Навсегда с тобой

Время неумолимо бежало вперед, оставляя позади Алллердейл Холл с его  призраками, но Эдит знала, что Томас Шарп навсегда останется в ее  сердце…

Теперь она была безупречной миссис МакМайкл, которая занималась домом,  садом и благотворительностью, вот только в ее душе не было того  спокойствия и благополучия, которое она маской каждый день надевала на  лицо.

Алан…

Алан полностью растворился в работе, отдав бразды правления семьей жене,  но молодая женщина была этому даже рада, она боялась словом или жестом  выдать свою тоску.

Надежда на то, что они с МакМайклом когда-нибудь станут по-настоящему  близки, таяла день ото дня. К сожалению, она слишком поздно поняла, что  она никогда не сможет увидеть в нем мужчину, он для нее только добрый,  хороший друг детства.

У Эдит не осталось ни одной фотографии или вещи из Аллердейл Холла,  кроме печатки покойного мужа, но память бережно хранила его образ. Порой  в дождливый вечер, стоя у окна, ей казалось, что капли на стекле рисуют  его портрет, и тогда к горлу вновь подступал комок, а глаза увлажнялись  слезами.

***

В ту ночь спустя несколько лет после кровавой трагедии, она первый раз  увидела баронета во сне. Он был таким же, как в тот день, когда впервые  появился на пороге ее дома, промокший до нитки.
Он стоял у дверей спальни, сжимая в руках белые лайковые перчатки, и  смотрел на нее тоскливым и нежным взглядом. Как это часто бывает во  снах, Эдит не могла вымолвить и слова. А он указал взглядом на ее  неоконченный роман, лежащий на постели. Поверх раскрытых страниц  покоилось его кольцо.

Он молчал, но в голове Эдит отчетливо прозвучал его голос:
«Ты знаешь, что делать».

Женщина проснулась, будто от толчка, но ее доктор мирно посапывал на своей подушке, а комната была пустой.

С тех ей не было покоя. «Томас!», - отчаянно она звала в ночную пустоту,  ей казалось, что если он хотя бы призраком вновь появится в ее жизни,  то она станет хоть чуть-чуть счастливой. Но ответа не было. И поделиться  своими мыслями тоже было не с кем…

Однажды ей даже пришло в голову, что если вернуться в Аллердейл, который  сейчас уже, наверное, наполовину ушел в кроваво-красную глиняную жижу,  то она найдет отгадку. Но тут же последовало осознание, что тот страшный  дом – тюрьма Люсиль, а Томаса там нет.

***
-Эдит, представляешь, меня пригласили на конференцию в Будапешт!- воскликнул Алан чуть ли не с порога.

-Я рада…

МакМайкл отдал в руки дворецкому пальто, шляпу и трость, подошел к Эдит и обнял за плечи:

-В Венгрию мы поедем вместе!

***

Молодая женщина давно мечтала о путешествии, но будучи мисс Кушинг одной  ей было ехать неприлично, а отец был вечно занят. Потом она рисовала в  своем воображении как отправится в Париж или Рим, да куда угодно, но  вместе с Томасом…

Теперь они ехали с МакМайклом…
Он не переставая говорил о своем докладе по прогрессивному методу  лечения катаракты, она в ответ улыбалась, и говорила, что у него  обязательно все получится.
Один пейзаж сменял другой и, наконец, их встретил шумный город. Алан  почти сразу побежал по больницам, а Эдит отправилась гулять по городу и  сама не заметила, как оказалась на городской ярмарке.

Пестрая толпа, крики сотни голосов, яркие палатки, торговцы протягивали к  ней руки с товаром, но она улыбалась и отрицательно качала головой.

Ближе к окраине стоял балаган, на котором, как ни странно, висела  сделанная на английском надпись: «ГАДАЛКА», а за балаганом точно улей  гудел цыганский табор.
В молодой женщине вдруг проснулось любопытство, что может сказать гадалка о ней?

