наливать было нечего, пришлось призвать к ответу официантку и заказывать ещё две беленьких. Виктор Сергеевич нашёл и подставил свою стопку. – Тебе мал-мала, - набулькал ему сиротскую четвертинку стопаря Алексей, - ты у нас ещё не выдохся.
- Протестую! – опять заблажил здоровяк. – Вы нарушаете основополагающее право на равноправие.
- Не заводись, - утихомирил буяна мэр. – Обещаю, что в конце встречи все трое уравняемся на уровне стелек. – Пришлось смириться, тем более что пить совсем не хотелось. Продопинговав, слово снова взял Малышкин: - Не придём к повторным выборам вторыми, будет всем троим крышка: Алёхе не быть монополистом в горторговле, из Витька сделают Евсея, а меня… - налил себе полстопки отдельно и заглотил махом, - меня с почётом отправят на пенсию.
- Ты-то у нас не прогадаешь, - от обиды Алексей тоже хватанул стопаря, - небось, настропалил изрядный золотой парашютик с миллиончиком строп. Разве не так? – допытывался у почётного пенсионера. – Знаем мы ваших!
Пенсионер жёсткими пальцами мастерового взял из тарелки с мясом маслину, отправил в широкую, полную крепких жёлтых зубов, пасть, медленно, с удовольствием, зажевал гадость, выплюнув косточку на пол.
- И мы – ваших! – огрызнулся зло. – Тебя-то Лёва с дерьмом схавает, даже не поморщившись, и вырыгнет за городом, там пасись. Тебе-то больше всех надо беспокоиться, чтобы не проиграли.
- А всё одно продуем, - прокаркал весёленький Виктор Сергеевич. На него алкоголь с непривычки действовал как на малолетку: веселил и радовал без причины. – Даже если обделаемся, всё равно придём вторыми. Первым-то будет, как ни крути, Осинский, а он-то обязательно устроит нам знатный вышибон.
Малышкин, никак не отреагировав на детский, а потому правдивый, лепет, налил всем поровну.
- Ладно вам петь панихиду раньше времени. Давайте сначала употребим за здравие. – Выпили, долго заедали чем попало, разрушив красоту в тарелках, созданную аппетитными жирными пальцами опытного кухмастера.
- Какое там здравие! – Алексей сегодня был явно в стрессовом пессимистическом настрое, очевидно, ночь, в которую бежал из дома, не удалась. – Чего пьём, не добежишь ведь вторым, сколько ни пей.
Неудачливый лидер забега ухмыльнулся.
- А мне и не надо! – оглоушил плетущихся следом. – Он добежит, - мотнул лобастой головой в сторону опять осоловевшего помощника.
Букин откинулся на стуле, чуть не упав, с недоумением уставился на соседа, что-то соображая, а потом вмиг повеселел и просветлёнными глазами долго разглядывал, будто видел по-настоящему впервые.
- Витька? – оглушительно заржал, утирая ладонью выступившие на глазах пьяные слёзы. Оторжавшись всласть при молчаливом неодобрении соседей, нашёл сравнение для нового кандидата: - Есть чайники «Витёк», скороварки «Витёк, пылесосы «Витёк», а теперь будет и мэр Витёк. Ну как, твоё сиятельство, потянешь? – с издёвкой обратился к ошарашенному претенденту не по своей воле.
А тот никак не мог собраться с разбегающимися мыслями и трезво осознать, во что впутывают его топ-пройдохи. Быть кандидатом, не добежав до финиша? Зачем ему это? Чем выше забежишь, тем ниже и больнее падать. Зачем такая жертва Малышкину? Что-то он темнит.
- Я категорически отказываюсь, я не хочу впереди всех на амбразуру! С какой стати мне такая привилегия? – заныл, чувствуя, что некоторые вредные шарики уже покатились в другом направлении.
Мастодонт зло сузил глаза, усмехнувшись недобро.
