— Новый Год! Ура! — Сашка кубарем скатился с постели и выскочил в холодную прихожую, едва только хвойный запах проник в его комнату.
Весь дверной проем занимала пушистая елка, за ней угадывался папа — елка не пролезала, длинная лапа зацепилась за что-то между двумя дверями и грозила сломаться. Сашка прыгал вокруг ног пыхтящего папы и помогал ему затащить в дом зеленое, необъятное, обсыпанное снегом лесное чудо.
— Отойди, я же придавлю тебя! — ругался папа, скрытый за ветками.
Но разве можно спокойно усидеть в комнате, когда тут такое творится?! Требование было невыполнимо и папа уж, кажется, должен был это понимать. Сашка снисходительно пропустил мимо ушей ворчание своего старика. Он знал, что все старики любят поворчать, хотя к маме это определение не относилось — мама у Сашки была молодая. Этот факт обсуждению не подвергался.
Правда, папа иногда мог себе позволить удивиться на что-нибудь, на какой-нибудь мамин поступок:
— Ну ты даешь, старушка!
В такие моменты сын считал своим долгом открыть ему глаза:
— Мама не старушка! Мама молодая и красивая, и не стоит за мужем!
Только папа, почему-то всегда возмущался в ответ на такие заявления:
— Да?! Выходит, один я здесь старик?! А твоя мать даже не замужем! На ком же я женат, интересно?!
Мама с бабушкой Заей хохотали до слез над их спорами и обнимали Сашку, передавая из рук в руки.
Застрявший в дверном проеме отец отгонял сына от открытой двери, в которую тянуло холодом и вкусным, особенным запахом Нового Года.
— Марин, забери его!
— Не могу! — крикнула мама из кухни. — У меня безе подгорают, а сейчас уже придут Сергеевы!
— Леша! — заорал папа Сашкиному брату.
Старший ребенок высунулся из гостиной, с интересом посмотрел на елку, на трясущегося от холода братишку и на отцовы ноги, торчащие по другую сторону лесной красавицы. С елки уже накапала на пол лужица, а мелочь стоял босиком, вцепившись в ствол дерева, и тянул его на себя. Время от времени он отдергивал руки и шипел:
— Ух ты, колючая!
— Санчес, пошли достанем гирлянды, — Лешка потянул мелкого за штаны, давая отцу возможность, наконец-то, пройти.
— А когда дед Мороз приходит? — доверчиво расспрашивал четырехлетний Сашка своего взрослого брата.
Двенадцатилетний Лешка с высоты своего возраста насмешливо щелкнул его по макушке.
— Вот ты, балда! Деда Мороза не существует, пора бы уже запомнить.
— Существует! — заспорил Сашка. — Помнишь, в прошлом году он принес мне машину?
Он рванул обратно в комнату за неоспоримым вещественным доказательством существования деда Мороза.
— Сашенька, а ты умывался? — запоздало спохватилась, где-то далеко, на заднем плане баба Зая.
Вообще-то ее звали баба Зоя, но давным-давно, когда Сашки еще не было на свете (сам он в такую ерунду не верил, но помалкивал об этом), маленький Лешка прозвал ее Зая (вот балбес-то!) и называть по-другому не хотел, а бабушка и не возражала особенно.
— Я потом! — крикнул Сашка бабушке.
Умываться сегодня было совершенно некогда, тем более чистить зубы. Их надо было так долго чистить, что Сашка прямо кожей ощущал, как жизнь стремительно пролетает мимо него на всех парах, пока он тут сражается с зубной пастой.
— Максим, вот нельзя было вчера этим заняться?! — ругалась мама. — И зачем ты купил такую здоровую — она потолок испортит. Леша и Саша быстро завтракать!
— Я не хочу! — хором ответили братья.
По всему полу у них были разложены гирлянды и шарики из коробок. Нужно было выбрать крупные и красивые, чтобы их елка была самая клевая и крутая, а старые игрушки на прищепках, с облупившейся краской можно повесить на той стороне, где их не будет видно. Еще надо было достать коробочку с тонкими нитями серебряного дождика, развесить по окнам вырезанные из бумаги снежинки — короче, дел было невпроворот!
— Что еще за «не хочу»? — папа сделал вид, что рассердился. — Тот, кто не умоется и не съест кашу елку наряжать не будет!
Пришлось торопиться, и в ванной Сашка отбил себе щеткой зубы, пока почистил их, все до единого.
— А дед Мороз, когда придет? — пристал он к маме за завтраком, потому что она должна была это точно знать.
Мама в их семье была самой главной — это была непреложная истина: все родственники твердили в один голос:
— Как скажет мама…
— Если мама разрешит…
— А ты спросил у мамы?..
Но по женской наивности мама не подозревала о своей значимости и ошибочно считала главным в семье папу, в принципе, это было не важно, ведь Сашка и без этого знал правильное положение вещей.
— Сегодня придет, — уверила она его.
— А он принесет мне подарок?
— Конечно, — заверила мама. — Дед Мороз не может обманывать!
Противный старший брат хихикал, засовывая в рот ложку с кашей.
После завтрака втроем с папой они долго украшали пушистую елку, которая в тепле горделиво расправила колючие ветки, украшенные крупными блестящими шарами, встряхнулась и заняла собой целый угол рядом с телевизором. Просторная гостиная сразу стала маленькой, но зато очень уютной. Покончив с крупными шарами и мелкими шариками, папа оставил братьям задание: набросать на ветки побольше серебристого дождика, а сам ушел открывать дверь гостям. Пришли Сергеевы: мамина сестра тетя Мила со своим мужем дядей Вовой и его мать баба Аня. Лешка ждал двоюродную сестру Светку, свою ровесницу, но, оказывается, она пропадала на срочной тренировке по фигурному катанию, и за ней дядя Вова собирался ехать только через несколько часов.
