блаженства, амитапха, это Будда безмерной любви, безмерного света. Этому Будде поклоняются амидаисты, которые полагают, что не нужно никаких сложностей, достаточно сложить ладони и сказать: «Уповаю на Будду амитапха». Этой формулой исчерпываются все священные тексты амидаистов. В момент смерти, произнеся эту молитву, человек тут же входит в состоянии высшей степени блаженства до состояния нирваны, потому что в нирване нет блаженства, оно выше всех состояний, это всего лишь преддверие нирваны.
Третье тело Будды — это Будда воплощения. Оно вообще не похоже на воплощение Христа. Это исторический Будда Гаутама, он является воплощением высшего состояния будды. Ему поклоняются отчасти дзен в лотосовом буддизме.
Для японцев раннего Средневековья, до VIII века включительно, буддизм был абстрактной философией, которой занималась горстка ученых, читавших по-китайски. До конца XII века выросли уже сложные мистические храмовые ритуалы, но аристократия увлекалась этим скорей из эстетических соображений: их поражал удивительный образ Будды.
В буддизме был сложный церемониал с пением, замечательные фрески, удивительные храмы. Затем аристократы увлекались интеллектуальными и философскими играми и, наконец, практической магией. Итак, эстетика, философия, магия — вот что их интересовало.
Когда наступили средние века с их нестабильностью и кровью, когда представления о бренности бытия стали не абстрактными, а реальными, тогда на первое место вышел этический буддизм. 1052 год по буддийскому календарю, который парадоксально напоминает 1054 год по христианскому календарю, когда единая христианская церковь раскололась, восточный буддизм считает началом эры беззакония, или эры отсутствия дхармы — высшего учения. Это вера «маппо». Мир погрузился во тьму, своими силами уже спастись нельзя, можно только уповать на милость Амитапхи.
Амитапха — одна из ипостасей Будды милующего, Будды благодатного, Будды любви. Это течение амидаизма расцвело необычайно пышно в средневековой Японии и было самым массовым народным буддизмом в противовес элитарному буддизму средневеково-феодального сословия самураев, их буддизм — это дзен буддизм. Хотя внутри дзен буддизма существует много различных разных течений, в целом этот буддизм отличается от амидаистского упованием на собственные силы в обретении единства с Буддой, а не на благодатную помощь свыше самого Будды.
Большинство японцев так и поступило, став членами секты «Чистой земли» или еще более радикальной секты — «Истины чистой земли». Этика амидаистов поразительно похожа на христианскую. Приведу несколько притч.
Однажды к святому хонону пришел некто и сказал: «Учитель, у меня проблемы. Я жил всю жизнь как великий грешник, только сейчас пришел в разум и думаю, какое счастье, что я вспомнил о милостивом Будде Амитапхе». — «Это не ты вспомнил, а Амитапха вспомнил о тебе».
Другие двое верующих сказали:
— Мы столько нагрешили, что язык не поворачивается сказать: «Помилуй меня, Будда Амитапха!»
На что им хонон сказал, что в ничтожной гордыне своего ничтожного греха вы возомнили, что ваш грех намного более велик, чем клятва спасти все живое и живущее, записанная в лотосовой сутре.
— Прочь от меня маловеры! — сказал он. — Вы сами мешаете своему возрождению в чистой земле Амитапхи, что на запад от вселенской горы Сумеру, где все являются детьми милостивого Будды Амитапхи.
Еще притча: пришли люди, которые сказали, что у них появилась новая ересь о том, что в первую очередь спасутся грешники. Это как в христианстве: не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься. Хонон сказал, что не надо увлекаться ядом змеи, зная, что есть противоядие. Это снова о добре и зле.
Или вспомним притчу о блудном сыне. Некоторые недоумевают, почему отец отпустил сына, если знал, что тот будет мучиться, страдать, почему не приказал остаться. Но смысл именно в том, чтобы самому испытать все лишения и оценить то, что имел. Когда старший сын, который трудился все это время, а не блудил по свету, возмутился, почему блудному сыну отец устроил праздник после возвращения, отец ответил ему, что он ничего не терял, поэтому ему нечего дарить. «Что можно подарить тому, кто всем обладает? Все мое — твое, а мы тут празднуем спасение твоего брата». Подобное говорил и хонон.