- Тебя никто и не спрашивает. Куда ты денешься? У тебя тоже нет другого выхода целым из драчки. А потому: Евсеем можешь ты не быть, а кандидатом быть обязан, - и, довольный переиначенным стишком, мелко затрясся в бесовском басовитом хохотке. – А ты не ржи по дурости! – одёрнул умолкшего Алексея, тоже соображающего, что получится для него из неожиданного предложения непредсказуемого тестя. – Объясняю олухам: нам не нужна победа, то есть, конечно, не помешала бы, но в сложившихся неблагоприятных погодных условиях можно обойтись и вторым местом с прицепом примерно в 25-30%. Это дало бы реальную возможность плотно поторговаться с Осинским за тёплые затенённые местечки под его зонтиком. Скажем скромно: Букину бесконтрольное снабжение общепита, там есть, что слизнуть, а мне – сити-менеджмент…
- Недурственная рокировка, - определил Алексей.
Будущий бывший мэр упёрся в него тяжким взглядом.
- Уметь надо проигрывать по-крупному.
- А мне? А я? – обиженно напомнил о себе главный фигурант торга.
Малышкин перевёл помягчевший взгляд на него.
- И ты не останешься в накладе, - пообещал гроссмейстер, - будешь у меня замом, соскребать жирок с транспортников, коммунальщиков, застройщиков и тому подобных в нашу общую кубышку.
- Я не хочу…
- Заткнись!
- Да он не сможет, - заступился за недоросля в бюронете Букин. – Давай, я?
- Обойдёшься! – отмахнулся распорядитель навара. – Тебе и так недурственно достанется с общепитовских пенок. И вообще: рано делить бабки. Сначала надо добыть эти 25-30, а потом уже… - а что потом, оставил при себе. – В любом случае выигрыш твой будет больше проигрыша, - мудро, но бестолково изрёк, успокаивая пома. – Заработаешь имидж политика, авторитет, а это, наряду с бабками, тоже немаловажно, особенно для будущего. У тебя есть ещё время, у нас – почти не осталось, так что: нам бабки, тебе – имидж. Ты ещё можешь рисковать, а потому, долго не раздумывая, соглашайся без всяких там колебаний, - засмеялся придуманному несуразному определению. – К тебе привалит валом городская известность, окрепнет голос, к нему будут прислушиваться и в массах, и во власти, будут считаться с твоим мнением, обретёшь опыт политической борьбы, - пел тот, кто сорвал голос именно на этих нотах. – Ну? – Малышкин взял в руку тупой ресторанный нож.
- А если я наберу больше 30-ти? – Виктор Сергеевич посмотрел на шефа так, будто не сомневался, что так и будет.
Мэр ухмыльнулся, вглядевшись более внимательно в не такие уж пьяные глаза подшефного.
- Ну и наглец, однако! – произнёс одобрительно. – Так и надо: только прущий танком осилит власть, а не тот, кто ползёт, скрываясь и виляя в охватах и обхватах, только тому, кто, не жалея себя, прёт в лобовую, поверят люди, а не тому, кто, медля, запутался в собственных желаниях. Ну, а если вдруг, - обласкал выкормыша любовным взглядом, - будет за 30, то тогда, как минимум, попадёшь на заметку губернатору, а как максимум – вылетишь на областную орбиту. С толковыми мужиками у нас везде дефицит. – Последняя приманка сработала, и претендент на 25-30, а то и на большее с отчаянным гамлетовским восклицанием в русской транскрипции:
- Эх, была – не была! – наконец, согласился, подумав, что цепляется за ненадёжную шаткую ступеньку, но зато наиболее близкую к заветной цели. Да и алкоголь добавил решимости.
- Вот, и лады-ладушки! – похвалил инициатор заговора обречённых. – Будем считать, что первый вопрос повестки заседания, худо ли, бедно, осилен. Осталось закрепить решение, - налил водки себе и Букину, замедлившись над стопкой жертвенника.
- Ему не надо, - подсказал Алексей, - набулькай пузырей, пусть тешится элитным пойлом, а то надопингуется, и снимут с дистанции.
Тамада прислушался к здравому трезвому мнению, умело распечатал шампанское, не выронив ни капельки, налил оберегаемому кандидату на второе место целый фужер.
- На, поправляйся, - предложил заботливо. – Нам тебя теперь нужно беречь пуще, чем себя. – Подопечный не возражал, ему было уже всё равно, что пить. Выпили, кое-чем скудно заели, мэр утёр жирные губы салфеткой. – Спрашивается, почему Витёк может набрать 25-30, а мы нет? – вернулся к вроде бы завершённому первому вопросу.
