Черно-белое ретро

возле палатки им назло – вчерашняя смена. Они, как сменившись с утра начали, так и не уходили. Обмывали дочку одного из них, ночью родившуюся. Один был уже совсем хороший. Войска Дяди Васи. Море  по колено.
- Слышь ты, чернож… хули ты нас грузишь! Она ж учебная!
Небрежно выхватил у оторопевшего нохчи гранату, вырвал чеку и бросил здесь же, на рельсы тупичка пригородной электрички.
Впавших в ступор чеченцев стоптали в десять секунд.
- Придурки, но! – везучие придурки, - констатировал сержант транспортной милиции, достававший гранату с рельсов.
Поддавший герой, так сильно рванул кольцо, что просто оторвал его от предохранительной чеки. Бывает и такое. Фенька - Ф-1, разлет осколков двести метров. Хватило бы всем. Чеченец не шутил. Боевая была граната...
Деньги были, совсем другие деньги. Не как на официальной работе. Но было и четкое осознание временности.
Друг, боевой офицер, прошедший Афган, уволившийся из армии по сокращению, притащил его в угро.
- Слушай, а давай к нам. Нам тоже бойцы нужны и образование у тебя высшее.
Он никогда не думал об этом, а потом решил –  «почему бы и нет».
Уголовный розыск – это не пьяных по подворотням собирать.
Ублюдков, которые воровали и грабили он никогда не уважал.
Первого своего преступника он упустил. Классически.
Ему обрисовали тощего зачуханного темноволосого наркошу. Калитку открыл более чем упитанный, вполне ухоженный парень в шортах, с модной тогда, обесцвеченной челкой. И указал на другую половину дома, пояснив молодому оперу,
что тот – немного  ошибся адресом. Когда он разобрался что к чему – подозреваемого и след простыл. Как в расхожей пошлой шутке, на дорожке валялись тапочки. Сильно мальчик торопился. Оказалось, что мама на тот  момент принудительно пролечила его от наркоты, и отсутствием аппетита он не страдал. Искали его за старые грехи, которые всплыли только сейчас. Месяца через полтора его задержал местный участковый.
Ступор. Мл-ля! Вот сломанное окно, нечеткий след обуви на подоконнике. Отпечатков пальцев нет, свидетелей нет. Из дома уволокли популярное и недешевое тогда сочетание: телик с видео.
Ну, и как это раскрывать? «У преступника сто дорог, у опера – одна…»
Он всегда был упертым. Почему они могут, а я – нет? Благо,  учителя хорошие попались. Два старых участковых, таких, наверное, и нет сейчас. Серьезных. Знавших все и вся. Один проработал на участке десять, другой – пятнадцать лет. И сочетание было неплохое. Один – боевик, по принципу «сначала – в морду, потом – ксиву». Другой – думающий, обстоятельный, неторопливый. Именно этот - думающий участковый Николай и стал его наставником, а потом и близким другом, научил всем премудростям.
Пригляделся, поучился, не боясь спрашивать, когда непонятно.
Пошло. Через несколько лет он сам знал все, что происходит на территории. Зачастую –  не выходя из кабинета. Принесет птичка в клювике информацию. Вот тебе и результат. Но чтобы птичка прочирикала, сначала – ножками-ножками. Уважают и боятся не за то, что у тебя удостоверение в кармане и ствол на поясе. Каждые выходные – по клубам. Лучше пожертвовать собственным выходным и  приехать на свою территорию, на танцульки, пару поддатых «быков в стойло поставить». Чем в понедельник разбираться – кто кому пику за клубом меж ребер сунул. А еще лучше: приехали – построили – уехали. В другой клуб, тоже на танцульки. В том, первом – расслабон. А на обратном пути – опять туда же. Когда не ожидают. Чтоб не расслаблялись и помнили «кто в доме хозяин».
Признание, настоящее. Когда в кабинет вваливаются твои коллеги:
- Спустись в дежурку.
- Зачем? И чего вы ржете, как кони?
- Спустись, узнаешь.
Спустился. В дежурной части тоже хохот – во дворе слышно.
- Ты этого клиента вызывал?
