Теперь, представьте себе высшие силы скажут: - у вас все есть, теперь работать не надо. Хочешь машину, пожалуйста, дом? Все есть. Рай, да и только. Пахать - не надо, сеять хлеб – не надо, шить одежду – не надо. У всех все - заебись. Подумайте – кто будет против такого изобилия? Калибр опять опустился на стул. Друзья переглянулись. Немного подумав и пошептавшись, они махнули головой и блондин сказал:
- Наше мнение – от такого изобилия откажутся власть предержащие. Потому что они из-за этого изобилия потеряют власть. А потеря ими власти - хуже самой смерти.
Двоица с любопытством смотрела на Калибра. Тот удовлетворенно кивнул и отправил рукой в рот кусок колбасы.
- Теперь, ребята, расскажите, что-нибудь толкового вы. Блондин с шатеном вновь переглянулись. В это время к столику подошла официантка:
- Время рассчитываться, детки, мы скоро закрываемся. Шатен неуклюже полез в карман и вытащил довольно увесистый бумажник.
- Мамаша, нам с собой две бутылки водки, две бутылки пива и котлет, дюжину котлет. Женщина назвала сумму и Валентин Константинович, криво улыбаясь, протянул ей купюры.
- Сдач не надо, - с кавказским акцентом произнес он и спрятал бумажник. После того как официантка принесла пакет, Валентин Константинович спросил:
- Каковы дальнейшие планы? Будем продолжать дискуссию, или на боковую?
- Ни хуя, - блондин привстал с места, - после такого прекрасного вечера и еще более прекрасного разговора разве можно спокойно заснуть? Отправляемся немедленно в гостиницу и продолжим. По коням, хуепуталы! – скомандовал блондин, и компания двинулась к выходу. Прежде чем окончательно покинуть заведение, Валентин Константинович остановился в дверях и, обернувшись, громко крикнул:
- Прощайте бляди и их неразумные поклонники.
Он хотел еще что-то проорать, но Калибр Петрович с силой схватил его за руку и вытащил вновь приобретенного товарища на улицу.
- Ты чего? – нежно потряхивая того за плечи спросил Калибр, - здешние менты того и ждут, чтобы схватить какого-либо горлопана и вытряхнуть у него в отделении всю его душу с содержимым карманов. Меня-то здесь всякая собака знает, а вот вас отпиздиют и хуев натолкают полную пазуху.
Видать, перспектива получить от местных служителей порядка все, что пообещал Калибр, несколько отрезвила шатена с блондином и вся троица через полчаса благополучно оказалась в номере городской гостиницы. Побросав на столик принесенную с собой снедь, Валентин Константинович открыл бутылку и разлил по грязным стаканам водку.
Лениво прожевав кусок хлеба, Валентин предложил Калибру продолжить матершинные изыскания:
- Калибр, - гладя на того мутными глазами, мычал шатен, - откуда произошло слово «блядь», и какого ты лично о нем мнения? Расскажи, братан, поделись с нами, бедолагами.
- Не прибедняйтесь, господа, вы наверняка знаете ответ на этот сакраментальный вопрос, - пафосно ответил Калибр. Но увидев растерянные лица собеседников, сник и, усевшись на кровать, хмуро промычал:
- Неужели и эта истина прошла мимо моих милых лингвистов-изыскателей.
Сделав значительную в таких случаях паузу, Калибр мэтроски тряхнул головой и продолжил.
Это столь значительное в русском языке слово имеет французские корни. Как-то доблестные мушкетеры защищали в какой-то войне своего любимого короля и, заняв оборону в полуразрушенном замке, пили вино и забавлялись телом молодой монашки, невесть откуда взявшейся в этом замке.
После утренней удачной атаки на врага, мушкетеры обратили в бегство целый полк противника, заняли роскошный шатер маркиза по имени Балять, и славно отметили победу. Все было бы забыто и покрыто волнами реки забвения, но через три дня, в самый разгар веселья на высочайшем приеме, одному из мушкетеров приспичило выйти на воздух и там, на лужайке, справить малую нужду.
При этой вполне банальной процедуре доблестный воин корчился в муках и страшно кричал. Пока страдалец заправлял штаны, рядом оказались его товарищи. Странно повизгивая и пританцовывая, они приблизились к нему и сказали:
- Жан, этот ужас последствие шатра Балять. Надо идти к лекарю.
С легкой руки мушкетеров победы над женщинами определенной профессии получили название «Шатер Балять». После нашествия Наполеона на Россию гусарами это название перешло на женщин и, было сокращено до разумного - «Блядь». Ну а уж производные от этого замечательного слова не заставили себя ждать. Внезапно Анатолий Петрович взвизгнул и подпрыгнул на кровати.
Размахивая руками, он пытался что-то сказать, но вместо членораздельной, понятной для общества речи, его рот покрывая округу мелкими брызгами водки, изрыгал обрывки слов и фраз, более напоминавшую лай развеселившихся шакалов.
Валентин Константинович, привыкший к неожиданным пьяным выходкам своего друга, в отличие Калибра Ивановича, пораженного красноречием блондина, приложив указательный палец к губам, давал понять последнему, что не стоит прерывать Анатолия. Наклонившись к уху Калибра, он шепнул:
- Не надо тревожить его. Сейчас все это пройдет. Иначе – пиздец, вся ночь насмарку. И действительно, не прошло и четверти часа, как Анатолий Петрович, задыхаясь от азарта, охватившего его, закрыл рот и обессиленный упал на кровать.
