Пришибу!
Словно со стороны глаза Валент наблюдали, как ремень взвился в воздухе. Удара она не почувствовала, просто на плече вдруг лопнула ткань платья, а по спине побежала горячая струйка.
Уши Валент слышали свист в воздухе, крики за дверью, а после началась невообразимая кутерьма в кабинете — это ворвался Валар, таща Мариссу за собой, рыдала и кричала мать, охали и ахали тетки, причитала где-то в подклети Альмара, громко сопели перепуганные братья — все это Валент отчетливо слышала: внутри нее во весь рост поднималась тварь, которую она не успела изгнать из себя.
Девочка хотела крикнуть:
— Это не я!
Но вместо этих коротеньких слов из самой глубины ее существа вырвалось рычание. Визгливый смех рассыпался дробью под потолком и остался висеть там, отскакивая от одной стены и ударяясь в другую.
— Это не я! — кричала девочка, но тварь внутри нее издевалась над отцом: насмешливо щелкала, выла и хохотала.
Валент поняла, что ее внутренний мир в бешенстве и сдерживала его из всех своих сил.
* * *
Услышав крики со стороны дома, Валар прервал танец, тревожно оглянулся. Что там происходит? Марисса обеспокоенно сжала ему руку — успокаивала, но сердце отчего-то стиснулось в комок и облилось кровью, чуя беду, ноги налились свинцом, по спине пробежали мурашки, стадо ледяных мурашек.
— Что-то там случилось.
Он хотел усадить жену за стол, в самому пойти разобраться в причинах этих криков, но вспомнил, что они все еще связаны и ходить им так, пока солнце не коснется линии горизонта, пришлось брать ее с собой. Позади них спешила мать, придерживая живот рукой.
— Пустите! Пропустите!
Валар раздвигал локтем соседей и то, что он увидел!.. словно его окунули в бочку со снеговой талой водой. В своем кабинете отец бил Валент! Хлестал ремнем куда придется, а она даже и не думала защищаться, стояла маленькая и жалкая в своем зеленом платье, в руке зачем-то был зажат осколок стекла, только вздрагивала всем телом.
— Тормилий! — с силой, какой Валар никогда от нее не ожидал, мать оттеснила их с Мариссой от дверей, растолкала родню невестки и кинулась на мужа. — Ты же убьешь ее! — она хватала его за руки, но тот, распаленный собственной яростью, отшвырнул ее от себя, как котенка.
Под горячую руку Тормилию не следовало лезть никому.
— Шлюха!
Удар ремня пришелся ей по животу. Муж уже не контролировал себя, злость и вино ударили в голову, и он хлестал собственную жену, вымещая теперь на ней свой гнев за многолетнее терпение к чужому ребенку в своей семье, за то, что много лет сдерживал себя и не отвечал на завуалированные насмешки соседей, когда надо было бить в морду, за то, что любил Вербению без памяти, а вот простить окончательно так и не смог, за то, что не сделал ее счастливой и от этого сам был несчастен, а виновата во всем была эта девчонка, которая посмела родиться у его жены от другого и посеяла в доме раздор.
— Отец, престань!
Валар повис на руке Тормилия, Марисса как могла отстранялась от взмахов ремня, но она была привязана к своему мужу и поневоле приняла на себя пару ударов. Валар пытался справиться с пьяным отцом, но что он мог — парень, почти мальчишка, только-только вышедший из поры юности, против рослого и сильного взрослого мужчины, привыкшего к тяжелой работе! Валар и Марисса кубарем покатились в сторону от него.
— Дурак! Она ТВОЯ дочь!
Вербения каталась по полу, к ней кинулись две сестры мужа. Вдвоем они старались поднять ее с пола, но она снова упала навзничь, не сдерживая стонов: внизу живота резала боль — последний ребенок рвался наружу, хотя сроки еще не подошли — женщина чувствовала, как что-то надорвалось внутри и ливануло по ногам. Она цеплялась за окруживших ее родственниц и надрывно кричала:
— Она твоя дочь! Никто, кроме тебя ко мне не прикасался!
— Плети кому другому! — шипел Тормилий на жену — долго назревавший нарыв лопнул, больше он Вербению не жалел.
Он замахнулся было на нее снова, но поймал гневный взгляд своей сестры, полный осуждения, и повернулся к Валентсии. Карающая рука снова занеслась над головой девочки, но опуститься не смогла, на обезумевшего от злости Тормилия навалились родня и стоящие поблизости мужчины, соседи.
Ремень отняли, но теперь что-то было не так с Валентсией: наглая девчонка, по-прежнему, не сдвинулась с места, губы кривились в плаче, но вместо обычного детского крика по кабинету разносились совсем другие звуки, глаза сверкали неожиданно яркой зеленью и, кажется, даже осколок в ее руке налился угрожающим блеском.
— Р-р-р! А-ха-ха-хах! — вырывалось изо рта девчонки. — А-ха-ха-хах!
Да ладно, девчонки ли?
