Воскресение

              В парке было пустынно. Редкие фонари скупо освещали дорожку, по которой шагал Ивлин. Откуда-то из-за деревьев доносилась музыка — похоже, на танцплощадке всё ещё продолжалась дискотека. Иногда там раздавались взрывы смеха и прочие жизнерадостные вопли.
              Был уже двенадцатый час.
              Ивлин приостановился, озираясь и раздумывая, не свернуть ли в ту сторону. Там, прямо в танцевальной клетке, стояли ларьки, в которых торговали пивом и прочими напитками. И тут он заметил странную тень по правую сторону от дорожки возле ближайшего дерева. Тень была человеческая, глубоко тёмная — такая, что ничего в ней было не разобрать. Но совершенно очевидно (Ивлин был в этом уверен), она внимательно наблюдала за ним.
              Его словно бы кольнуло в сердце. Дыхание у него перехватило. Он прерывисто задышал и невольно попятился. Затем, поминутно оглядываясь, быстро пошел прочь.
              Похоже, его никто не преследовал. Может, ему показалось? Не было там никого, просто ветви в темноте случайно приняли образ человека.
              Выйдя на освещенную улицу, он немного успокоился. Здесь бродили одинокие парочки, и страх отступил. Он купил в ларьке бутылку пива и двинулся дальше. Вот и его дом — покрытая плющом и диким виноградом пятиэтажка. Еще несколько шагов, и он войдёт в подъезд. И тут странная слабость навалилась на него. Шаг его замедлился, будто он двигался через прозрачную вязкую патоку. Казалось, небо всей своей тяжестью легло ему на плечи. Мысли оцепенели. Ему почудилось, будто он медленно падает на землю, весь какой-то обессиленный, будто тряпичная кукла. Перед тем, как он потерял сознание, рядом раздался странный глубокий голос:
              — Ты еще бегать будешь от меня!
              Но того, кто сказал эти слова, он уже не увидел.
              Потом он очнулся. Возможно, с момента потери сознания прошла бездна времени, а может, и несколько минут — сказать об этом что-либо определенное было никак нельзя. Одно только было очевидно — он уже не в своем дворе, а совершенно в другом месте — какой-то странной, ослепительно белой комнате, в которой не было никакой обстановки, кроме кожаной лежанки, на которой он сейчас находился.
              Такая смена обстановки подействовала на него угнетающе.
              У него снова ускоренно забилось сердце и участилось дыхание. Он сел, озираясь по сторонам. Тут отворилась дверь, которую он увидел только сейчас, и в помещение вошли странного вида люди. Только один из них был чисто антропоморфного вида — высокий седоусый старец в белоснежном халате, худой, как велосипед, и чопорно подтянутый. Прочие лишь отдаленно напоминали людей. У одного была слоноподобная голова, то есть вместо обычного носа из середины лица свисал длинный подвижный хобот, по обе стороны которого светились черные, без белков, внимательные глаза. Третий вместо носа имел далеко выдающийся клюв, как у ибиса, напоминая древнеегипетского бога Анубиса. У четвертого лицо казалось отлитым из золота — так оно нестерпимо сверкало, что было больно на него смотреть. Во всем остальном они были подобны обыкновенным людям — с руками и ногами, как у обычных людей, и были также одеты в белоснежные халаты. Если бы не странная внешность, можно было бы подумать, что это группа врачей, совершающих обход пациентов.
              Войдя, они молча приблизились к Ивлину и встали вокруг лежанки полукольцом.
              На несколько минут воцарилось молчание, в течении которого человек и странные посетители изучали друг друга. Не сказать, чтобы по жизни Ивлин был исключительно разговорчивым человеком, скорее — наоборот. Окружающие считали его молчуном. Но тут он не выдержал первым.
              — Что происходит? — спросил он хрипло. — Где я?
              — Успокойтесь, — сказал седоусый чопорный старик. — В свой час вы всё узнаете. Как ваше самочувствие?
              — Вы спрашиваете, как мое самочувствие? — переспросил Ивлин нервно. — А вы как считаете?
              — Думаю, что вполне хорошее.
              — Отпустите меня немедленно домой!
              Странный консилиум стал переглядываться. Так прошла еще одна минута. Наконец Слоноголовый нарушил молчание. И тон его голоса был какой-то озадаченный.
              — Что вы имеете в виду под словом "домой"?
              Теперь настала очередь удивиться Ивлину.
              — Домой значит домой. Что тут непонятного. Зачем вы меня похитили?
              Снова воцарилось молчание.
              — Никто вас не похищал. Вы находитесь здесь в силу вселенской непреложности.
              Ивлин, глядя исподлобья то на одного, то на другого, опустил ноги на тёплый пол, встал и бочком двинулся прочь, краем глаза поглядывая на полуоткрытую дверь. По мере его продвижения, группа странных полулюдей поворачивалась за ним, наблюдая за его действиями. Когда до двери осталось не более двух метров, Ивлин стремительно кинулся к ней и выскочил... Он даже не сразу и сообразил, куда же он выскочил. Он предполагал, что за дверью находится коридор, но... Там было что угодно, но только не коридор. Там вообще не было ничего конкретного. Казалось, все, что там находилось — находилось в движении. Линии, углы, прочие геометрические фигуры, различные цветовые оттенки. Он словно бы стоял на краю изменчивой цветовой бездны, в которой не было ничего определенного. В какой-то момент, возникнув словно бы из ниоткуда, на него надвинулось гигантское женское лицо, состоящее из бесчисленных цветовых вихрей. Лицо улыбалось — наверное, даже приветливо, но Ивлина эта улыбка ужаснула. Он отшатнулся обратно в дверь и снова повернулся к странным людям, ошалело мотая головой.