Не раздумывая, Эдит отодвинула старый потертый ковер, занавешивающий  дверной проем и шагнула внутрь, ее тут же ее окутали темнота и запах  ладана и смирны.
В центре маленького помещения стоял круглый стол с двумя зажженными  сальными свечами, освещающими громоздкий женский силуэт, который поманил  Эдит пальцем.

Миссис МакМайкл храбро шагнула вперед, ей ли чего-то бояться после всего  пережитого? И примостилась напротив хозяйки, лицо которой была закрыто  плотной вуалью. Перед гадалкой лежали потрепанные карты, немолодые руки  предсказательницы, унизанные кольцами, перетасовали колоду и протянули  ее почти к носу посетительницы.

-Сними к себе - прохрипел голос цыганки на ломанном английском.

Эдит аккуратно сдвинула колоду.

Гадалка ловко раскинула карты веером, вытаскивая каждую седьмую и раскладывая их наподобие креста.
В душном балагане повисла мертвая тишина, такая, что Эдит слушала удары собственного сердца.

Вдруг заскрипевший голос цыганки заставил дернуться молодую женщину в испуге.

-Мертвый. Он всегда с тобой…

От этих слов у бывшей мисс Шарп похолодели руки, а гадалка продолжала:

-Хочешь, чтобы он приходил, когда ты пожелаешь?

У Эдит пересохло в горле, но она кивнула в ответ.

Старая женщина неуклюже поднялась со своего место, и обернулась к стоящей за спиной полке, бормоча под нос:

-Научу, сложно не будет, он придет, придет… Сделает, все, что скажешь, сделает…

Найдя необходимое, цыганка плюхнулась обратно, положила поверх карт старое тусклое зеркало и быстро зашипела:

-В полнолуние положишь на это зеркало его вещь, сожжешь прядь своих волос и посыпешь пеплом, повторяя слова…

Жуть пробирала Эдит до костей, она чувствовала себя героиней сказки о ведьмах.

-Что Вы хотите взамен, сколько? – выдавила из себя миссис МакМайкл.

-Землю, его красную землю, за морем.

От удивления брови Эдит поползли вверх:

-Аллердейл? Вы хотите это проклятое место? Зачем?

Старуха вцепилась в ее руку:

-Если хочешь вновь быть с ним, отдашь…

Зачем мне «Багровый пик»? Купить его никто не захочет, а я не вернусь туда… Томас… Просто видеть его лицо…

При мыслях о баронете блаженная улыбка коснулась ее губ.

-Хорошо. Я подготовлю все бумаги.

Эдит было хотела встать, чтобы отправится на поиски адвокатской конторы,  но неведомая сила надавила ей на плечи, заставляя сидеть на месте, а  голос Томаса зашептал на ухо: «Не отдавай…»

Она закрыла глаза, сжав пальцы, и тихо ответила:

-Ты же сказал, что я знаю, что делать…

Невидимые руки по-прежнему сжимали ее плечи, а голос повторил: «Не отдавай…»

-Отдашь красную землю, получишь зеркало и заклинание и он твой! Тогда он  не сможет тебя ослушаться, не посмеет! – Цыганка перегнулась через стол  почти к самому лицу американки.

Но вдруг сильный порыв ветра затушил свечи, а гадалка отлетела в свой набитой травами и рухлядью шкаф.

«Не получишь!» - загудел голос Томаса.

Из зеркала с шумом и ветром вырвался столб света, сорвав с цыганки вуаль  и обнажив обожженное морщинистое лицо с седыми космами.
Призрак Томаса, казавшийся живым человеком, вплотную приблизился к  гадалке, обхватил тонкими чернеющими пальцами шею, и вновь прогудел:

-Ты не хозяйка Пика!

Потом обернулся к Эдит. На его красивом лице вновь проступила уродливая рана от ножа, а глаз стал заплывать кровью:

-Уходи… - его голос снизился почти до шепота.

Молодая женщина попыталась возразить, но он вновь умоляюще проговорил:

-Уходи…
***
На улице было тепло, но внутренний холод просто сжигал молодую женщину.  Зайдя в свой гостиничный номер, она набрала полную до краев ванну с  горячей водой.

