Черно-белое ретро

– вот убийца, вот доказательства.
Мозги. Интеллектуальные поединки, которым «что-где-когда» в пыль не попадает.
Супер! Когда головоломка сложилась. Раскрыл! Красиво задержал!
Ради таких моментов стоит жить.
Кто бы, что ни говорил, в уголовном розыске дураков – нет. Не выживают, не задерживаются.
Были временные, карьеру делающие. Им надо было пять лет проболтаться, чтобы потом по лестничке служебной скакать. Чтобы стать начальником, нужна запись в послужном списке «не менее  пяти лет оперативного стажа». Правда и отношение к ним – «унеси-принеси-подай-идинах- не мешай». Слабаки с дипломами академий убегали в другие службы - в дознание, лицензионно-разрешительную, да хоть куда,  лишь бы в системе остаться... Зато потом в беседах с несведущими, надувая щеки, важно так: «да-а, я в свое время в уголовном  розыске начинал…»
Настоящий интернационализм, без натужных призывов. В одном кабинете – азербайджанец с армянином. Ногаец с евреем. Татарин с русским. Оценка: либо ты –  опер, либо – фуфло. 
Гамбургский счет.
Раскрываешь или нет.
Tertium non datur.
Особое отношение к убийцам, насильникам, разбойникам. Давить и давить, как тараканов.
Черно-белая жизнь.
И даже алая кровь на земле – она ведь тоже черная, когда застынет.
Память.
Недовольное лицо  начальника криминальной милиции:
 - Надо капитану выговор объявить.
???
Немая сцена. Все опера знали, что он только что раскрыл нашумевшее убийство, совершенное среди бела дня. Преступник зашел в квартиру, зарезал женщину и, надев маску, вышел, небрежно растолкав остолбеневших соседей, столпившихся на лестничной площадке. С перепугу, примет толком никто и не заметил.
Информации было – нуль.
Но он все-таки нашел убийцу и задержал его лично. Безо всяких киношных «групп захвата» в черных комбезах с автоматами.
- Да, да. Надо ему выговор объявить. Ведь он мог раскрыть убийство и за два дня, а раскрыл только за три…
Театр абсурда. Кафка – отдыхает.
Профессиональная деформация личности. Она есть, надо честно признаться. Чужие слабости воспринимаешь, как лень, нежелание работать над собой.
Характер становится скверным. Его терпели, только за то, что раскрывал. И хорошо раскрывал. За его территорию начальство не беспокоилось.
Ну а за что бы еще терпели типа, который во всеуслышание мог говорить то, что думает.
Совещание. Только офицеры – опера и участковые. Начальника, как абсолютное большинство начальников, иногда заносило, и он реально нес бред. После долгого «разбора полетов» по нераскрытым преступлениям, выдал:
- Вот статья в газете «Пей, хоть залейся». Это про то, что самогон гонят, а милиция не видит.  Емельянченко, ты читал статью в газете?
Начальник дернул участкового, который честно работал  на своем участке уже шесть лет. И никак не мог добиться хоть какого-то жилья.  Маленький ребенок, недовольная жена, которая собралась с ним разводиться…  Какие нахрен статьи? Когда по съемным квартирам…
У Виктора упала планка.
- Товарищ полковник! Мы должны предупреждать и раскрывать преступления и правонарушения, а чтение местных газетенок не входит в наши служебные обязанности.
Гробовая тишина. Полковник поперхнулся, и ответить-то ему нечего... А в зале около ста офицеров.
Ведь запомнят и обязательно другим расскажут, как шефа прилюдно обломали.
За что такого борзого опера  любить?
Ну, набрал еще штрафных баллов. Только что они ему сделают? Где пахота тяжелее,  чем в уголовном розыске? К ним наоборот, как в штрафбат… Гаишник один залетел на чем-то, а до пенсии – год всего. Турнули в розыск. Искупать. Так он так весь год, ошалевший и проходил, с широко раскрытыми глазами. Но мужик оказался нормальный и его не гнобили. Дослужил до пенсии.
Замполит – тот вообще боялся с ним в дискуссии вступать. Ну куда  недотепе, прискакавшему из армейской части по сокращению,  тягаться с грамотным опером… Очень не любил его замполит. А  сделать ничего не мог. Опер – раскрывает. А то, что говорит неудобные вещи, так на то ты и замполит, чтобы уметь на все вопросы отвечать.
Зато от замполита в итоге польза оказалась великая. Замолвил тот словечко за него.
От души!
В кабинете у начальника все руководство. Весь цвет.
Сам начальник Управления. Начальник криминальной милиции, зам.начальника криминалки, начальник уголовного розыска и замполит – зам. по работе с личным составом, которого все ласково называют «зам. по борьбе с личным составом».
Начальник с недовольной миной держит в рапорт. Два аналогичных предыдущих рапорта были ранее им демонстративно порваны и отправлены в корзину. Тогда беседы проходили  тет-а-тет.
- Вот, товарищи, капитан просит отпустить его на вышестоящую должность – заместителем командира ОМОН. Их начальству он  нравится, и его там ждут.
- Ну да, а раскрывать на его территории я буду? – моментально среагировал начальник угла.
