чёрные птицы

Новогодние блики и душевная канцелярия
 
Чёрные птицы резко взлетали вверх, испуганно касались балконных перил на верхних этажах отсвечивающих праздничным фейерверком домови, не находя себе места, пикировали на раскидистые ветви тёмных платанов, не обещающих беднягам никакого спокойствия. Повсюду грохотало и озарялось отблесками новогоднего городского праздника.
 
Я наблюдал с больничного балкона, как в средневековый изящный, созданный тогдашними мастерами архитектуры, центр города входил Новый год, открывающий новую страницу в обзоре этих, уже уставших от истории, камней.
 
В нашей палате отлёживались после операций двое.  Третий по имени Клаус отсутствовал, как оказалось, ненадолго  — беднягу отпустили было домой, и он на радостях (ах!) - переел за праздничным столом и срочно отправился обратно в больницу в машине с голубыми блинькающими огнями…. Всё ж таки, операции ведь у всех нас были не простые, а кишечнополостные!
 
А вокруг фейерверк! В жизни у каждого случается свой фейерверк. Я называю Клауса «мой фашистишка», потому что он успел повоевать в своё время на Советском фронте и отсидеться в лагере военнопленных, где на общественно - полезных работах освоил первоклассные русские ругательства. О, ужас, как это было давно! Когда он, вспоминая эти времена, демонстрирует свои матерные познания в присутствии навещающих его родственников, очень приличных людей, я затыкаю уши и говорю, так нельзя! Ферботен. Они смеются только — всё равно ведь ничего по-русски не понимают! 
 
Встречаются ещё люди, которые жили так давно. У них, у нас, как у каждого порядочного англичанина, если покопаться, можно найти в шкафу скелет. И как нам быть с этим? Куда деваться этим чёрным птицам, которые при озарении каменных башен и древней городской стены начинают панически метаться? Или это не птицы, а наши грешные души?
 
Должен же был кто-нибудь родиться, ну хотя бы этот мальчик, в хлеву или в тени маслин, чтобы впоследствии взять на себя канцелярию душ? В очередной попытке очищения человечества после Потопа, Содома и Гоморры, но, может быть, более гуманным методом? Смог ли он это сделать или нет, но раз в году мы празднуем Рождество, люди дарят друг другу подарки и, свободные от душевной бухгалтерии,  имеют только стресс из-за пустеющих бумажников.
 
Какова невидаль! Деньги всегда можно снова нажить. Главное, скелеты переложить в церковные шкафы, пусть там пылятся! Церковь, этот институт души, пусть пропустит через свою канцелярию. Так уж происходит, что весь год, обременённые бытовыми заботами, мы переступаем порой за некоторые красные флажки - да простится нам! Пожертвуем теперь небольшую сумму на церковь, которая упорядочивает прегрешения и списывает их в раздел «Представительских расходов». Как то: ёлка, игрушки, подарки, фейерверк. Да и повеселимся заодно. По поводу рождения того, кто, будучи уже святым, приемлет нас и дальше такими, как мы есмь. Аминь.
*
 
Алекс у нас самый молодой. В тот вечер он говорил много, заглушая этим боли живота, терзавшие его худое тело. Его быструю речь, снабжённую идиомами местного «фрэнкиш» диалекта, я слабо понимаю ещё из-за своей природной глухоты, когда некоторые плохо услышанные звуки меняют весь смысл подаваемой к обсуждению фразы. Да, да, кто - нибудь из нас подаёт к обсуждению фразу, чтобы завязать некоторый сюжет в этой нудной больничной тиши.
- В нашем положении, - говорю я Алексу, - пережёвывать пищу надо медленнее, этим мы помогаем организму.
- Да, лазанья из сёмги - это вкусное и полезное блюдо, - соглашается он со мной, пролистав сегодняшнее обеденное меню, - даже, если ешь половину порции.
Комизм этого диалога в том, что немецкие «лахс лазанье», которое ему послышалось (лазанье из сёмги) и «махс лангзаме» (делай медленнее) в моём предложении на слух очень близки, тут ещё примешивается схожесть слов «хелфен» (помогать) и «хелфе» (половина). Нетрудно представить себе, что ему послышалось, чтобы он мог дать такой ответ. Но насчёт лазаньи он был прав, я заказал её накануне и сегодня как раз испробовал – вкусно.
 
Клаус говорит на литературном немецком, что в наших краях редкость. С пониманием его речи нет проблем. Да что там, никакие недопонимания не омрачают наш праздничный настрой! Я смотрю, у Клауса на большой тарелке разложен обширный праздничный обед №2. После того, что домашний вариант №1 был печальным. Вот уже, новая тема для разговора.
 - Ты опять много ешь, Клаус, - беспокоюсь я, алчно присматриваясь  к апельсиновым сухарикам.
 - Нет, нет, это больше, чем я могу съесть, - заверяет меня коллега, классический немец, худой с удлинённым лицом и большими очками, каких нам показывали в детстве в фильмах про фашистов. Он прикидывает, чем бы пожертвовать. Я подсказываю: эти сухарики ты съешь, конечно?
 - Нет, нет, забирай, я на них смотреть даже не могу!
 - Вот и хорошо! - я налил себе чай из больничного самовара и ухрумкал оба с большим аппетитом.
 
*
  - А что вам говорили про Рождество в вашем Советском Союзе?
   - Мы праздновали Новый год - календарный переход из одного года в другой. А народ, он любит попраздновать, со святыми и без святых. Главное - с цветовыми и шумовыми эффектами!
 