- Ну, я. Повесткой. Да чего вы ржете все?!
- А ты посмотри, с чем он пришел!
Спортивная сумка, с ватником, продетым поперек сквозь ручки. В сумке: белье, чай, сахар, дешевые сигареты без фильтра.
Он собирался просто отработать одного из подозреваемых в квартирной краже.
- Ты придурок? Зачем это все?
- Так это. Товарищ капитан. Звон-то идет – чего вы шукаете. Кто хату по Ленина 115 выставил в поселке? Я как повестку увидел – понял. Хули бегать? Без толку. Я ж вас знаю. Тему распедалите все равно. Вот - пришел.
А участковый таких повесток ранее судимым – штук пятнадцать по поселку развез…
Дежурка застонала.
- Во, дают опера!! Клиент! По повестке! Сам! С вещами!
Память. Оборотная сторона хорошей работы.
Агентесса нервно курит.
Толковая красивая телка, хотя слаба на передок и выпить любит. Немало информашки качается «через это». Он знал, некоторые допускали… Н-да. Хотя старые опера вдалбливали, как молитву: «не спи с агентессами, не воруй с девятки!» (деньги на оперрасходы). Он просто вытащил ее из одной серьезной передряги, и работала она не за страх - за совесть.
Бандочка была небольшая, но очень четкая и организованная. Интернациональная. Главарь – русский, два грека, чеченец, ногаец и армянин. Оружие. Старенький неприметный «Москвич-412», чтоб гаишники не тормозили. Молодые, дерзкие. Самому старшему – двадцать четыре. Абсолютно беспредельные. Не жалеющие никого, да и самих себя тоже.  Как сказали бы психологи – асоциальные типы. Отморозки.
Не докурив сигарету, от нее же,  девчонка прикуривает следующую.
- Нет, ну ты представляешь?! Я одному минет делаю, а они в соседней  комнате стволы чистят. У Валерки обрез ка-ак шарахнет, я этому – чуть член не откусила с перепугу…правда у него он и завял сразу. Выскакиваем в соседнюю комнату. Этот придурок  случайно Леме палец на руке отстрелил – кровища по всей комнате. И по херу. Перемотали руку и дальше бухают.
Один из банды  получил год «лишака» за пощечину, данную девочке из приличной семьи. На суде мог бы повиниться, покаяться, признать вину, возможно, получил бы условно.
Суд же гуманный.
Весело глядя на судью и дружков в зале:
- Я не признаю свою вину, Ваша честь!
Отсидел двенадцать месяцев, вышел.
Агентесса большими глотками пьет пиво:
 - Ты конкретно им на хвост наступил. Сильно накидались вчера и понеслось:  «совсем опер местный оборзел,  продыху не дает, щемит всех, на дело стремно выходить, так и ждешь подляны  неизвестно откуда, а с оружием ездить вообще влом – он без башни,  стреляет сразу». Они, короче, знают, что ты не боишься ни хрена. И едешь до конечной – автобусом. Потом начинаешь один по всем хазам в поселке шляться. Потом в другой поселок едешь. Так и хлестались – подловим, шмальнем в спину из обреза и все дела.
А он действительно любил ходить пешочком. На машине не увидишь и не услышишь ничего. Джинсы, десантные ботинки -  хорошая штука, редкость в те времена, подаренные другом-курсантом Рязанского десантного - дубинки не надо, кожаная куртка, пистолет-наручники. Вперед! С людьми общаться. Простая тетенька-почтальон или девочки из сельской администрации выдавали инфо не хуже подготовленных агентов.
Он развалил эту банду. Главаря прищучил за вымогательство, убедив терпилу написать заявление. Остальные разбежались. Их пересажали уже поодиночке.
Следак тогда так и не понял, что за тема. Глаза – в глаза.
Прямо при нем, в кабинете.
- Что, Валера, пулю в спину мне обещал?
- Ты о чем, начальник?
- Все о том же. Запомни – я стреляю лучше. И знаю все. Ты понял?
Молчание.
Оплеуха – у следака брови на лоб, все знали, что этот опер  практически не прессует клиентов и снова вопрос:
- Ты понял меня, урод?
