понимать что-то стал, лет в пятнадцать. Да скоро и помер... А я, честно говоря, особо ни во что это не верил, но план хранил зачем-то. А тут как начали книжки всякие появляться!.. И я узнаю из них, что Клавдия Новгородцева – это вдова Свердлова. И у неё в квартире долго хранился специальный алмазный фонд на случай, если большевикам сбежать пришлось бы. Потом Сталин этот фонд к рукам прибрал… Вот и делайте выводы!..
- А чего один не идёшь? – задумчиво спросил Шкипер. Рассказ ему явно понравился.
- Ну как одному, сами посудите! – Илюша учуял настроение, схватил бутылку, плеснул ещё и Шкиперу, и себе. – Тогда шесть здоровых молодых офицеров еле-еле справились. А я что? Научный работник бывший, да алкоголем ослабленный, да и годков уже – за пятьдесят. И озеро ещё это непонятное… Никак одному нельзя!..
- А не боишься, что кину? – Шкипер что-то уже обдумывал.
- Ни в коем случае, - Илюша решительно мотнул головой. – У вас репутация известная…
Шкипер не хотел, да не сдержался – польщённо улыбнулся.
- Пять процентов за наводку. Но сам с ребятами пойдёшь! – и он чокнулся с довольно размягшим Илюшей…
…- Ничего, я их уговорю, - ободрял Пелагею Аристарх. – Ты им понравишься…
- Господи, ну зачем тебе понадобилось меня похищать?! А теперь что – если не зарежут твои толстовцы, мне всю жизнь в этих норах торчать?
- Да я больно испугался, что твои меня проверять станут… Нельзя мне… А ты мне люба сразу стала, еще когда портретик твой увидел, - смущенно признавался Аристарх. – А тут подошла – меня как жаром окатило…
- Где это ты мой портретик мог увидеть? – недоуменно спросила Пелагея. – Ты вроде дома у нас не бывал…
- Ну, там, неважно… - совсем засмущался Аристарх. – Ты мне на скрипочке сыграй ещё, а?!.
Что значительней для женского сердца – любая тревожная неизвестность или такие вот бесхитростные признания и просьбы? – Ответ слишком очевиден…
…Игорь во главе группы человек в десять подошёл к лазу, которым воспользовался Аристарх. Все были в гидрокостюмах, шахтёрских касках с фонариками и приборами ночного видения. И у каждого – короткоствольный автомат на груди, пистолет в кобуре, нож на поясе, противогаз через плечо и небольшой, но плотно набитый рюкзак за спиной. Один из них вёл на поводке овчарку в наморднике.
- Повторяю, - Игорь обернулся к группе. – На силовой контакт идти только если есть реальная возможность освободить заложницу. Подчёркиваю: без риска для её жизни. А так пока – просто разведка. Надо их численность установить прежде всего и всякие схроны…
- Капитан, ну сколько можно?! – непринужденно, но не нагло, а просто как бы «на равных», высказался один из стоящих вокруг. – Затрахали уже инструктажём! И генерал, и ты, и здесь ещё опять! Что мы, первый год замужем, что ли?
- Ребята, я вас прошу, не увлекайтесь! – попросил Игорь. – Вы же знаете…
- Доставим мы тебе твою невесту в лучшем виде, не боись! Только чтоб на свадьбу пригласил!..
- Это, сам знаешь, не заржавеет, - пробурчал Игорь, уже просовываясь в лаз…
…- Вот этот будет за старшего, - представил Шкипер Илюше невзрачного человечка с бритым черепом и маленькими колючими глазками. – Погоняло у него – Килечка. Но не от рыбки в рассоле, а от слова «киллер». Понято? В пещерах, правда, не бывал, но по горам налазился, когда от хозяина отрывался. И карты читать умеет…
- Илья, - робко представился Илюша. Руку протянуть как-то не посмел. Килечка посмотрел ему в глаза – сфотографировал.
- Давай свою схему, разбираться будем, - без тени приязни велел он…
…- Как ты… как ты играешь, - восхищенно пробормотал Аристарх. – Никогда ничего такого не слышал…
- Ты еще побольше под землей посиди, совсем дураком станешь! – Полина, в общем, уже пришла в себя и теперь видела перед собой ясную цель: преодолеть возникшие обстоятельства. Однако в них надо было еще разобраться.