              — Что это? — закричал он. — Это галлюцинация? Я сплю?
              — Нет, — сказал седоусый старец.
              — Я ничего не понимаю? Кто вы? Вы экспериментируете надо мной?
              — Нет, — снова сказал старец.
              — Вы инопланетяне?
              — Нет.
              — Но что это... там?
              — Мы.
              — Мы? — переспросил Ивлин.
              — Это трудно понять. Вот, пожалуй, правильный образ — Единство, — заговорил птицеклювый Анубис, до этого молчавший. — Имеет ли смысл дальнейшая инициация? — последние слова были обращены уже не к Ивлину, а к прочим присутствующим.
              — Да! — сказал Золотоликий. Голос его прозвучал раскатисто и гулко, как звук пионерского горна на рассвете.
              — Но гомус не готов! — возразил Слоноголовый.
              — Проблема не в нём, а в среде коммуникации.
              — Каковы будут мнения?
              Снова воцарилось молчание. Ивлин ошарашено переводил взгляд то на одного, то на другого. Неужели я умер, подумал он вдруг.
              — Нет, вы живы, — сказал Солнцеликий, и снова воцарилось молчание.
              А потом заговорил седоусый старец:
              — А кто у нас был последним инициирован из касты штраасов?
              — Это выход, — согласился Слоноголовый.
              Двое других молчанием выразили согласие с высказанным предложением.
              Тут дверь отворилась снова, и в помещение вошел еще один персонаж — вид у этого последнего был самый что ни на есть обыкновенный. Он был в кедах, джинсах и клетчатой рубашке. Волосы у него были спутаны и взъерошены. На носу сидели очки в тонкой оправе. Он был среднего роста, круглолицый, веснушчатый и по фигуре крепко сбитый, как борец или штангист.  Ну, какой-нибудь компьютерщик — ни дать, ни взять. Айтишник. На лице его сияла улыбка, будто он когда-то раз и навсегда стал счастливым.
              — Не обращай на этих обормотов внимания, — сказал он прямо с порога. — Они тут тебе такого наговорят. Меня тоже поначалу такие же встретили.
              Он подошел, приткнул указательным пальцем обратно на переносицу сползающие очки и стал с явным и непонятным удовольствием разглядывать Ивлина. Благодушный и вполне себе спокойный вид вновь прибывшего немного успокоил последнего.
              — Добрый день, — сказал он. — Вы, я вижу, нормальный человек. Может, объясните, что тут происходит?
              — С превеликим удовольствием.
              — Я... умер? — спросил Ивлин.
              — Не совсем.
              — Как это? Разве так бывает?
              — Ну да... В сфере открывающейся реальности. Может, сначала познакомимся?
              — Ивлин, — сказал Ивлин коротко.
              — Джек, — ответил незнакомец. Он снова приткнул очки на переносицу и пояснил: — Нужды в них больше нет, а от привычки отказаться не могу. Они у меня как часть мыслительного процесса. Впрочем, какие сейчас мысли... — Он на секунду как бы нахмурился, но уже в следующее мгновение стал улыбаться опять.
              — Так вот, — сказал он. — Вы и вправду умерли. Вас во дворе вашего же дома зарезал грабитель, ударил в спину ножом, забрал мобильник, деньги, пива бутылку...
              Джек замолчал, наблюдая за реакцией собеседника. Тот уже был отчасти готов к чему-то подобному, но все равно потрясения сдержать не смог. Лицо его резко осунулось. Он как бы съёжился, стал меньше ростом. Опустил голову.
              — А как же Лиза?
              — Жена ваша?
              Ивлин кивнул.
              — Увы, — сказал Джек. — И от вас, и от нее остался один прах...
              — Так это потусторонний мир? — спросил Ивлин, поводя вокруг глазами.
              — Не совсем. Мир тот же, что и раньше, только немножко другой.
              — Не понимаю.
              — Со дня вашей смерти прошло 4 миллиарда лет.
              Ивлин секунду-другую сидел с по-прежнему опущенной головой, потом медленно поднял глаза на Джека.
              — Что-что? — переспросил он.
              — 4 миллиарда лет, — пояснил Джек, — прошло с момента вашей физической смерти.
              — Ничего не понимаю. Я сейчас с ума сойду.
              — Дело вот в чем. Наша земная цивилизация за это время несколько изменилась. В области технологий достигла таких невиданных высот, что ей стали подвластны задачи воистину космического масштаба. Вы что-нибудь слышали о теории цикличного развития вселенной Бахревского-Цейтлина? Ах да, это же было в 22-м веке... Ну, не важно. Дело в том, что мы как раз в это время подходим к завершению очередного цикла. Намечается новый этап в развитии вселенной. Понимаете?
              — Не совсем.
              — Это значит, что старая вселенная завершает свое существование, а вместо неё вскорости придёт другая. То есть не то чтобы придёт, а, скорее, возникнет на месте старой. То есть старая трансформируется в новую, если быть совсем уж точным. И вот в эту новую вселенную перейдут все высококультурные существа, которые на тот момент будут живы...
              — И...?
              — И поэтому земная цивилизация, морально-нравственный облик которой неизмеримо возрос за 4 миллиарда лет, озаботилась тем, чтобы все, без исключения, люди, когда-либо рождавшиеся в этом мире, вошли в новую вселенную и начали новую жизнь.
              Джек снова замолчал, ожидая, когда его собеседник переварит новую порцию информации.
              — Понятно, — пробормотал Ивлин. — Неужели изобрели