- Да понял я, понял…
Девочку, которая его предупредила, отпустил по-хорошему, когда она пришла у него «на волю» проситься. Замуж собралась. Они через несколько лет случайно повстречались  в приличной компании. Муж, оказался небольшой шишкой местной администрации. Ее – не узнать. Аккуратная модная прическа, тонкая золоченая оправа очков – она была похожа на строгую учительницу начальных классов. Гранд-дама… Их представили, думая, что незнакомы. Все – чин-чином. Улучив момент, они улыбнулись друг другу, заговорщически.
Дай Бог ей спокойной жизни. Это фээсбэшники агентуру никогда не отпускают. Попал, так попал.
Майорша-психолог, опытная.
- У тебя хорошие тесты. Есть только одно «но!»
Он вскинулся – что такое?
- Сгоришь быстро на оперской работе, если будешь слишком близко к сердцу все принимать.
А как тут не принимать?
Глаза родителей, изнасилованного педофилом ребенка…
Слезы старушки, у которой украли пенсию…
Бескровные, бледные лица потерпевших, под аппаратами, на койках реанимации…
С одной стороны:
 – Жалоба на вас товарищ капитан, завтра к 10.00 – в прокуратуру.
Он как-то посчитал, за время службы семь раз его пытались отправить за решетку.
И хрен им – обломались прокурорские.
С другой стороны:
- Я выйду! Я тебя достану.
Как-то раз  он посадил на задницу отмороженных уличных гоп-стопников, сдуру попытавшихся его ограбить. Идет какой-то парень цивильный, тихий спокойный. Кожанка на нем модная. Отчего бы у него не попросить сигарету, потом денег… и… ножичек показать. В ответ на ножичек опер показал им свое удостоверение, которое…  преспокойно было выхвачено из его руки и спрятано одним из грабителей в карман своего пальто. Пришлось аккуратно прострелить каждому из нападавших левое бедро и привезти  вместе с вызванным экипажем «Скорой помощи» обоих в приемный покой. После чего,  никто из знавших его оппонентов, осознанно – достать  не пытался.
Ох, и потаскали его тогда, попили прокурорские кровушки, хотя вроде ясно было все.
А трагедия, как всегда превратилась в фарс. Пока следствие идет и служебное расследование по факту применения оружия – табельный ствол у него забрали. Удостоверение – у следака прокурорского в деле, как вещдок, фигурирует,  у разбойничков изъятое. Дали ему справку, как стажеру « старший лейтенант такой-то состоит в должности…». Пока он не взбунтовался и не пришел к начальнику криминальной милиции:
- Отстраняйте меня от службы, товарищ полковник.
- Эт с чего это?
- Удостоверение – у следователя, в деле уголовном. Пистолет – в оружейке до окончания служебного расследования. А кадровики служебку тянут, пока следствие не закончится. Да и нахрена мне пистолет без удостоверения. Так что – отстраняйте.
Пришлось начальникам напрягаться, что опять же любви к нему не прибавило, кланяться прокурорским, чтобы удостоверение вернуть и ствол - выдать, шевелиться, в общем. Кто ж толкового опера от службы отстранит.
Пускай пашет.
- В общем, так, капитан. Можешь ехать на территорию и вообще не возвращаться, пока убийство не раскроешь. Звони только раз в день, вечером, что ты живой там. В помощь кого? – так у тебя участковые есть, вот их и напрягай.
И ехал, и раскрывал... 
У большинства оперов семейная жизнь - опалённые огнем руины.
Парадокс! Женщины оперов любят. Интуитивно чуют женщины эдакий сногсшибательный коктейль: алертность, острый запах опасности и пороха. А семейная жизнь - ни к черту!
Какая, нахрен, семейная жизнь? Звонок:
 - Там убийство у нас, надо выехать.
- Товарищ полковник, побойтесь Бога! Второй день после свадьбы! Вы ж мне сами рапорт на отпуск «по семейным обстоятельствам» подписывали.
- Знаю, помню. Но…некому. Так что собирайся, машина за тобой уже вышла.
Но при этом – конкретный, осязаемый результат. Вот труп. А через некоторое время