- Ну и чего вы здесь торчите? – спросила она. – Ехали бы куда-нибудь в Сибирь, хозяйством занялись. В России земли много…
- Да воли мало, - Аристарх отвечал уверенно, как человек, твёрдо знающий, где на самом деле правда. – Наверху от людей не спрячешься, хоть в самый дальний лес забейся. Найдут, да ещё на посмешище выставят или так – любопытствовать станут, досаждать… Читал нам Наставник из газетки вашей, как вы к отшельникам пристаёте, когда найдёте, помереть спокойно не выходит… А с людьми жить – обязательно оскоромишься! Одно ваше это телевидение чего стоит! Бесы в аду – и то так, наверное, не кривляются…
- Ну, предположим, я попсовую эстраду тоже не люблю, - спокойно возразила Пелагея. – Но я её и не смотрю. Переключаю, и все. А разве мало фильмов хороших показывают?.. Господи, да и не в телевидении дело! Не хочешь – вообще не смотри. Но неужели чем-нибудь интересным никому заняться не хочется? Учиться, наконец?..
- Учиться мы учимся, - сообщил Аристарх. – У нас и книжки есть, которые полезные. Наставник, тот ещё в ранней молодости у профессоров в шарашке шнырем был. Вечным дневальным то есть. Они ему и про физику, и про кибернетику, и про биологию рассказывали. А после уж он сам. Ему наши давно ещё разрешили в библиотеку записаться, в главную, которая у Кремля. Паспорт добыли, диплом этот кандидатский…
- Ну, хорошо, - Пелагея продолжала настойчиво выяснять детали. – А живёте вы на что? Чем кормитесь-то?
- Мы наверх выходим, - вздохнул Аристарх. Приближалось неизбежное объяснение, а врать он не умел. – Алюминий собираем, медь, нержавейку, сдаем. Ну, бывает, и своруем, если что плохо лежит… Но только еду да одёжку, ей-Богу!.. Девки, кто посимпатичнее, значит, того, за деньги… Ребята тоже…
- Так, так, - сообразила Пелагея. – Ты, значит, из тех, кто посимпатичней? Металлом, значит, не занимаешься?..
Аристарх мучительно покраснел.
- Всё равно сказать надо, - решился он. – Я твой портретик-то у тебя дома видел. Я там с мамкой твоей был. Ты уж прости…
- Ну, про мамашу, положим, для меня не новость, - отмахнулась Пелагея. – Она, сколько помню, как кошка… Я вообще не знаю, почему отец её терпит. А вот ты, значит, жиголо, мальчик по вызову? А меня зачем же тогда умыкнул? Я ведь тебе платить не собираюсь! Да и вообще спать с тобой… Да меня стошнит, меня уже сейчас от тебя тошнит!.. Но, конечно, ты вон какой здоровый…
- Этого никак нельзя, - серьёзно ответил Аристарх. Он признался, и ему стало легче. – Сильничать у нас никак нельзя. И пальцем даже тронуть без согласия… У нас же, говорю, свобода полная, и с детства учат. Ползёт, например, младенец к открытому колодцу – мать что имеет право? – Окликнуть, позвать, а хватать – ни-ни! Свалился – знать, воля Божья. А другим неповадно!..
- Ужас какой!.. – прошептала Пелагея.
- У нас ведь и коровы есть. Их наши сюда, еще когда стройка была, запускали. Бабы их доить ходят. А луга какие! Не поверишь, что под землёй. И круглый год трава зелёная – там воды горячие проходят… А ещё, слышь, святое озеро, - всё больше увлекался рассказом Аристарх. – Когда наши сюда пришли, оно уже было. Оно всегда здесь было… Вот когда срок помирать кому приходит – это Наставник определяет, а общество утверждает, тот начинает говеть. Девять дней на воде, чтобы дух окреп. Чтоб не забоялся, но и чтоб не помер еще. Потом старика или баушку особые выбранные мужики к озеру сносят и с молитвой кунают. Ежели тело потом всплывёт, значит, грех на душе оставался. А коли примет озеро – это знак, что жизнь праведную вёл… А первый раз на озеро приводят, когда в мужики посвящают. Мне вот уже скоро… Нырнёшь – мне дядя Федот давно ещё рассказывал – и попадаешь вроде как в рай. И живешь там радостно, долго живешь… А потянет вернуться – оказывается, ты всего минутку-то под водой и был…
- Так зачем же возвращаются, если там рай? – не выдержала Пелагея.
