Русь прижмет тебя к сердцу.

Посвящается всем любителям Оршанской битвы. Знайте, чем история закончилась.

(по мотивам былины "Оборона Пскова")

Скрип-поскрип, половицы кленовые. Кошка Златка им мурлыкнула, у хозяйки в рукаве парчовом спряталась. Стонут, кряхтят полы под поступью шляхтича. Сам стоит – как утес крепкий, округ глядит – как орел лихой. Шапку о красном верхе на затылок сбил, десницею ус пшеничный крутит, шуйцу на сабле злаченой держит. Дорога та шапка – во сто Рублев, дорога та сабля – аж во тысячу, а усам – чести шляхтецкой, и цены нет.
Он стоит, молодец, пред любимой своей речь ведет:

- Уж пойду я с полками на Русь! Нынче Русь обескровлена, обескровлена – оскотинена! Привезу я с Руси дорогих тебе подарочков – серебра новгородского, соболей заволочских, каменьев московских да полонянок псковских! Отыграем мы тогда нашу свадебку! Чтоб весь свет на нас дивовался – надивиться не мог!

У хозяйки в углу чуть лучинки трещат. У молоденькой в пальцах тихо пряжа шуршит.

- Ты не ездил бы, милый друг, на дело кровавое! То не пир лихой со товарищи: коли ляжешь там – уж к утру не встать.

Махнул шляхтич рукою – точно крылом округ себя повел:

 - Ты взгляни на силу нашу, любимая! Ты взгляни на Речь Посполитую! Не один я во поле встану – будут со мной полки ляховецкие, самопальщики будут литовские, шабленосцы встанут хочляцкие! Разнесем, разобьем силы русские!

Кошку хозяйка гладит. Все богатство ее – золотая Кошкина шерстка, янтарные кошачьи очи. Да еще милый друг, что рядом стоит.

- Не ходи на войну с таким войском-то! Литва поумнее вся рыбачить ушла: ей семью прокормить надо. А к тебе нищета пришла беззапальная, Литва-пустая калита. Поумней хохлы – рядом с Русью пошли: им родство кровное злата дороже. Нищету крикливую нам лишь оставили. Поумнее ляхи – перед Русь вежливы, лишь про меж себя за свой гонор саблюки тянут: не дай бог русских озлить! Ну, а те, коим похвальба очи застит – разве воины? Не ходи на войну, любый: один против всей Руси будешь!

Озлился шляхтич, бабой дурой обозвать хотел, длинный волос с коротким умом напомнить. Одумался. Чует: за него у любимой сердце болит, за него ее жизни тошнехонько.

- Ты не бойся, не плачь, моя милая! Десять тысяч разбили под Оршею! Нет у Руси больше силушки, а наипаче – мужества! Не возьмем мы и сабель, как на Псков пойдем! Мы возьмем лишь веревки пеньковые! Будем баб вязать, да мужей обабившихся! Весь Псков мы в полон заберем!

Отвечала со вздохом невестушка. Видит сама – уж взлетел орел, хорошо ему, ко земле не сойдет, покуда не налетается.

- У Руси два сердца, любимый мой! Сердце первое – словно шелк мягко, а второе – словно камень твердо! Коль с добром идешь – Русь прижмет тебя к сердцу мягкому. Коли зло несешь – обратит к тебе сердце каменно. Сердце мягкое – то Москва златоверхая, сердце жесткое – это Псков хладнореченский!

Лишь поклонился ей у порога сокол ее. Молвил:

- Жди через год! Сшей себе свадебный наряд! Отыграем веселую!

Погас светец…

Дни идут, а за днями и месяцы. Люди вести несут:

- Царь Баторий Полоцк взял! Полоскал москалей он как тряпочки! 

Отвечала невеста:

- Пошито платье. Шаль на свадебку шью.

Птицы по гнездам летят, по домам – вести:

- Царь Баторий Великие Луки взял! Обломал он Руси ее луки! Не велики оказались!

Отвечала невеста:

- Шаль готова, я сапожки шью.
Охнул колокол, аж по сердцу ударил. Воронье раскричалося, черной тучей на костелом вьется.

- Царь Баторий сам-третий бежит! Положил свое войско под Псковом!

Отвечала невеста:

- У меня уж готово все! Жду любимого!

С почетом вернулся ее любимый с порфирою: шестеро тело кровавое на руках несли.

Улыбнулась невеста:

- Вот и свиделись, любый мой!

И достала подвенечное платье свое. Подвенечное – погребальное. Черного вдовбего шелку, строгого схимного покрою.

Отыграли панихиду-свадебку… Дьяк-аббат стал им батюшкой, черный вран был им дружкою, а сыра земля – сосвидетелкой.

Не неси ты на Русь зла за пазухой. Не откован тот нож, что сломать бы смог второе сердце русского – для врагов припасенное, каменно.