Само собой лицо наиболее заинтересованное.
Трындеть и поучать все могут. Только с блатных мальчиков, которые для стажа в розыске болтались,  по раскрытию не спросишь. Те все больше – поездку на курорт организовать, машину достать по дешевке, или дачку построить на халяву… А у него с участковыми на территории все ровно, что совершается – почти все раскрывается. Какой же дурак рабочего опера отпустит?..
И остальные начальника угрозыска дружно-хором поддержали.
Он не выдерживает.
- Не имеете права на вышестоящую должность не отпускать!
- Ты особо не ерепенься – ласково так, произносит начальник, – сейчас все дела твои оперативного учета проверим, внеочередную аттестацию организуем, выговорочек влепим и никто тебя с действующим выговором на вышестоящую должность не возьмет.
Это был сильный козырь.
И тут – прорывает замполита:
- Да отпустите вы его нахрен!  А то мозги все задолбал своими умничаньями. В подразделении сразу спокойнее станет.
Начальник криминалки попытался его напугать:
- Смотри, пойдешь в ОМОН, там сразу в Чечню. Убьют.
Виктор усмехнулся и ничего не сказал.
Так и отпустили.
А на всех встречах с коллегами он теперь всегда поднимает тост за замполита, не обращая внимания на то, что друзья недовольно морщатся и с улыбкой вспоминает замполитский душевный вопль.
Ба-альшую конечно выгоду он получил в силовом-то подразделении.
О войне что говорить?.. Она у каждого своя.
А вот будни…
Память.
Выходной день. Ну, это он для всех – выходной. А ответственный от руководства должен в подразделении находиться.
Толстая книжка, кружка с чаем. В кабинете тепло.
Какой-то глухой «бум-м» со стороны центра города.
В кабинет врывается боец с ошалевшими глазами.
- Товарищ капитан! Взрыв на рынке!
Без объявления тревоги бойцы и офицеры сами прилетают к месту взрыва.
Все дома в округе без стекол. Тела на асфальте в неестественных позах.
Из омоновцев сразу создали оцепление.
- Пустите! Пустите! Там моя мама! Она за молоком собиралась...
Он жестом остановил бойца:
- Пропусти. Я сам его сопровожу.
Мужчина метался от тела к телу. Возле одного упал на колени.
- Мама! Мама!!!
Прижимая лицо матери к груди обернулся:
- Скорую, скорую вызовите!
Хотя, какая там «Скорая»... Тело матери на руках сына, как тряпошная кукла... От эпицентра взрыва – метров сорок.
С размаху об асфальт – ни единого шанса.
Четкое осознание, что давить тех мразей надо. Всегда и везде.
И  он будет это делать, пока сил хватит.
Если не ты, то кто?
Память. Стоп-кадр.
Руины. Красно-черная цветовая гамма – битый кирпич, весь в копоти.
Хриплое дыхание парней, выносящих раненого под обстрелом.
Генерал, вручающий небольшую красную коробочку, говорящий что-то красивое и правильное.
Искры от пуль рикошетирующих. Впрочем, давно до нас замечено, которая свистнула – не твоя.
Договор с другом-афганцем. Дикий и абсурдный для обычных людей.
Если кто-то из них окажется на койке в безнадежном состоянии, под аппаратом ИВЛ – другой просто поможет уйти. Мелочи какие – рычажком щелкнуть...
Благо, все реанимационное отделение – лучшие подруги, пропустят. Главное, чтобы белый халат с собой был!
Без халата - ну, никак низь-зя...
Должность, перспективы, планы…
Палата. Кровавые бинты.
Когда медсестричка принесла утку – он выматерился и встал.
Двадцать метров до сортира в коридоре, наверное, минут двадцать и полз. Вдоль стеночки, но! - сам.
И… в отставку по ранению, в тридцать восемь.
Одноклассники еще смеялись – самый первый пенсионер в классе.
"Выгод" всех –
две дырки в шкуре и,
если с мундира железо-латунь-серебро  снять,
как раз в две горсти, ковшиком сложенные, уместится.
И мальчишка-сирота, привезенный им из развалин Грозного, который вырос настоящим человеком. А больше и не надо ничего.
 Осознание своей нужности. Помощь людям. И по территории своей, бывшей – своей, он по сю пору спокойно ходит. Слова случайно встреченного «сидельца», которого он же на зону и отправлял: «Не, я на тебя зла не держу. Все по справедливости. Ты меня чисто взял. По делу».
 Кайф! 
Такого драйва-адреналина не получишь нигде.
Реальная, жесткая, мужская работа. Настоящие игры настоящих мужчин. Кровь и пороха копоть. Интеллект –  кто кого передумает, тот и выжил.
Все эти экстримы, прыжки на тросах, сплавы по речкам, мотогонки, пейнтболы и прочее – жалкий лепет, детский сад.
А слова, недругом сказанные –  помогли задуматься, вспомнить, оценить.
И сказать самому себе – все было правильно.
Не стыдно, когда бреешься – в зеркало смотреть.

© Copyright: Иван Лисс, 2012
Свидетельство о публикации №212121101965