Фламинго (Часть 12, заключительная)

спросил:
- Это что?  
- Как что? – Не понял Андрей, - ты к чему это?
- А к тому, что не надо тебе постоянно себя в грудь молотить, убеждая всех, какой ты правоверный христианин!

И ласково добавил:
- Не по-христиански ты себя ведёшь, Андрюша, не по-христиански.
Андрей сначала ошарашенно уставился на Тимура, потом, зло сверкнув глазами и, махнув рукой, чуть не бегом пустился к трапу, ведущему вниз с мостика. 

                                Глава  XXXI

«Фламинго», пройдя Аденский залив и выйдя в Красное море, через полтора суток прибыл в порт назначения – Джидду.
На борт судна, как и положено, заявились портовые власти: упитанные и важные саудиты в униформе – таможня и иммиграционные власти, а с ними – морской агент, замотанный в белую хламиду до самых пят и с белой чалмой на голове.

После прохождения необходимых формальностей по оформлению прихода (а это было утреннее время), вахта Феликса настроила грузовые стрелы и вахте Тимура надо было, лишь, открыть трюма, как только на борт прибудут бригады грузчиков.

 Раньше это делать было нельзя, поскольку при температуре наружного воздуха - плюс тридцать пять градусов и выше, держать открытыми трюма (в которых, напомню, температура - минус двадцать), пребывая в неизвестности, когда появятся грузчики, было,прямо скажем, глупо: при таких перепадах температур груз быстро размораживался.

Тимур, заступив на дневную вахту, и, выслушав Феликса, доложившего ему текущую обстановку, пока, ещё не началась выгрузка, спустился на причал по парадному трапу, чтобы снять осадки носом и кормой ( для неосведомлённого читателя поясню, что, так называемое «снятие осадок», нанесённых на линейках в дециметрах или футах на оконечностях и посередине (на миделе) судна, производится, 
как для определения дифферента судна – т.е. величины его наклонения в сторону носа или кормы, а также по изменению средней осадки примерно определяют количество выгруженного или принятого на борт груза).
 
На причале, в пяти метрах от трапа, на стуле восседал упитанный усатый полицай с ручным пулемётом в руках. Он дождался, пока Тимур сойдёт на причал, после чего поманил его рукой к себе, направив на него свой пулемёт.

Тимур подошёл. Полицейский на ломаном английском равнодушным голосом сообщил Тимуру, что тот должен стоять на этом месте не двигаясь, пока не приедет полицейский джип и не увезёт его в тюрьму.

Кроме того, если Тимур попытается бежать, то полицай откроет огонь на поражение.
- Почему и за что? – Воскликнул Тимур.
- А потому, что ты, неверный, ступил на святую землю, не имея на это права, и Аллах тебя накажет, - лениво и, как Тимуру показалось, высокомерно отвечал полицейский.

«Ну, ни хрена себе!» - подумал Тимур и в замешательстве переступил с ноги на ногу.
В тот же момент полицай шевельнул стволом пулемёта, положив палец на спуск, показав этим, что он не шутит.

Тимур, стоя под палящим солнцем, не знал, что ему делать: кинуться назад к трапу, который в двух метрах? Исключено! У этого борова хватит дури пальнуть в спину. Стоять и ждать пока увезут в зиндан?

На свою беду на этот раз Тимур свой «уоки-токи» повесил за ремешок на судне около трапа и предупредить никого из экипажа не имел возможности.
К тому же вахтенные матросы его не видели в этот момент, так, как помогали боцману заводить дополнительный швартов.

Казалось положение безвыходное. «Но не бывает же их – безвыходных положений!» - успокаивал себя Тимур, лихорадочно соображая, как выкрутиться из этой ситуации.
И вдруг он увидел, что к трапу приближается морской агент в своём белом балахоне, не обращая внимания на Тимура с полицаем.

- Мистер эджент! – Заорал Тимур.
Агент, взявшийся уже, было, за леер трапа, обернулся на этот крик и, похоже, сразу всё понял.

