Произведение «Как я нарушал государственную границу, или «наши люди» всюду» автора Муратов Петр - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 4)

рукой под носом.
– Парочку хватит?
– Так точно, товарищ майор.
– Кругом, марш!
А тут и УАЗик подкатил. Меня усадили на откидное сиденье в задней части машины, закрыв за мной дверцу. Майор сел рядом с водителем, автоматчики – за ним. Мы тронулись. По пути майор объяснил:
– Сейчас мы приедем в вашу гостиницу, Вы заберёте документы и все вещи: свои и товарища. Есть ли там те, кто подтвердит ваши личности?
– Не знаю, может, будут на месте казанцы. А почему Рината не взяли?
– Ваш товарищ слишком развыступался, он, видимо, решил, что мы тут в бирюльки играем.
Да, думаю, ситуация с Ринатом прояснилась – он и до этого производил впечатление ерепенистого, вечно чем-то недовольного парня. Кроме того, стало понятно, что придётся вернуться обратно на заставу уже «с вещами» – положение прорисовывается не очень весёлое.
Прибыв на место, майор благоразумно оставил автоматчиков в машине. Я вошёл в гостиницу первым, он следовал чуть сзади. «Прямо, как в кино!» – подумалось невзначай. На вахте я показал гостиничный пропуск старенькой бабуле, она кивнула – проходи.
– А это кто? – недовольно буркнула бдительная вахтёрша, взглянув на следовавшего за мной майора.
– Это со мной! – многозначительно пропел я, небрежно сделав жест в сторону офицера КГБ.
– Да-да, я с ним! – немного смущённо, как мне показалось, сказал страж границы.
Однако завидевшая нас администраторша пулей выскочила из-за стойки, мгновенно прервав с кем-то телефонный разговор.
– Дежурного администратора или директора! – не поздоровавшись с ней, кратко приказал майор.
– Да-да, конечно! – понятливая администраторша тут же нырнула в коридор. Через минуту она уже стояла перед нами с каким-то мужчиной, как выяснилось позже, директором. Майор сказал:
– Пройдёмте в их номер.
Мы вчетвером поднялись на наш этаж, зашли в номер. Майор обратился ко мне, перейдя на «ты»:
– Собирай все вещи вот сюда в кучу. В каких, говоришь, комнатах живут ваши друзья?
Услышав номера комнат, офицер попросил администраторшу сходить туда и пригласить их с документами.
Я тем временем собрал всё барахло – и своё и Рината – в кучу. Изучив наши паспорта, майор спрятал их в нагрудный карман.
– А это что?
На тумбочке около кровати Рината лежала бумажка, на ней была нарисована какая-то радиосхема: будущий радиофизик постоянно вечерами рисовал схемы, очень был увлечён своей специальностью.
– Не знаю, – говорю, – это не моё, Рината.
Бумажка отправилась вслед за паспортами.
В этот момент в номер в сопровождении администраторши вошли немного побледневшие Лариса с Лузией. Слава Богу, они оказались на месте. Салих с Нелей куда-то успели уйти, Алика-Шахида тоже на месте не оказалось. Майор, изучив их паспорта, спросил, что они о нас знают. А что могут знать друг о друге люди, впервые встретившиеся в туристической группе пару недель назад? Лариса, украдкой встретившись со мной взглядом, еле заметно покрутила пальцем у виска, Лузия показала кулак. Они вообще-то знали о нашем намерении сходить в горы. Поблагодарив наших подружек, майор попросил их вернуться в свой номер.
– Ну, что, всё собрал? – спросил страж границы, окинув взглядом кучу шмоток.
– Вроде всё.
– А это что, забыл?
Бдительный офицер, заглянув под кровать Рината, вытащил его летние сандалии, которые я не заметил.
Я сгрёб всё добро в охапку, мы вышли из гостиницы. Администраторша с директором помогли донести вещи, не уместившиеся у меня в руках. Майор нёс злосчастные сандалии.
На заставе допрос продолжился. С Ринатом работал другой офицер в звании подполковника. Оказалось, что я забыл сообщить про встречу с пастухом по пути к границе – первая нестыковка в показаниях. Но их больше волновал другой вопрос: почему Ринат летел из Казани не как мы - прямиком в Ашхабад, а через Баку, и не встречался ли он там с азербайджанцем Аликом-Шахидом. На это я ответил честно, что знал: «Хотел, говорит, посмотреть город Баку, а с Аликом познакомился при мне в Фирюзе». На этом очень насыщенный первый день моего знакомства с пограничной службой СССР, организационно входившей в структуру Комитета госбезопасности, завершился. Два вооружённых автоматами пограничника вывели меня на улицу и повели куда-то вглубь территории заставы. Смеркалось, солнце уже не лютовало, от близких, но таких недоступных, как оказалось, гор веяло едва ощущаемой прохладой. Мы направились в КПЗ для нарушителей государственной границы – к отдельно стоящему домику, белеющему в сумерках крашеными известкой стенами.
Там уже сидел отрешённый, грустный товарищ по несчастью Ринат, лениво пережевывая и запивая густым чаем, макароны по-флотски. Харчи в алюминиевых мисках нам принесли из солдатской столовки. Ринат рассказал, как стал возмущаться перед офицерами, которые вели допрос: дескать, вам, погранцам, от безделья, похоже, нечем заняться! Вы что, не видите: мы – обычные студенты, какие, к чёрту, «нарушители границы», что это за издевательство, не буду ничего заполнять! Тоже мне, понимаешь ли, «кагэбе», и так далее. Короче, мне стало ясно, почему «с вещами» привезли меня, а не его. Потом, говорит, докопались до меня с этим злосчастным Баку, с азером Аликом, почему-то стали выяснять тему дипломной работы. Ринат признался офицерам, что нож и фотоаппарат принадлежат ему. Я поведал ему о радиосхеме, которую, похоже, отослали на экспертизу. Он ухмыльнулся.
В камере не было света, и вскоре навалилась темень, хоть глаз выколи. Уф! На сегодня отбой, спокойной ночи, Ринатик.