Калибр хотел было подойти к блондину и помочь тому прийти в себя, но остановленный решительным жестом шатена остался на месте.
- Не показывайте вида, что вы удивлены и не заговаривайте с ним, тихим голосом проговорил он. Тогда Анатолий Петрович присев на кровати спросил Калибра:
- Можно ли задать вам еще один вопрос, - шатен, облегченно вздохнув, сказал:
- Все в норме, можно продолжать.
- Какой вопрос интересует вас? – любезно спросил Калибр Иванович, - если мои знания в области мата имеют для вас некоторую ценность, я рад поделиться с ними.
- А вот такой вопрос – почему слово «клитор», неотделимый атрибут пизды, мужского рода, а слово «залупа», означающее головку хуя – женского рода?
Если бы в номере гостиницы внезапно сверкнула молния, и раздался гром, то эти события не так сильно удивили бы Калибра Ивановича, нежели заданный блондином вопрос.
Сколько лет Калибр занимался изучением мата, сколько пластов его он перелопатил но, ни разу не задумался над таким, казалось бы простым вопросом. Почесав затылок, Калибр Иванович склонил голову и скорбным голосом произнес:
- Каюсь, господа, но на этот вопрос у меня нет ответа.
Анатолий Петрович и Валентин Константинович удивленно приподняли брови.
- Как, вы не знаете ответа? – Анатолий передвинулся ближе к Калибру, - тогда выслушайте нас.
- Мы, конечно же, не имеем таких глубоких познаний русского мата, как вы, но работая несколько лет на юге нашей страны, мы, с моим другом, - он кивнул в сторону Валентина, - активно знакомились с колоритным матом востока. И надо сказать преуспели в этом деле. Так, например, фраза « аминги ски, кутынги ски, аузынги ски» вам ничего не скажет. Ни говоря уже о самом колоритном и распространенном слове востока – «джаляб». Тут Анатолий, протянув руку в сторону друга, сказал:
- Достань, пожалуйста, гитару.
- А может быть тебе оркестр пригласить? – съехидничал Валентин, - соседей разбудишь.
- Ну, пожалуйста, - повторил Анатолий, и Валентин нетвердой походкой пошел к шкафу.
Настроив инструмент, и взяв несколько аккордов, Анатолий тихим и довольно красивым голосом запел:
- Аминги ски, кутынги ски, аузынги ски, джаляб. Он пел так нежно и самозабвенно, что Калибр, закрыв глаза тихо сопел.
- Мои джалябушки, в каком краю вы мне давали, в каком краю я вас ебал.
Но все прошло, и вы послали, меня на блядский карновал.
Закончив нелепую песню, Анатолий спросил Калибра:
- А знаете ли вы, уважаемый лингвист и знаток русского мата, как по-восточному будет хуй, или, скажем пизда? Не знаете, - ответил он сам себе, - послушайте, это звучит как реквием, как рапсодия любви и верности. Слово хуй звучит так – кутак! Ни меньше и не больше – кутак, сделав ударение на последнем слоге, он победоносно посмотрел на Калибра. Каково? Кутак!
- А как же звучит пизда? – не дождавшись продолжения доклада, спросил лингвист- самоучка.
- Ни за что не догадаетесь, - молвил Анатолий, - в отличие от русского выстрела – пизда, на востоке женский орган именуется так. Он сделал небольшую паузу и выдохнул – а-а-а-м.
- Да, - мечтательно произнес Калибр, - у меня, кажется, встал, как вы сказали, кутак. Друзья рассмеялись. Производные от восточных слов звучат несколько прозаично и даже грубовато, - продолжил Анатолий: - Джаляплар. А вот в русской интерпретации те же слова звучат как весенние ручейки: - Джалябушки, амчики, или кутачки.
Они напоминают нечто родное и близкое. Так, например, однажды, будучи в Украине, в Корсунь-Шевченкоском, у одной прекрасной невероятно толстой и гостеприимной женщине, которая накануне услышала от нас несколько восточных ругательных слов, мы пригашались ею на завтрак так:
- Молодые кутачки, пожалуйте завтракать, джалябушки. Затем потчуя горячими оладьями, она непрерывно тараторила:
- Вот мягонькие амчики под сметаной, и будьте вы все аминги ский.
- А ты помнишь, - внезапно прервал друга Валентин Константинович, - ту поэтессу, которая познакомившись с восточным матом, стала писать поэму о своей ближайшей подруге? Он замолчал и, морща лоб, старался что-то вспомнить.
- Я помню только несколько строк из ее произведения, как бы оправдываясь, сказал Анатолий.
- Ну, выдай Калибру Ивановичу хотя бы что-то, - умоляющим голосом продолжал:
- Со страстью в голосе и теле,
В кустах, поросших у реки,
В парах вина, со знаньем дела,
Сосала чьи-то кутаки… - вылетело из уст Анатолия. Раздались аплодисменты.
- Да, поэтессы знают, как и что подать, прелесть, - глубокомысленно произнес ошарашенный услышанным Калибр Иванович, - могут, когда захотят. Вскоре наступила тишина. Каждый сидел и, опустив голову, думал о чем-то своем.
- И все-таки она – прелесть, - внезапно громко произнес Калибр.
- Кто она? - почти хором спросили друзья.
- Она – это пизда, все из нее повылазили, и все ею накроемся.
- Как так? – спросил Анатолий.
- Весь мир, вся вселенная когда-нибудь накроется одной большой пиздой. И в этом заключена вся прелесть. Никто не стал спорить.
|
