дома бывает!
- Ты помнишь Саша, как мы с тобой ездили на речку Икуру на велосипеде, и ловили сомов, да карасей руками. Так чуть не ведро рыбы поймали. Ты тогда маленький был.
- Конечно, папка помню, все на нас смотрели как на победителей. Наш триумф очевиден.
- А ты помнишь, как мы по дамбе ехали за земляникой. И я ногу нечаянно засунул в велосипедное колесо, прямо в спицы нога пролезла.
- Сильно я тогда испугался за тебя Саша. Хорошо, что у тебя косточки гибкие были и нога только спицами поцарапалась. Ногу вытащили, а потом дальше поехали. А у меня тогда чуть седые волосы не появились. Вот где по-настоящему испугался!
- Давай Саша спать, а то тебе рано на работу идти. Тебе сынок отдохнуть надо.
- Да я долго не буду работать, в обед уже дома буду. Сходим с тобой погуляем по городу. Покажу тебе красивые места, по магазинам походим.
Утром Саша перекусил и убежал на работу. А папа ждал своего сына за телевизором.
Потом приготовил обед. Вместе покушали с Сашей. И пошли гулять по городу.
Народу было немного, наверно основная масса людей ещё работала. И вот уже на переходе из одного магазина в другой. Иван видит, что впереди происходит какая-то возня. Группа людей громко, что-то там выясняет.
И в тот момент, когда они проходили мимо. Из толпы вырывается «бомжеватый» мужичок на костылях, и кидается к Петровым. Именно к ним и не иначе. Он напуган.
- Кто здесь говорит по-русски – помогите!
Его преследователи замерли на месте, и все смотрят на Петровых. Иван готов помочь мужичку, и уже останавливается. Это его долг помочь больному человеку.
- Папка разводят! – это Саша отцу. – Не останавливайся!
Он не на шутку взволнован: «здесь такое часто бывает!» Иди прямо!
Что делать Ивану, он сейчас, как рыба глушённый: «чудеса здесь творятся!» Не в его правилах проходить мимо людей, которым нужна его помощь. Но это чужая страна. Он и сам здесь никто.
Досадно разводит он руками в стороны, и смотрит прямо в лицо инвалида. Там большие глаза, но какие-то они непонятные. Как у нас говорят: «мутные». А Саша упорно движет его вперёд: «разводят папка». Здесь такое часто бывает: «идём»!
Санька что-то на иврите говорит толпе, но всё это мимоходом. Те так и остались, все на своих местах. Какая-то там сложная комбинация. И всё же, Иван тихо роняет: прости земляк! Я сам ничего не понимаю!
Помнит он, как такое было в России. Давно это было, ещё в его молодости. Иван вечером домой возвращается от своего флотского друга. Конечно, они наговорились там хорошо, и выпили нормально, но всё в норме было, не больше того.
А тут у инвалида с палочкой, бутылки с вином забирают. А тогда со спиртным плохо было, в очередях людей насмерть давили. Горбачёвской реформой всё это называли. Губили людей заживо.
Так и инвалид, со своей порцией вина до дома тихонько добирался. И уже возле дома «химики» его перехватили. Это заключённые, которые работали свободно на заводе, добросовестно выполняли государственный план. Всё лучше, чем в тюрьме сидеть. И им выпить захотелось.
- Помогите! - кричит инвалид. Обидно ему вино отдавать, так тяжело оно ему досталось в огромной и безумной очереди. Выкинули его оттуда, но уже с вином, как изжёванную папиросу, осталось только ногой растоптать.
- А ты иди! А то и тебе в рыло дадим, - это уже Ивану. А он тогда молодой был и сильный. И хоть тех трое, Петрова это не страшит. Он уверен в своих силах. Мелковаты воры для него. Можно и их поучить «уму разуму» И он их «метелит». А что ещё с ними делать, наглеть не надо. Но плохо когда недооцениваешь своего противника. Это грубейшая тактическая ошибка в спорте, и всей жизни.
Разбил один бутылку, «крысёнок». И с этой своеобразной «стеклянной розочкой» идёт на Ивана. Тот не убежал, сделал уклон в сторону, и прямой правый удар обрушил на челюсть противника. Того, как волной смыло.
Разбежались «химики», не хотят они «красоваться в таких делах, да ещё на улице. А тот мужик инвалид и говорит Ивану: «а что у тебя рука в крови». Даже не заметил Иван, как осколком бутылки поранил свою руку. Рана вроде небольшая, но глубокая, и кровь из неё сильно хлещет.
Зашли они к этому мужику домой, тот рядом жил, перевязали Ивану руку. И тот своего спасителя угостить хочет, бутылку вина на стол ставит.
Так и познакомились они. Руку перевязали плохо. И пока Иван до дома добрался, то чуть без руки не остался, столько много крови потерял. Но и тогда всё обошлось. Здоровый он был, и дерзкий. Молодость!
Но и сейчас не жалеет он, что защитил тогда человека. А тут, как-то совестно Ивану, вроде струсил он. И даже на ум приходит, уже забытая песня его детства. Тяжёлых, но патриотичных шестидесятых годов, «про смоленского мальчишку Ивана». И то, только обрывки возникают. Всю песню он уже не вспомнит никогда. Но и то, что помнит, за душу сильно берёт. Военная, и послевоенная судьба русских детей. Иван пытается выстроить все слова в логический ряд. Ему обязательно надо докопаться до истины, она где-то там в этой песне…..