3

При свете выглянувшего утром солнышка мы оглядели своё жилище. Камера предварительного заключения представляла собой небольшую комнатку площадью метров шесть с тремя нарами-лежанками, покрытыми чёрными толстыми матрасами. Постельное бельё нам не выдавали. Маленькое оконце под потолком закрывала классическая тюремная решётка, через которую нам улыбалось ослепительно голубое небо «в клеточку». Стены побелены и испещрены какими-то надписями арабской вязью – похоже, их авторы были с «той стороны». М-да, подумалось, кто только не давил местные матрасы. Правда, первую ночь мы спали, как убитые. Кое-какую одежонку нам всё же отдали, видимо, предварительно её прощупав.
Лязгнул засов со стороны улицы: солдатики принесли завтрак. Ринат начал о чём-то скулить, погранцы измерили его равнодушным взглядом, пожелав, тем не менее, приятного аппетита. Потом пояснили: «Захотите в туалет – стучите. Что-то понадобится – тоже стучите. Теперь здесь пост». КПЗ охранялся двумя часовыми, вооруженными автоматами.
– Ух-ты, – говорим, – как круто!
– А вы как думали! – последовал ответ.
Первая новость, которую Ринат с вечера забыл мне сообщить, была позитивной: допрашивавший его подполковник оказался своим человеком – татарином.
– Как ты узнал это?
– Очень просто. Ему позвонили. В трубке угадывался взволнованный женский голос. Ага, думаю, наверное, жена звонит. И тут я шестым чувством учуял, что говорят на том конце провода по-татарски. Я стал внимательно прислушиваться: подполковник же смотрел мимо, через меня. Но, отвлёкшись, «прокололся»: «А ул нарс…» Но, осёкшись и кашлянув, тотчас же переспросил в трубку: «Да, а он что?» Я заулыбался, а он, по-русски закончив общение по телефону, ответил мне непроницаемым взглядом, не подав ни малейшего виду.
– Ну-ну-ну! – нетерпеливо заёрзал я. – Ты развил с ним эту тему?
– Да нет, решил воспользоваться своим «открытием» попозже.
– Может быть, поможет, как своим, а?
– Не знаю, дальше будет видно…
Снова лязгнул затвор двери: солдатики пришли за посудой. Я попросился в туалет, больше для того, чтобы оглядеться вокруг, сориентироваться. «Пошли!» – один часовой, закрыв за мной дверь на засов, остался у КПЗ, второй, поправив на плече ремень автомата, пошёл следом, указав направление движения. Выводить «на оправку» полагалось по одному. Я шёл медленно, глубоко вдыхая свежий утренний воздух. Вся застава утопала в зелени. Мой «бодигард» меня не торопил.
Путь в туалет лежал мимо постройки, оказавшейся кухней и столовой заставы. И вдруг я услышал частое металлическое «вжикание»: голый по пояс солдат сосредоточенно драил огромный, железный кухонный чан. Я присмотрелся… Ба-а! Да это же мой знакомый Приходько, сутки назад «докапывавшийся» до меня с дурацкой песенкой. Вот, оказывается, что значит «рябчик» – наряд вне очереди! Прекрасно!
– Приходько! – громко окликнул его я.
Он поднял голову. И я, помахав ему рукой, запел во всю глотку:
– Папа у Васи силен в математике, учится папа за Васю весь год!..
Он, перестав упражняться с чаном, зло зыркнул на меня, но ничего не ответил, ведь я, извините-с, с охранником, который весело хмыкнул у меня за спиной. Видимо, рядовой Приходько был известным на всю заставу балбесом.
Процесс оправки происходил под бдительной охраной вооруженного сотрудника органов госбезопасности – непередаваемые ощущения, скажу я вам… Возвратившись, я поведал Ринату о своей мелкой мести рядовому Приходько. Сокамерник кисло скривил губы в подобие улыбки: на него стала наваливаться депрессия.
– Слушай, Ринат, кончай киснуть, мне тоже невесело.
– Да-а-а… – он слабо махнул рукой. – Сколько мы тут ещё просидим – одному Аллаху известно.
– Да ладно тебе! Разберутся – отпустят.
В ответ Ринатик лишь тяжело вздохнул. Настроение у него ещё больше упало, когда в обед нам принесли чуть тёплые суп и макароны. Ринат остался верен себе:
– Послушайте, вы! – с неожиданной резвостью напустился он на погранцов. – Почему суп холодный и макароны слипшиеся?! Вы чё, в натуре, нас за скотов держите! Что за фигня такая, салабоны?!
Я отчетливо осознавал, что это – перебор.
– Ринат, кончай!
Ответ не заставил себя долго ждать: один из постовых схватил Рината за грудки и грубо