- Вас задержали? – спросил агент.
- Да задержали! – Крикнул Тимур, - и непонятно за что! Хотел снять осадки, а тут – этот, со своей пушкой..., - Тимур кивнул в сторону полицая.

- Один момент! – сказал агент и завёл разговор с полицейским на своём языке
Что-то там «перетерев» с толстым цербером, агент обратился к Тимуру:
- Всё в порядке, вы можете вернуться на судно, - после чего стал подниматься на борт по трапу.

Тимур поспешил вслед за ним и догнал его уже в шкафуте, когда тот собирался открывать дверь, ведущую в надстройку.

- Господин агент, что за дела? Как можно работать, если нельзя даже на причал ступить? Нам необходим постоянный контроль за осадками судна, а, кроме того, вдруг морякам потребуется положение парадного трапа поправить или швартовы перенести ?

- Без проблем, господин офицер, - отвечал агент, - но действуйте следующим образом: перед тем, как ступить на причал, попросите разрешения у господина полицейского, объяснив причину, для чего вам это необходимо и, только после этого, можете передвигаться вдоль судна, но не дальше носа и кормы. Вы меня поняли?

- Чего тут не понять, - пробурчал Тимур и снова двинулся в сторону трапа. 
Спустившись на нижнюю площадку парадного трапа, перед тем, как ступить ногой на причал, Тимур, пересилив себя ( ну неприятна была ему эта толстая самодовольная ряха!) обратился к полицаю:

- Господин офицер, разрешите сойти на причал для снятия осадок?
И, получив в ответ благосклонный кивок стража порядка, направился к носовой части судна.

                             Глава XXXII

  Где-то через полчаса на судно автобусами привезли кучу народа – индусов-грузчиков.
Матросы открыли трюма, их сменили у грузовых лебёдок лебёдчики-пакистанцы и выгрузка началась.

Здесь у саудитов существовала своеобразная градация: на низшей ступени стояли индусы - грузчики, которые вербовались на год, жили в отведённых им лагерях, откуда не имели права отлучаться на «святую» территорию страны. Они работали за доллар в день, каждую смену привозили автобусами и через восемь часов её меняли на другую смену.

Очень быстро Тимур понял: что, как им платили, так они и работали – пока половина грузчиков еле шевелилась в трюме ( в каждом трюме человек по пятнадцать), вторая половина спала на палубе.

Выгрузка шла медленно и офицеры, постоянно контролирующие температуру груза в трюмах, вынуждены были довольно часто (по причине высокой температуры воздуха снаружи) выгонять оттуда грузчиков и закрывать трюма и твиндеки.

На более высшей ступени стояли пакистанцы: они, как единоверцы саудитов, работали лебёдчиками, водителями фур, на которые грузились куры и фореманами (бригадирами) и имели право свободно передвигаться по городу.

Сами же саудиты ходили сплошь в больших начальниках. Облачённые в белые балахоны они время от времени въезжали в порт на длинных лимузинах, важно наблюдали за процессом, давали указания фореманам и удалялись.

За время стоянки в порту, Тимур ни разу не увидел на причале ни одной женщины.
На следующий день, по-приходу, старпом объявил, что в дневное, определённое время желающие посетить город Джидду могут получить у агента специальные тархетки (пропуска) и на заказанном для этого автобусе, в его сопровождении, в этот город отправиться.

Но эти тархетки могут получить не все, а лишь, греки, танзаниец Султан и пакистанец Адил.

Кроме них разрешение получил ещё и радист Гена, который в судовой роли был записан по советскому загранпаспорту – паспорту страны, которая уже пять лет не существовала, но документ этот пока ещё почему-то воспринимался в странах «третьего мира».

Поляки, а также Тимур и Феликс права на посещение города не имели, поскольку являлись подданными «католических» стран, граждане которых почему-то были для саудитов персонами нон-грата. 