- Дядя Федот говорил – тянет, мочи нет… Не дает что-то там остаться. Вроде как не время еще. Но не все возвращаются. Наставник объяснял: пусть, мол, их, если так торопятся. А уж кто вернулся, тот нашей жизни до конца верен будет… Правда, вот дядя Федот после всё же пропал. Искали его везде, да так и решили, что соблазнился… Ну, вольному воля!.. Мы жить всем даём. Только если уж забредёт кто чужой, приходится его, чтоб не разболтал, стало быть… - Аристарх осёкся и торопливо продолжил:
- Но ты нашим понравишься, я знаю! Потом я всё ж над молодыми старший… И в радениях тебе плясать не дам, и сам больше не буду…
- Это что ещё за радения?
- Ну, у нас же не так, чтоб один муж, одна жёнка…- Аристарх опять вспотел от смущения. – Воля у нас. Вот на радениях мы вместе и, стало быть… Но я больше не буду, вот те крест! Мне Лаврентий разрешит. И тебя не дам…
- Значит, всё-таки есть старшие? – Пелагея твёрдо решила разузнать как можно больше об этом дурдоме.
- Ну, без них-то совсем нельзя. Воля волей, однако и порядок должон быть. Но у нас всё просто. Лаврентий – за работами следит, за дозорами. В общем, за жизнью повседневной. А Наставник, Савва Игнатьич, грамоте и всяким наукам обучает. Книжки выдаёт, собрания духовные проводит…
- Может, и лечит с бубном? Вроде как шаман?
- У нас лечиться не положено. Что Бог дал – всё принять надо… Вот сейчас Лаврентий на место Наставника готовится. Игнатьич-то одряхлел уже совсем. А я – на место Лаврентия, как только в мужики посвятят. Наши так давно порешили…
- Порешили, значит, - думая о чём-то другом, машинально повторила Пелагея. Она тоже решила кое-что…
- А тебе бабы много платят? – огорошила вдруг Пелагея Аристарха.
- По-разному, - ответил честный жиголо. – Или по времени, а когда и на ночь… А когда на дачу там, на несколько дней даже берут… Ну что ты меня мучаешь, а?
- Я слышала, таким, как ты, много платят. Что, правда, так хорошо всё умеешь?
- Учат нас кто постарше, - пробормотал в полном смятении Аристарх.
- Это хорошо, что учат… - И Пелагея расстегнула на груди лёгкую блузку. Лифчика под ней не оказалось...
Конечно, Аристарх был видным парнем, но до настоящей влюблённости Пелагее было пока далеко, хотя своими честными рассказами он таки возбудил в ней кое-что. Но ещё – возникало желание хотя бы заочно уязвить мамашу, которая ему платила. А главное – и я не имею права это скрывать! – Пелагея хотела твёрдо заручиться чувствами Аристарха. Она видела, конечно, что тот уже спёкся. Надо было закрепить…
…А для Аристарха на этот раз всё было совсем иначе, чем с матерью Пелагеи. Иначе, чем когда-либо раньше. Внешне выглядело похоже, но сейчас он сам горел! И это внутреннее горение, которое, конечно, чувствовала Пелагея, давало ей во сто раз больше, чем любые изысканные игры. Сначала она пыталась отнестись к происходящему не более, чем технично. Только скоро, очень-очень скоро поплыла, и улетела, и растворилась, и сошла с ума, и умерла…
…В явно средневековом подземелье с цепями и крючьями, ввинченными в стену, отдыхали Килечка, Илюша и ещё пятеро ребят с шеями, толщиной с голову (или, если угодно, головами, диаметром в шею), экипированные примерно так же, как группа Игоря. Определённый уют и в то же время некоторую таинственность создавал большой фонарь, подвешенный над не то высокой кроватью, не то низким столиком… В общем, неким древним предметом тюремной обстановки, бывшим