Озноб потихоньку проходил, уступая место спасительным рыданиям.

Вдруг Эдит почудилось, что кто-то легонько гладит ее по растрепанным волосам.
Она подняла глаза и печально улыбнулась:

-Томас…

Он сидел на краю ванны, одетый в черный сюртук, как всегда красивый и элегантный.

-Я не знаю, как жить дальше…- прошептала миссис МакМайкл.

Только сейчас она поняла, как отчаянно запуталась, играя в добропорядочную семью, она не видела смысла в своем существовании.
После фирменной отравы Шарпов в чае и падения с лестницы у нее не могло  быть детей. Ее роман «Багровый пик» о том, что с ней было, пылился так и  недописанным.

Роман. Эдит вспомнила свой сон, где на рукописи лежало его кольцо.

-Что ты хотел, чтобы я сделала? – встрепенулась она.

-Что ты дописала роман, дала ему жизнь и мне.

Она непонимающе уставилась на призрак.

-Я хочу, чтобы все знали о той тьме, что жила во мне, в доме. И о том  свете, который ты разбудила во мне и дала в награду здесь. Я буду жить  на страницах, выведенных твоим почерком, и останусь навсегда с тобой.

Глаза Томаса мягко смотрели на любимую женщину.

-Почему ты не отдал Пик цыганке? – задала она мучавший ее вопрос.

Баронет скривил губы.

-Есть не только призраки, но и колдовство. Ты навечно привязала бы меня к  земле и поплатилась своей душой. Но я и без того с тобой, по доброй  воле, подчиняясь не колдовским силам, а силам любви. А она хотела  завладеть красотой Люсиль и силой проклятой Богом земли…

Томас усмехнулся, но продолжил:

-Вот только сестрица, войдя в ее тело, стерла бы разум старухи в порошок…

-Ты был в Аллердейле?

Он опустил голову, сцепив руки в замок:

-Нет… Пусть этот страшный дом совсем уйдет в глину вместе со своими грехами…

Эдит не переставала любоваться милыми чертами своего покойного супруга.  Да, он причинил ей столько нестерпимой боли, что казалось бы, ее должна  раздирать ненависть, но вопреки всем доводам разума она до сих  беззаветно любили своего аристократа.

- Ты будешь ко мне еще приходить? – ее губы едва шевелились от страха, услышать короткое «нет».

Его легкий смех шелестом осенней листвы разлетелся по комнате:

-А я никогда от тебя и не уходил… Но часто видеть ты меня не должна, твой мир – мир жизни.

***

Когда Алан вернулся в гостиничный номер, то его удивлению не было  придела. За письменным столом, склонившись над печатной машинкой сидела  сосредоточенная Эдит, а исписанные ее бисерным летящим почерком листы,  точно снегом укрывали скатерть.

-О, Алан, я не заметила, как ты вернулся, - Эдит поправила очки и поднялась навстречу мужу.

Доктор подошел ближе, поцеловал ее в щеку и заглянул через плечо, что бы посмотреть, что она так усердно печатает.

-Это мой роман… - смущенно прокомментировала молодая женщина, - я решила его дописать…

МакМайкл обнял жену за плечи:

-Давно пора! Я вновь будто вижу мою прежнюю Эдит Кушинг!

Пусть думает так…

Она прекрасно знала, что никогда не сможет стать прежней, но после разговора с Томасом ей будто легче стало дышать.
Она еще раз проживет все то, что было в своем романе и пойдет своей  дорогой, оставляя Аллердейл все дальше и дальше и унося с собой Шарпа.

-Слушай, я так голоден, - сказал доктор, целуя Эдит в плечо, - давай спустимся в ресторан и пообедаем?

Эдит согласно кивнула, и бросила печальный взгляд в угол комнаты, где едва колыхнулась невесомая тень.

Дух баронета проводил взглядом любимую женщину, и печально вздохнул,  когда та скрылась за дверью. Теперь ее счастье – это его счастье, пусть  даже с другим.