В девять утра увольняемые на берег сели в автобус и отбыли в город.
Агент привёз их на центральную улицу, высадил и сказал:

- А теперь, господа моряки, можете здесь погулять, посетить магазины, сделать шоппинг, но рекомендую делать это всё организованно, не разбредаться и с центральной улицы никуда не сворачивать: в стороне от центра бродить для вас небезопасно. Здесь святая земля, рядом Мекка и европейцев-неверных у нас не любят.

Я, вообще-то, должен вас сопровождать до конца вашей экскурсии, но у меня кроме этого много дел ещё и я вам доверяю, так, что давайте так: в четырнадцать часов собираемся в этом же самом месте и я вас доставляю на ваш «Фламинго». Попрошу не опаздывать.

Агент откланялся, а моряки побрели по улице, глазея по сторонам и заходя в магазины. 

На судно мариманы вернулись, опять-таки, в сопровождении агента, около пятнадцати часов. Тимур (а была его вахта) вышел к трапу посмотреть на «счастливчиков», удостоившихся чести побродить по священной земле, которым он, впрочем, нисколько не завидовал.
 
Первым, почему-то с мрачной физиономией на борт поднялся агент, спросил Тимура не отдыхает ли капитан, Тимур указал ему на веранду на второй палубе, где в шезлонге принимал воздушные ванны Старик, после чего агент направился к нему.
Следом за агентом по трапу, в основном, все с покупками , потянулись один за другим увольнявшиеся.

Последним шёл Гена-радист, причём, с пустыми руками.
- Гена, привет! А чего – пустой?
- Ай, не спрашивай! – Гена махнул рукой, - провинился я и агент тархетку отобрал.

При этом Тимур на генином лице никакого расстройства по этому поводу не обнаружил.

- А что случилось?
- Да, понимаешь, агент нас в центре высадил, сказал, чтобы гуляли только там, назначил время сбора, все попёрлись по магазинам, а я решил, малость, город осмотреть, свернул на боковую улицу и пошёл в горку потихоньку, поглазеть - как там люди живут.

Ну, побродил, подзаблудился чуток и малость опоздал. Агент разорался, сказал что не хочет за меня отвечать, если правоверные мне в этом святом месте где-нибудь горло перережут и отобрал тархетку, когда в порт прибыли. А сейчас, похоже, побежал Старику стучать на меня.

Да и бог с ним, всё равно нечего мне там больше делать, ничего хорошего я не увидел, шляясь по этой жаре, - сказал Гена и ушёл к себе.

Тимур спустился на причал, получив разрешение у полицая, сидящего, как и в прошлый раз на стуле с пулемётом и пошёл снимать сначала осадку носом. 
Когда он достиг носовой оконечности судна, порыв встречного ветерка донёс до него сочный запах навоза, как с запущенного скотного двора.

Тимур вгляделся в судно, ошвартованное по носу. Это был скотовоз, перевозящий живой скот.

По причалу возле него бродило трое филиппинцев – членов экипажа.
«Вот работка у них!» - подумал Тимур. «Хотя, принюхались уже, наверное, мужики».

Сняв осадки, и поднявшись на судно, Тимур увидел, что к левому борту подходит небольшой танкер-водолей, послал вахтенного матроса принять швартовы и вызвал по «уоки-токи» боцмана, чтобы тот обеспечил приёмку пресной воды и, подойдя к месту швартовки водолея, помог матросу завершить швартовку. 

Ошвартовав водолей, Тимур, услышав свист с него, посмотрел в ту сторону и увидел араба, возможно – шкипера, который махал ему с танкера рукой, стоя около рубки танкера, приглашая подойти поближе.

Тимур подошёл. Араб, определив в Тимуре офицера, стал просить у него, чтобы тот перебросил на его посудину пару коробок с курами ( как раз шла выгрузка из четвёртого трюма, в районе которого и был ошвартован водолей).

В принципе, Тимур без проблем мог бы