исследований не проводила. И вообще, мыслями подобными голову не забивала.
- Но он же для тебя… старый.
- Кто? – обомлела я в еще большем удивлении.
- Еремов. Вот сколько тебе лет? Двадцать пять?
Ошарашено (отчасти паясничая) моргаю я, неторопливо дожевывая пищу:
- Блоха, - проглотила остатки. – Тебе не кажется, что ты… забываешься?
- О чем? Что я такого сказал?
- О том, что он – твой босс.
- Ну, босс. И что это меняет? Я же не крысятничаю. А так, просто… вопросы задаю. В плане баб – он не постоянный, и все это знают. Если… Кузнецов молчит, то это - его дело. Как и Ереме, ему на всех насрать. А мне тебя жаль. Вот ты молчишь. Но сколько у вас разница в возрасте? Лет пятнадцать?
Обмерла я, прибитая заявленным. Пытаюсь подыграть, дабы скрыть свое волнение и смятение, что посеял в моей душе этот гад предыдущими словами.
Хмурюсь, силясь вспомнить год рождения Еремова – раньше я как-то сколько ему лет, и о разнице наших возрастов не задумывалась:
- Он, вроде, …’74 года рождения?..
- Да, в 2014 гремел его юбилей. Ваши хорошо должны это помнить.
(«Наши»… ну-ну)
- Значит, десять лет, - подытоживаю я. – И? Не вижу проблемы.
- Почему же? Ему стукнет пятьдесят, а тебе еще только сорок.
- Блоха, - подаюсь немного вперед; сознательно, откровенно грублю, презрительно улыбаюсь: - Да хоть сто лет разницы. Тебе какое дело?
Скривился, вздернув бровью. Не отодвинулся...
Коварно ухмыльнулся.
Откусил отбивную и прожевал, нарочно дразня своим молчанием.
- Да никакой, - наконец-то ответил. Загадочная улыбка: – Просто, я думал, ты умная баба, хотел помочь. Но, оказывается, ошибся. Ты такая же, как и те, кого он до этого тягал.
Обмерла я, округлив очи.
- Ну, вот, - внезапно продолжил, - какие у вас с ним общие интересы? Кроме постели... Какие? Никакие? - кивает головой, сам невольно отвечая на свой вопрос. - Он же не изменится, Том... Никогда. Ерема же как нарик конченый: привычку не бросит, даже если ему дуло в пасть засунуть. Человек в тринадцать лет ушел из дома, громко хлопнув дверью, послав всех на**й... И с тех пор его семья - это пацаны, братва. Оно тебе надо? Ты такой жизни хочешь? В страхе, в жути, а коль что... - и от звонка до звонка вместе с ним отсиживаться: только каждый по своим норам. И это если ему вышак не впаяют, что, кстати, куда быстрее всего...
Тотчас закашлялась я, невольно поперхнувшись крошками. Глаза просто полезли на лоб от услышанного...
Шумный вздох, секунды дабы отойти от шока - и резво (с грохотом) встать из-за стола.
Выбросить остатки пищи в мусорку, помыть тарелку.
Разворот. Спиной к тумбе, опереться руками на раковину. Взгляд в глаза ублюдку.
Прожевать матерные слова:
- Я сделаю вид, что этого разговора не было. Не знаю, зачем тебе это, но ты… неправ. Какое бы не было у нас с ним будущее - но оно есть. И ничего я менять не собираюсь. Спасибо за компанию, - лживо улыбнулась и мигом вылетела из кухни.
Пройтись в спальню, достать одежду (благо, еще до этого Еремов меня надоумил, заставил перевезти сюда кое-какие вещи из дома), найти полотенце и пройти в ванную.
- Борь, я купаться! – учтиво рапортую своей охране.
- Ага, иди, - слышится из комнаты.
Дверь на защелку.
Воду до упора, да погорячее. Да только залезть под душ так и не решилась. Более того - даже раздеться... Столько кобелей сейчас за дверью, что просто духа не хватит...
Да еще и эти речи Блохина...
Присесть на край ванны - и замереть в раздумьях.
Черт! Что за бред?!
"Заботится" он обо мне...
С*ка, а не Блоха...
Гневно потереть руками лицо, сгоняя напряжение.
Черт! Не верю! НЕ ВЕРЮ я этому идиоту!
И вновь выпустить табун шальных мыслей.
Мерзкая вша… Просто выбесил меня! Выбил из колеи.
Паскудно теперь на душе. Гадко, словно на помойке...