Что там - и дети всех стран по обеим сторонам железного занавеса стремились внести в этот праздник частицу своей ещё (ах!) - неотягощённой английским фактором души! Для детей есть бесскелетная интерпретация – Николаус, сладости и сказочные представления. А также праздничная ёлка – её мы украшали для всех, малых и больших!
 
У меня над больничной кроватью висит прямой католический крест. Больница частная, и хозяин больницы - врач католик. Его не заботит религиозность или безбожие больного. Католики, как и евангелисты, часто выражают своё почтение религиозным канонам совместным пением. Я очень люблю хоровое пение и в конце девяностых ходил по воскресеньям в соседнюю церковь, чтобы подрать горло на 5-ти, 6-ти псалмах в хоре под органное сопровождение с песенником (Псалтырью?) в руках. Верующие люди не стесняются в молитвах выражать свои чувства, хотя это со стороны кажется слишком сентиментальным монологом. В то же время вся христианская религия начинается с креста — символа кровавого распятия, что очень трудно принять за символ сентиментальности. Учителя подвергли жестокой казни после предательства, символом которого стал его ученик Иуда. Оба впоследствии претерпели своимуки. Иуда повесился и предстал перед будущими поколениями на тысячи лет в неприглядном образе. Иисус был жестоко распят, но, однако впоследствии, согласно религиозной легенде, воскрес и прославлен как герой, взявший на себя расплату за грехи других людей. Когда пытаешься себе представить, что пережили эти двое, стоявшие у начала новой религии, на пути к осмыслению человеческой греховной сущности, то не умещается в голове - о, не дай Бог такой участи! А ведь Бог дал тому, кого любил!
 
 
Еврейская составляющая
 
Если, лёжа на больничной койке, пытаться осмыслить эту драматическую историю двухтысячелетней давности с самого начала, то надо представить себе всю четырёх тысячелетнюю историю евреев, начавшуюся с новой идеи единого Бога в противовес тогдашнему язычеству. На половине у этого временного интервала приходится и начало Христианства, которое отсчитывается от Рождества Иисуса Христа и называется календарной новой эрой.
 
Фундамент религиозной теории основан на Библии. Первая её часть, Книга пророков, является общей для всех трёх религий Авраамовского монотеизма: иудаизма, христианства и мусульманства. Книга пророков состоит из сведений и примеров правил общественной жизни и предписаний к поведению людей с комментариями и нравоучениями. Сведения эти, составленные на материалах событий из истории «божьего народа», первого в истории носителя идеи единого Бога, дополнены  предсказаниями будущего, переданные человечеству так называемыми пророками, людьми, по религиозной легенде осенёнными в своём творчестве Божественным разумом. Тексты эти сложны для осмысливания и понимания, и для их разъяснения существуют религиозные профессора и академики. Последователи этих уважаемых людей объединены в школы, которых в каждой религии множество и которые зачастую между собой враждуют.
 
        Известно, что евреями, о жизни которых я осмеливаюсь упоминать, назвали группу людей, состоявших в родственных связях из 12 колен, которая, группа - за 2 тыс. лет до н. э. покинула Царство древней цивилизации Хаммурапи, Междуречье,  в поисках предсказанной во время сна главе семьи Аврааму земли в форме полумесяца. Государство Междуречье располагалось между реками Тигр и Евфрат. Хаммурапи был прогрессивным царём, который первым ввёл свод Законов, положивший конец  самоуправству имущих. И он не препятствовал эмиграции. Когда эти люди, о которывх я упоминал, переплыли через реку и покинули Царство, то их стали называть «иврим», что в переводе с древне арамейского языка означает «переплывшие реку». Таким образом, возникло название еврейской нации, поскольку до своей «эмиграции» эта группа людей нацию не представляла. Древнеарамейский язык, на котором была впоследствии написана Библия, лежит в основе древнееврейского, который сейчас применяется в Израиле как первый государственный (вторым считается арабский). Эмигранты эти жили в Междуречье в хороших условиях, были богаты, имели рабов и скот, а также военизированную бригаду, которых взяли с собой, отправляясь в неизвестность ради своих идей и Веры. Из Библии следует, что позвавший их в путешествие голос принадлежал Богу, который также заявил, что он есть один и другие «Боги» тем самым отменяются. В этом и состоит основа религиозного монотеизма, поскольку на тот момент у людей из окружающих государств было много Богов, что понимается в монотеизме как грех и относится к язычеству.
 
 
Праздничные будни
 
 
К Алексу пришла жена. Эта высокая спортивного покроя женщина смотрит на него такими влюблёнными глазами, что становится завидно. Завидно не потому, что он «носит клавир» на правом боку, то есть мешок, куда выходит трубка из живота. Этому обстоятельству шибко не позавидуешь. Эта женщина любит его вне зависимости от обстоятельств, вот что завидно. Немцы, как я убедился, умеют ценить друг друга, если они становятся близкими. Ходят, взявшись за ручки, и обращаются к возлюбленной не иначе, как «шац» (сокровище) или «либлинг» (любимая), вне зависимости от своего сиюминутного настроения. Что сложного в таком проявлении своей приязни? Но нет, слова ласки и нежности мы иногда не можем из себя выдавить, как будто боимся показать слабость. Мы, бывшие «железные» комсомольцы. «Гвозди бы делать из этих людей – лучше бы не было в мире гвоздей!» - как прославлял наше поколение поэт. Я посетовал Клаусу об этих прорехах в своём прошлом, которые уже не исправить: моя жена уже умерла.
 - Нет у тебя прорех, - сказал больничный коллега,- когда мы молоды, у нас всё самое лучшее: и друзья и девчонки и весь окружающий мир! Поживи ещё немножко, и ты поймёшь.
 - А что ты думаешь о моих изысканиях по религии?
 
 
*
 
Клаус послушал  тезисы