- … семья под Смоленском жила. Её в сорок первом война забрала. Её в сорок первом, война забрала, в замен не дала ничего…
- Давно на чужбину заброшенный, заброшенный: всё бродит он, все бродит он! И знает всего лишь о Родине, что Родины нет у него!
… Рекламы в лицо ему плещут огнём….А он помнит немножко ветлу под окошком…Смоленский мальчишка Иван. – Одни обрывки.….. Здороваться левою, здороваться левою, а правую руку в карман. И заканчивается песня мудро, это бесспорная заслуга автора: по его мнению Россия никогда не умирала! И не умрёт!
- Давно на чужбину заброшенный, заброшенный: всё бродит он, всё бродит он! И знает всего лишь о Родине, что Родина есть у него! - А что происходит сейчас?
- Они все вместе там. Не обижайся на меня папка, что я тебя так грубо остановил. И кричал на тебя, это от души всё! Так надо было! Ты многое здесь не поймёшь, тут не русским надо быть!
Ивану, конечно, всё это неприятно: и не понятно. И осадок плохой остался. Но когда они, через несколько дней с Сашей проходили здесь же. То и этот мужичок на костылях, и многие из той компании были уже на своём месте. Понял Иван, что это место их работы.
Посмотрели они в лицо друг другу, но по-русски никто из них не заговорил, только глаза отвели в сторону: прости земляк! – «Бог простит!» Но не сказали ничего.
У Дмитрия квартира немного меньше чем у Саши, но та же беда, очень дорого стоит. А так ничего жить можно и там. Хотя работать много приходится. Рано поднимается сын в пять часов утра, завтракает и уходит на работу. А приходит только после восьми часов вечера. Поужинал и спать, надо силы сохранить.
- Вот так батя, я здесь и живу! Свободного времени почти не бывает. Пятница короткий рабочий день, а суббота шабат – отдыхаем. Воскресенье работаем.
Всё, что хочешь, бери в холодильнике и кушай. Хозяйничай сам. Смотри телевизор. Можешь сходить в магазин, он через дорогу. Купи себе, что хочешь покушать, деньги на холодильнике. Телефон у тебя есть, можешь мне позвонить, или Ольге.
- Как там тётя Надя поживает. Я помню, как вы водили меня на танцы в колледж Культуры. Я очень жалею, что уехал в Израиль, а душа моя в Биробиджане осталась. Но уже поздно что-то менять в моей жизни.
Тётя Надя живёт в Амурске, где дядя Игорь, её брат проживает. Ты его тоже помнишь. Он очень хороший человек. Простые и добрые люди.
У тёти Нади сложный перелом бедра, ей нужен был постоянный уход. Поэтому они продали квартиру в Биробиджане, и купили рядом с Игорем в Амурске. Иначе ему трудно было ухаживать за сестрой, тётей Надей. Я чем смог, тем и помог им. Иначе нельзя было мне поступить.
Сейчас она ходит с палочкой. Всех вас помнит, и привет вам передаёт. Я по праздникам звоню им, и они звонят мне. Нет у нас обиды, друг на друга. Скорее всего, тут виноваты: «третьи лица!» Или это судьба такая! Как свела нас неожиданно легко, так и развела на всю жизнь.
Я их Дима за родных считаю. Они для меня много сделали хорошего. Когда я с твоей мамой развелся: ни кола, ни двора у меня не было. Всё, как у того латыша……
Да вы и сами всё знаете и помните. Но не это главное, для мужика - его душа важнее. Они столько «помоев» на меня вылили! Потом растоптать захотели. А Надя поддержала меня, сама на суд пришла. И я не ожидал этого.
Судья не раз спрашивала меня: вам, что плохо гражданин? Тогда нога моя, чуть не выше головы подпрыгивала, усидеть на месте не мог. Так я нервничал. И это с моим железным здоровьем. – Нет, всё нормально!
После суда Надя сама мне говорит: выпей Иван! Иначе это всё плохо кончится, и деньги дает. И я тут же полбутылки водки в себя заливаю, прямо из горлышка, как воду лью. Как говорится: «клин клином вышибаю».
Присел я на скамеечку, как старичок весь разбитый, а она рядом со мной сидит. Она всегда красиво одевалась. И я весь, на виду сейчас: «черненький», да грязненький. Приятного мало смотреть. Так и к жизни вернулся. Задумался! Теперь уже больше двадцати лет спиртное не пью.
Дядя Игорь мне красивый охотничий нож подарил, что сам сделал. Для меня это самый ценный подарок в жизни. Я с ним уже столько много исходил по тайге, что и самому не верится. Так быстро года летят. А нож этот как в руку влитой, но всего не предусмотришь. Один раз на рыбалке он выпал у меня в воду, так я несколько дней там нырял пока нож не достал. В тайге в первую очередь всегда нужны: нож и спички. И тогда человек может быть человеком, в полном смысле этого слова.
А тётю Надю, и Саша хвалит и Оля. И для них она много чего хорошего сделала. Дети никогда такого не забывают!
- Папа передай ей привет обязательно. Я её очень уважаю, и спасибо ей огромное: за всё то что она сделала для меня. – Не забудь отец!