Почему-то я считала, что все люди Еремы, его приближенные, друзья, – всегда горой за него, на всё готовы и принимают его решения безоговорочно. А тут - мало того, что мне ткнули пальцем на мое место: "ваши-наши"; так еще и в его, Гриши, огород камни полетели... "Интересы", б***ь... Ему важны наши общие интересы... "Ничего, кроме постели..." А тебя оно е**т? Да даже если и так... тебе-то... ЧТО?
Устанешь свечку держать, али че?
(шумно выдохнуть)
Просто, вам мерзко осознавать, кто я на самом деле?.. ДА?
И что он выбрал меня... вопреки вашим законам, верованиям и ощущениям.
Так?
А иначе просто ума не приложу, какие еще могут быть тому причины...
Вдруг грохот. Шорох в коридоре.
Обмерла в испуге.
Живо выключаю воду и прислушиваюсь.
- Еще раз, с*ка, подкатишь к ней свои шары – и я, б***ь, сам тебя уган**шу! ВСОСАЛ, ГНИДА Е**ЧАЯ?! Или повторить?!
Огрызается второй, но различить слова невозможно. Щелкнул замок.
Открываю и я дверь.
Стоит на пороге Кузнецов… потирает окровавленный кулак.
Блохина не видно.
- Борь… - несмело позвала его. – Что случилось?
Метаю испуганные взгляды по сторонам, ища строптивого.
- Ничего. Иди мойся, - рычит сдержанно, не смотрит.
- А Блоха где? – взволнованно.
- В машине спать будет, - раздраженно рявкнул, разворот. Глаза в глаза. Яростно: - Жарко ему здесь! - бросил на прощание и живо пошагал в комнату.
***
Выбраться из ванной. Торопливо вытереться, напялить белье, кофту с длинным рукавом, спортивные штаны. Провернуть защелку, открыть дверь. Несмелые шаги в коридор, в сторону зала.
Сидит, смотрит Кузнецов телевизор.
- Борь… – робко, несмело позвала я.
- Что? – кидает слово, а вот взгляд так и не переводит, все еще таращится в экран.
- Ты Еремову скажешь?
- О чем? – удивленно метнул на меня взор.
- О Блохе.
- А надо?
Оторопела я, даже не знаю, что сказать. Для меня-то сие… по сути, впервые.
Но вдруг продолжил:
- Знаешь, сколько еще таких будет? Это что свой. Да, косяк жесткий: гнилое дело - бабу у своих отбивать... - похолодело у меня внутри от прозрения, оцепенела. - Но на тебя-то взглянешь – понятно. Молодой, дурной - быстро потек. А так… Это же Ерема: чуть что задели за живое – так сразу к кораблям.
Стою, разодранная, распятая услышанным.
Но Борис игнорирует. Отворачивается. Вновь делает вид полной заинтересованности тем, что происходит на экране.
Минуты…
- Борь, - опять несмело зову.
- Что? – раздраженно вздыхает. Переводит взгляд на меня. Глаза в глаза.
Нервно проглатываю страх и решаюсь на важный вопрос. Правдивый ответ, по сути, на который не так уж важен. Уж лучше пусть соврет, но зато… на душе станет спокойно.
- А тогда… летом. На складах. Если бы не… эти мои уродства… ты бы… вы бы – поправляю себя, - меня изнасиловали?
Обомлел, прозревший.
Нервически сглотнул слюну. Отвернулся на миг. Шумный вздох.
Встал.
Шаги ближе – отчего невольно дернулась я назад, но тут же уперлась спиной в косяк. Закоченела от страха.
Ухмыльнулся:
- Во-первых, не уродства… а испытания судьбы, - неожиданно коснулся моего лица, заправил локон волос за ухо - поежилась, побежали мурашки по телу. – Ты как была красива, так и осталась, - отступает немного назад, разворот - взгляд около... - И даже Еремов тому доказательство: он-то уж ценитель у нас… прекрасного. Во-вторых, - и вновь глаза в глаза со мною, - мы не какие-то конченые отморозки. Попугать – да: дело святое. А за тобой, как и за тем ублюдком – косяк малый был, незначительный, просто не вовремя, а потому и попали на взрыв.
- Но он поймал пулю… - несмело шепчу, пристыжено опустив взгляд.
- За то, что сдал, - поспешно уточнил Борис. – А это уже другой косяк, совсем из другой оперы.