- Почему? – спросил равнодушно Алексей, старательно обмусоливая куриное бедро.
- А потому, дорогой мой, что, во-первых, молод, здоров и… - Малышкин внимательно оглядел пьяненького подставника, как будто видел впервые, - даже, пожалуй, красив, а наши избиратели в массе своей голосуют глазами, а не мозгами. Если кто и вздумает по дурости включить хотя бы одно полушарие, то и тогда наш претендент предстанет чистеньким и гладеньким, не запятнанным коростой грехов: ни тачки у него, ни хаты, ни счетов не только в оффшорах, но и в наших шараш-банках, нет и семьи, куда бы можно сливать нажитое, короче – свой мужик, ему терять нечего, он-то, не опасаясь, прищемит городскую гидру хватунов. – Удовлетворённый представитель достойного кандидата смочил горло. – Да он и на самом деле молоток: не пылился зря в кабинете, а интенсивно светился в электорате, побывав, и неоднократно, на большинстве предприятий и во многих организациях, где, не скупясь, раздавал направо и налево выдумки, как и на чём можно заработать, и в чём может и должна помочь мэрия. Даже возникли преждевременные мнения, что неплохо бы такого энергичного, деловитого, напористого деятеля поиметь в мэрах.
- Я с ними согласен! – возник раскрасневшийся от бледного алкоголя успешный деятель.
- Обойдёшься! – обрезал несусветные претензии зарвавшегося кандидата действующий мэр. – Мэром тебе не быть, ясно?
- Ясно, Тимур Эдвард Сноудович, - безропотно согласился выдвиженец на вторую роль. – Не больно-то и хочется, - соврал, не поморщившись.
- То-то! – одобрил Малышкин послушание вруна. – Мэрства захотел? – грозно поиграл мощными скулами. – Хватит! На том и подведём черту под первым пунктом нашей повестки. – Все согласно выпили. – Вторым пунктом у нас числится распределение предвыборных обязанностей. Считаю разумным, если подготовкой агитационных материалов займётся Букин.
Тот отреагировал мгновенно:
- Свой фонд отдашь?
Таким же быстрым был отказ:
- Не обеднеешь! Или надеешься прокатиться зайцем? Уши-то всё равно торчат.
Алексей хватанул с досады стопаря и взялся за куриное бёдрышко Виктора Сергеевича.
- Чёрт с вами! – быстро зажевал. – Мне даже интересно, что из вашей авантюры выйдет. Лишь бы покрепче насолить Шулику. Пусть и проиграю, но на подъёме чувств, а он, если выиграет, но на спаде. Посмотрим, в чью пользу будет общий счёт, - бросил недогрызенную лапку в тарелку. – Уговорили – сделаю.
Организатор афёры удовлетворённо мотнул головой, повернулся к осчастливленному кандидату.
- Дашь ему биографию, - и снова к производителю агитационной макулатуры:
- Причешешь как следует, выпяти, что из рабочих, дважды краснодипломник, сам выбрался в люди, ну и вообще, не мне тебя учить лапше. На себя беру функции регистрации и организации агиткампании. Надо будет кое-кому из влиятельных людей осторожненько сунуть, чтобы ратовали за Витька в своём окружении, на мелкие подачки старичкам и старушкам уйдёт немало, у них ещё сохранилась совесть – возьмут и проголосуют за нас, ханыгам разным на бутылку, чтобы не сомневались за кого отдать пропитый голос, на сбор подписей и оплату наблюдателей уйдёт часть, так что не боись, - насмешливо посмотрел на Алексея, - не зажилю, ещё и не хватит фонда. Мы должны достойно вмешаться на равных в это аморальное гнусное дело. – Он с сожалением поболтал пустую третью бутылку из-под водки, решительно сказал сам себе: - Хватит! – и налил рюмку коньяка, зацепив крупными волосатыми пальцами дольку лимона с блюдечка. – Наиболее ответственная работёнка предстоит уважаемому Виктору Сергеевичу.
Дверь,