Буддизм самурайский — это дзен буддизм, они рассуждают по-другому. Был спор между блаженным Августином, с одной стороны, который говорил, что благодать божья спасает нас не за наши заслуги, а по рассуждению бога, которое нам недоступно, а ученый монах Пелагий говорил иначе: Христос дал нам только образец спасения, а спасаться нужно самому. Так вот, дзен буддизм — это буддизм самоспасения. Это борьба с самим собой до полного истребления образа самого себя в себе. В одних дзенских школа это достигается путем молчаливой медитации, в других — путем специальных психофизических практик, в частности чайного действа.
Дальше наступает период конфуцианства, а потом в эпоху великих географических открытий в Японию попадают европейцы, среди них и доминиканцы, францисканцы и протестанты.
Первая христианизация Японии была католической, но она закончилась ужасным избиением христиан. Вся страна была в распятиях, христиан бросали в жерла вулканов, перепиливали головы бамбуковой пилой, заставляли отрекаться от веры. В результате — десятки тысяч убитых.
Очень малая часть перешла в катакомбное христианство. Ко времени, когда христианство было разрешено, это были считанные сотни.
— Но почему такие толерантные японцы, которые принимали всех в свой синтоизм, были так нетерпимы к христианским ками? — удивилась Лена.
— Первые христианские миссионеры часто не понимали и не уважали обычаи и религиозные представления японцев, в связи с чем возникали определенные сложности с проповедью христианских догматов. Японцы с подозрением относились к христианскому представлению о том, что будут спасены только христиане. Для потенциальных новообращенных это означало, что их покойные предки приговорены к вечному аду, что становилось внутренним конфликтом для японцев, воспитанных на буддистских идеях о всемирном спасении и в конфуцианском сыновнем благочестии. Кроме того, была существенная сложность при определении уровня просвещенности новых христиан из-за специфики японского общества: вслед за своими господами христианство автоматически принимали и все домочадцы и их зависимые люди, что часто было без искреннего исповедания и свободного выбора.
Христианство считалось иностранным влиянием и препятствовало установлению абсолютного контроля над людьми. К тому же между самими христианами шла конкурентная борьба за новообращенных, что вызвало кризис недоверия миссионерам, которые еще и призывали верян уничтожать синтоистские и буддийские храмы. Правительство Японии, видя в этом опасность сепаратизма, закрывает врата страны для всякого внешнего влияния на целых двести пятьдесят лет. Христианство в древней Японии было вне закона. Если кто-то публично крестился, то мог лишиться головы.
Вновь ворота в страну открывают насильно уже американцы в 1853 году, когда эскадра кораблей пристала к берегу, чтобы заправиться водой и углем. Миссионеры снова ринулись на острова, но проповедовать христианство разрешили под давлением извне лишь в 1873 году, когда японские власти сняли запрет на христианство, позволив свободно проповедовать и исповедовать его. Сейчас в Японии около 2,5 миллионов христиан разных конфессий. Между прочим, самый крупный православный храм находится в Токио. Это Воскресенский собор — в центре, рядом с императорским дворцом. Он даже выше этого дворца.
Для страны характерен религиозный синкретизм, когда верующие исповедуют сразу несколько религий.
Сегодняшний синтоизм очень далек от первоначального анимизма. Большинство японцев — не особенно религиозные люди и не верят в чудеса. Hо духовная основа синто сохраняется. Теперь синто — это способ существовать в мире природы, в ладу со всеми населяющими его духами.
Разговор длился еще долго, много чего была сказано и пересказано, в конце Паоло попросили прочесть что-нибудь из японской поэзии.
Все дальше милая страна,
Что я оставил...
Чем дальше, тем желаннее она,
И с завистью смотрю, как белая волна
Бежит назад к оставленному раю...