* * *
Время шло, елка сияла блестящими украшениями и сверкала разноцветными огоньками, а Сашка ждал, ждал, что вот-вот в их окошко постучит летающий олень серебряным копытцем.
— А вдруг он не придет? — переживал Сашка, подавая дождик брату.
— Деда Мороза не существует, — терпеливо втолковывал ему Лешка. — В прошлом году папа им наряжался и в этом тоже так будет, вот увидишь!
— Ты все врешь! — рассердился младший брат. — Не может папа быть дедом Морозом — у него и мешка с подарками нету, и Снегурочки!
— Подарки мама купила и спрятала, а папа их нам подарит, как бы, от деда Мороза, — насмехался Лешка.
— Значит, он ему их передал, — спорил Сашка.
— А ты думаешь, зачем мама писала вместо тебя ему письмо? — брат продолжал издеваться и Сашка не понимал, зачем он это делает. — Просто надо было узнать, какой ты хочешь получить подарок. Вот и все!
Ну это уже, вообще, была подлая ложь! Лешка откровенно смеялся над ним, своим младшим братом, и в крови Сашки вскипело лютое негодование. Руки сами собой сжались в кулаки, он широко размахнулся и врезал насмешнику.
— Это тебе он ничего не подарит! Потому что ты плохой! И непослушный! И двойки получаешь!
Он дубасил своего брата, попадая по нему куда придется: то по ноге, то по боку. Лешка отбивался от него ладонями и задыхался от смеха.
— Да сам увидишь! — ухмылялся он, глядя на разъяренное лицо братишки.
Сашкино сердце переполнилось горем, и он громко разревелся. А вдруг, прав старший брат и все, что он сказал правда? Как же тогда жить?! Какой тогда смысл ждать целый год этого праздника?! Стоило ли тогда стараться вести себя так, как просили родители, выполнять их требования (кстати, совершенно бессмысленные!) по уборке игрушек или по чистке зубов?! Жизнь рушилась на глазах!
— Что тут у вас? — заглянул папа. — Санек, это что за потоп?
Но Сашка не хотел никого видеть. Пулей он пролетел мимо папы, промчался по длинному коридору, расшвыряв чьи-то зимние ботинки, растолкал всяких родственников в кухне, с налета врезался в мамину ногу, вцепился в нее и позорно заголосил ей в коленку.
— Ты чего, сыночек? — удивилась мама.
Она подняла Сашку на руки, и только тогда, крепко обняв ее, он смог привести свои нервы в некоторое подобие порядка.
— Спать хочет, — заявила баба Аня, хотя проще было называть ее бабаня. — Уж время-то скоро два часа.
— Ой, и правда, вот закрутились! — ахала баба Зая. — Давай, Марина, налей ему супчика и укладывай.
— Я могу его уложить, — вызвалась тетя Мила.
Она была добрая и Сашку любила, но она была не такая красивая, как мама, была толстая и не знала ни одной приличной сказки — у Сашки все внутри перевернулось, когда он представил ее, сидящей на его постели.
— Нет! — разрыдался он с новой силой. — Ты не моя мама! Ты Светкина мама — вот с ней и сиди!
— Александр! — тут уже возмутилась его, собственная мать. — Ты как разговариваешь со взрослыми?! Ты что, решил опозорить нас с папой перед тетей Милой?!
От таких ужасных предположений Сашка начал икать сквозь слезы. От тарелки с супом он отворачивался и даже хотел ее отпихнуть от себя, тарелку успела подхватить баба Зая, иначе все разлилось бы по столу. Тетя Мила, которая ни капельки на Сашку не обиделась, обе бабушки и мама гомонили над ним и тарелкой, совали ему в рот ложки с бульоном, предлагали бутерброд с икрой «посолониться, а то все пресное, да сладкое», даже хотели открыть банку с компотом «может он просто пить хочет» — словом, всячески старались накормить и успокоить.
— Так, отойдите все от него! — громко скомандовал папа и отстранил всех от стола, даже маму. — Это что еще за истерика у такого здорового пацана?!
Папа сел рядом, придвинул обратно тарелку с супом, а Сашке почему-то стало холодно и страшно одиноко без мамы. Он попытался выбраться из-за стола и подбежать к ней, попроситься на руки — иногда ведь можно — но папа загородил ему проход рукой, а у него ручища ого-го! — попробуй вылези! Сашка трясся от холода и лез, всхлипывал и боролся. Мама смотрела на него покрасневшими глазами, но с папой не спорила, она ведь считала, что он главный, когда все было как раз наоборот.
— Саня, не лезь, — строго велел папа. — Давай, наверни суп и пойдем спать. И на маму не смотри, а то я ее выставлю отсюда!
Ради мамы Сашка смирился с обстоятельствами непреодолимой силы и, давясь, сумел проглотить четыре ложки любимого супа с фрикадельками. Пятая оказалась лишней — содержимое желудка фонтаном вылетело обратно в тарелку, забрызгав папину рубашку.
— Наплакался, — вздохнула баба Аня-бабаня и снова застучала ножом по разделочной доске.
— Максим, — мама хотела что-то сказать, но папа перебил.
— Марина, занимайся своими делами!
Через несколько минут умытый Сашка лежал в постели, сонно хлопая ресницами, и слушал, как папа в далекой молодости (наверное, лет сто назад!) плыл со своими друзьями по бурной горной реке. И когда перевернулась их лодка