Клочья зеленого платья кружили по комнате, звенел упавший на пол осколок стекла, а вместо жалкого, зареванного ребенка, перепуганного до смерти, на длинных ногах неуклюже покачивалась жуткая пятнистая уродливая тварь и смеялась визгливо, словно глумилась над собравшимися, над Тормилием, который стоял перед ней с пустыми руками — безоружный.
По кабинету пронесся изумленный выдох.
— Боже-Защитник! Это что ж такое-то?!
— Смотрите, смотрите!
— Как это? Это что же, Валентсия?
— Обернулась она!
— Мать, мы за кого, девку-то отдали?!
— А я тебе говорила, старому дурню, уж больно все хорошо складывается!
На минутку в кабинете воцарилась тревожная тишина, все, кто там находился с ужасом уставились на Валент. За дверями гости и домочадцы лезли друг на друга, стараясь понять, что же происходит в кабинете хозяина дома. Зловещая тишина взорвалась полным боли криком Вербении — начались преждевременные роды.
Что произошло дальше было похоже на самый страшный кошмар, который редко кому привидится в беспокойном сне. Увидев перед собой непонятную тварь, отдаленно напоминающую собаку, с пастью, переполненной острыми зубами, с маленькими глазками, сияющими яркой зеленью, Тормилий будто бы даже обрадовался: не зря он тихо ненавидел эту девчонку — он оказался прав, сто раз прав! Вот когда истина-то вскрылась!
Он торжествующе глянул на жену, корчившуюся на полу в схватках.
— Ты принесла оборотня, добродетельная Вербения! — зло засмеялся он. — А кто лезет из тебя сейчас, подстилка для демонов?! Да мои ли все они?! Может, демон-то регулярно навещал тебя в моей постели?! Ведьма!
Носок сапога врезался в бок лежащей на полу жены. А потом еще раз. И еще.
— Ведьма! Ведьма!
Сестры Тормилия две дородные, богобоязненные бабы бросились под защиту своих мужей: помогать ведьме в родах — виданное ли это дело, теперь не отмолишься! Вербения осталась одна, в ногах попискивал родившийся младенец, у него не было сил издать свой первый крик, а у матери не было сил поднять его, из нее хлестала кровь — удары ногами что-то повредили внутри.
Марисса шарахнулась в сторону от своего мужа, но их руки были связаны бечевкой и убежать молодая жена не смогла.
— Марисса, послушай! — испугался Валар. — Любимая, посмотри на меня! Поверь, это все неправда! Не бойся, не слушай никого!
Он обнимал ее свободной рукой, заглядывал в глаза, но она рвалась от него, отворачивалась, словно это он стоял перед ней в облике собаки, странной, непонятной, с длинной шеей и редкими жесткими волосами на ней.
— Пусти, — шептали Валару губы, которые он надеялся поцеловать впервые сегодня ночью. — Не трогай! Ты сын ведьмы! Твоя сестра — оборотень!
— Нет, нет! — отчаянно оправдывался Валар. — Не знаю, что с ней случилось, но все не так, наверняка не так! С этим нужно разобраться!
— Твой отец забил ногами твою мать, — дрожала Марисса.
— Прости меня за него, я не знал, что он способен на такое — они всегда любили друг друга!
— Пусти!
— Марисса!
— Нет!
Валар взвыл, словно раненный зверь, вытащил складной нож из кармана штанов и полоснул по веревке с безнадежным отчаянием. Удерживать силой любимую девушку он не хотел.
— Ты свободна.
Марисса встала, пошатываясь, и поковыляла к дверям, где ее родители спешно собирали своих дочерей, чтобы уехать к себе домой. Хоть и опасно отправляться на ночь глядя, но в одном доме с ведьмой и оборотнем они не останутся.
— Марисса, поедешь обратно! — скомандовал отец.
Но в дочери вдруг все восстало против такого решения, хоть она и освободилась от свадебного связания раньше положенного времени и могла считать обряд незавершенным и недействительным, ведь здесь был замешан обман. Марисса оглянулась на бывшего мужа, с которым не успела разделить общую постель, окунулась в бесконечную любовь его взгляда, почувствовала своим сердцем его боль и бросилась обратно.
— Валар… я не могу уйти от тебя! И мне… все равно, кто ты!
Стоя на коленях, они обнимали друг друга. Марисса вдруг поняла, до какой степени ей неважно, что Валар, возможно, оборотень.
Все отошло на второй план — самое главное только то, что он появился в ее жизни. Вторая половинка. Словно часть организма. Есть ли разница, какого цвета у него кожа или глаза? Обычный человек он или оборотень? Важно лишь то, что два сердца бьются рядом в унисон, что его губы ловят ее дыхание, что в объятиях любимого она купается в нежности.
— Посиди здесь, — Валар бросился к лежащей
Вот здесь немного смутило, если позволите: "вытирая рот рукавом руки, в которой было зажато стекло", - "рукавом руки". Но это так, придирки.
Насчет анахронизмов, вам писали ниже, на мой взгляд, они не особо режут глаз и не выбиваются из общего стиля.