперзащищённому шкафандру. Письмоводитель, — (НЖ), — айдеотическим образом перемещает карандаш в вакуумной камере. Айдеоинформация письмоводителя не может быть считана благодаря психомембране шкафандрокапсулы. Движения карандаша механически не могут быть распознаны благодаря отсутствию упругих волн в вакууме. Удалённое оптическое подключение к содержимому камеры невозможно благодаря полному отсутствию, согласно патентованной технологии, видеоспор на карандаше, бумаге, внутренних стенках. Вытесняющее видеоосмотическое поле продолжает действовать во всё время написания послания.
— Разрешите перебить, не сочтите за дерзость! Карандаш прижимает бумагу к стенке камеры, та вибрирует, вот и образуются упругие волны, которые…
— Ложный путь, Буковски! Айдеоэнергия, сообщаемая письмоводителю, надёжно экранируется гигашкафандром, однако она достаточно велика, чтобы заставить бумагу и карандаш левитировать, не касаясь стенок камеры.
— Вот это да! Как всё закручено и сложно! Неожиданно продвинутые технологии! До моего погружения в сон об этом можно было только мечтать!
— Письмоводитель находится на пределе возможностей. Грубо говоря, на вашем уровне понимания, после каждого такого акта ему требуется починка.
— Порция виски со льдом?
— Нет, куда более серьёзные операции. Тут задействованы резервы и ресурсы нижнего мира. Вам не понять, Буковски. Это всего лишь иллюстрация сложности и затратности акта написания послания. Перейдём к основной логической линии!
— А, кстати, у вас не найдётся виски? Хотя, простите! Пока не заслужил… Но не повредило бы, честно слово, для прояснения сознания!
— Буковски, много лишних не информативных слов. Уровень понимания падает. К сути! Письмо написано. Надо ли говорить, что плотность бумаги и плотность оставленных на ней карандашных следов выверено соответствуют друг другу? Кроме того, с этим параметром совпадает и плотность внешней оболочки капсулы, снаружи осеменённой видеоспорами. Чего не хватает, Буковски, для сохранения полной конфиденциальности?
— Думаю, среды, жидкой или сжижено-газообразной, которая заполнила бы пространство между письмом и оболочкой и не позволила бы видеоспорам вернуться на внутреннюю поверхность камеры.
— Угадал, Буковски! Если бы криптопортация была возможна с сохранением видеоосмотического поля, всё было бы проще. Наложение постоянного поля обеспечило бы сохранность информации. Но криптопортация такова, что легко может «поставить всё с ног на голову». Преобразование вещества в антивещество – полбеды, с этим мы справляемся! Но поле может скачкообразно переориентироваться, то есть заставить видеоспоры находиться на опасной внутренней, а не на безопасной внешней поверхности «скорлупки для письма». И происходит это в самый начальный момент процесса криптопортации.
— Как долго она длится?
— Достаточно долго, к сожалению, примерно со скоростью известной вам 3D генерации твердотельных объектов. Саму 3D генерацию, используемую при создании бумаги для письма, мы ускорили до наносекунд, но качественная криптопортация, «чтобы не накриптопортачить» (НЖ) нуждается в длительном кропотливом процессе.
— Теперь понятно, почему вам не выгодно криптопортировать, например, самого письмоводителя, знающего всё, вместе с его шкафандром!
— Не только поэтому, не из-за длительности процесса. И даже не потому, что при криптопортации шкафандрозащита временно теряет айдеогерметичность. Дело в том, что любая автопортация (даже с хозяйственными целями, сверхбыстрая) происходит по принципу «чистого листа»: материальный объект что называется мгновенно возникает в ином месте континнума, но, грубо говоря, «он ничего не помнит». Вся загруженная информация отправляется наподобие багажа «в догонку» «отдельным рейсом», или, если угодно, «багажным отделением». И вся эта айдеоинформация, подгружаемая автопортированному материальному носителю по кодовому доступу из Центра, передаётся по незащищённым шкафандрозащитой каналам.
— Но ведь так получается, что возможна ошибка и путаница, и мне, например, при автопортации подгрузят сознание официантки Бетти Тейлор? Вот уж ерунда на постном масле!
— Слава Великому Оку! Допущенные до автопортации сверхслужащие защищены от ошибки многократно перепроверяемыми цифровыми кодами и тотальной открытостью для сверок НКВД, слава Великому Оку! Неизвестно ни одного случая, когда подобный озвученному Вами, Буковски, казус фиксировался в пределах осеменённой ойкумены!
— Ну, да ладно! Некстати помянул я тут Бетти Тейлор, хотя она и очень даже ничего, особенно в праздничной униформе!
— Подобные вопросы выходят за пределы наших компетенций. Позволим себе напомнить: цель нашего собеседования иная. Не забывайтесь, Буковски, Вы – эксперт!
— Ладно-ладно, я понял! Я только хотел было намекнуть, что встреча с кем-нибудь вроде Бетти Тейлор оказалась бы неплохой наградой за приложенные умственные усилия! Итак, что мы имеем? Транспортировать всё знающего письмоводителя невозможно, потому что он превращается в остолопа, а мысли вдогон из багажного отделения легко могут спереть. Поэтому посылается письмишко, круто замешанное таким образом, что все плотности в нём – и теста, и изюма, совершенно неразличимы. Выходит так, что его никак невозможно прочесть, если только не вскрыть конверт!
— И, тем не менее, Буковски, читают. Читают наши враги, ратующие за плесень и муки материнских утроб! Впрочем, довольно сказанного. Время беседы вышло. Думайте, Буковски! Думайте, как всё это объяснить?