Немного помолчав, добавил:
- Короче, что было, то было. Все мы – не безгрешны. Но сейчас ты – баба Еремы. И это – единственное, что должно тебя волновать. Остальное мы сами все порешаем. Ясно?
- Когда он вернется?
Обмер от внезапности поворота диалога.
Шумный вздох – и потер глаза, прогоняя напряжение, раздражение, гнев.
Взор на меня:
- Не знаю. Когда будет, тогда и будет. Привыкай.
Глава 19. Вещь
***
А вот и пятница. Тяжело дался очередной рабочий день, но если бы не он, если бы не труд, то и того было бы кошмарнее – мысли глушили голову, раздирая оную на части: где Еремов, чем занимается, что ему угрожает… и когда вернется?
И снова вечер. И снова за мной приехали Борис с Блохой.
Коротко поздороваться, бросить мимолетный взгляд то на (не выспавшегося, замученного, со сломанным носом) Блохина, то на Кузнецова, что не меньше моего грузился своими проблемами, - и отвернуться к окну.
Пустой, бесцельный взор на мелькающие виды.
Гриши уже почти неделю нет. И сколько еще не будет? Черт, а если во что-то вляпался?
Надо было у Фирсова выведать. Как он пытался из меня выудить информацию, так и с ним в пору поступить.
И если что…
А что, если что? Вот что я смогу сделать?
Помешать правосудию? Или что?
И где, какая теперь… моя правда?
Но и не смогу тихо, смирно смотреть, как будут закрывать Еремова. Однозначно.
Да. Это – эгоизм. Эгоизм! Ну, и что?
Что, коль это – единственный вариант, основа моего выживания… как душевного, так и телесного? Не вечно же мне куковать под присмотром людей Гриши? Под опекой того же Бори? ...в то время, как Еремов будет колесить, где придется, или вздумается…
Но, даже если… и доберется Фирсов, если захлопнет за ним решетку – ничего не изменится. Этот человек спас меня. Да, пытались все. Чего только стояла самоотверженность, доброта того же Макса, но…
Спас, вытащил из клещей страха, отчаяния, собственной никчемности – Он. И только Он. Мой Еремов. Потому и вопреки всему… я люблю его, безмерно люблю, и приму любую судьбу, даже если это - ждать с ним встречи годами...
***
- Борь, а ты женат?
- Что? – нервно дернулся в мою сторону, огорошенный Кузнецов. Уставил взгляд, оторвавшись на мгновение от дороги.
Невольно улыбаюсь его такой реакции.
- Говорю, женат ли ты? – не без иронии переспрашиваю. – Может, невеста есть, или жена?
- И потому у Еремова в квартире ночую?
- Ну, - пожала я плечами, отворачиваюсь. – Всякое бывает. Тем более… это же - дела, а не добровольно.
- Ну, как сказать.
Удивленно вздернула я бровями.
- В смысле? – разворот.
- В смысле, - вдруг резво, грубо вклинился в разговор Блоха. – Что и он на тебя точит. А отгреб только я.
Обомлела я, прозревшая.
- Слушай, п**дюк, - в ярости метнул взгляд Кузнецов на «пассажира». – Ты сейчас довые****ешься!..
- Правда в глаза колет, да?
- Ты че, тварь? – выпучил неистово очи Борис. Удар по тормозам – взвизгнули шины.
Резво дернул дверь – и влетел наружу: кинулся, вытащил за грудки ублюдка.
Гудят, пиликают сзади подоспевшие автомобили…
Выскочила за ними и я: испуганно заорала, завизжала, замолила остановиться (отчаянно махая руками, цепляясь за куртку ополоумевшего, силой пытаясь оттащить обратно) - да срать хотел Кузнецов: лупит, гасит этого идиота прямо у всех на виду. Да так, что тот уже давно и не сопротивляется: куда против такого шкафа?
Слезы рекой потекли по щекам.
С*ка… опять всё по е**ному кругу... Опять эта бесовская внешность, что в пору самой уже ее изуродовать...
Еще миг - отступаю, пячусь… лихорадочно мотая головой.
Нет. Нет, я больше так не могу...
Резвый разворот - и наутек, изо всех сил… что было духу, дури, боли… между двумя сплошными в неизвестность.
Господи, за что?! Сколько еще будет это всё?! Почему нельзя просто жить… быть с Еремовым. И что ничего лишнего! Ничего... и никого!
Чертовы кобели. Все никак конченую самку не поделите. Самку, которой тошно от одной только мысли... о вас и о вашей
С уважением
Александр