Больничка

забудь об этом,
Твои мысли не принадлежат тебе,
Ты умираешь, называя это жизнью,
Ты забываешь, называя это памятью,
Ты веришь, считая это детством,
Ты страдаешь, хотя достаточно
Малейшего повода, чтобы вновь,
Вновь и вновь чувствовать себя
Бесконечно радостным и счастливым.

Те, кто судят окружающих и оценивают стопроцентность справедливости – всего лишь наглые обывательские морды…Я вижу их взгляд каждый день – взгляд, лишенный даже малейших признаков интеллекта или взгляд, наполненный небывалой значимостью собственного «я».
До чего все-таки приятно находиться в заблуждении, а еще лучше в неведении, ведь как только что-нибудь узнаешь, сразу начинаются проблемы. Никогда, никогда не стремитесь к счастью. Мы не чародеи, и никогда ими не будем. Мы можем наплевать в душу и тут же обнять – мол, все это слова, не слушай меня, я был неправ и так далее и тому подобное. Только яд уже все равно разливается по венам, а обоюдность взаимопосягающих действий – штука, существование которой совсем не требует доказательств. Нужно только время, а его у нас предостаточно.

Ты мертв, ты не можешь быть,
Быть для тебя значит верить в боль.
Ты смотришь на других
И повторяешь собственный сценарий,
Ты знаешь себя, но не знаешь зачем,
Ты можешь поверить, но тебе все равно,
Ты можешь помочь, единичный герой,
Но спину пронзить на следующий день,
Болезнь твоя лечится только одним –
Веревкой на шее, прыжком в небеса.

Боль – это приятное слово… Однозначно. Что может быть лучше боли? Только еще одна боль. Так думает самоубийца, прыгающий из окна многоэтажки. Знаете, сколько подростков пытаются покончить с жизнью, перерезав вены в теплой ванне? Не знаете… Вот и я не знаю. И все стараются не знать. За исключением людей, занимающихся статистикой, для которых это всего лишь очередные слова, которые надо набрать на компьютере…

Если можешь остаться,
То оставайся.

И продолжай мучаться, взирая на желтые зрачки той или того, от кого уже казалось бы спасся…но все равно попал в ловушку и оказался наедине со своей слабостью и гордым раздражением. «Он приходит домой и плюет в приготовленный ужин…»
Мы тянемся к ним, но, дотянувшись, вновь ощущаем разочарование, ибо каждый полон своих собственных несчастных идеалов и никто не хочет делать идеала из себя. Вот так и живем, перебирая собственные грехи и меняя их на новые, оснащенные, может быть, новой, богатой атрибутикой, но не менее прогнившие, чем и мы сами. Не понимаете, о чем я? Да и черт вас побрал!

Если можешь сбежать,
То убегай.

Беги! Ну что же ты? Твои ноги несут тебя все дальше, земля постепенно уходит из-под ног, и тебе уже кажется, что ты летишь, паришь в воздухе, неведомые птицы касаются тебя крыльями, указывают дорогу в далекие призрачные страны, и ты весело смеешься, лишь мельком вспоминая свою прежнюю жизнь. Но все это продолжается, пока позволяет длина стальной цепи, привязанной к твоим ногам, сердцу, мозгам, чему бы там ни было. И вот тогда ты падаешь вниз, и тебе не кажется прекрасным этот мир, всплывающий далеко внизу и  полный совсем не лицеприятных признаний. И тем больнее будет твое падение, чем выше ты позволил себя вознести.

Если можешь расстаться,
То расставайся.

Расстанься со своей честью, о честолюбивый… Тебе хочется большего, а ты топчешься на месте? И кто в этом виноват? Любой дурак, оказавшийся в таком же положении, скажет тебе, что ты сам во всем виноват. И только ты продолжаешь находить уловки, благодаря которым все предстает перед тобой в совершенно ином свете. Только ты способен забить на столь многое, что даже страшно перечислить. И самое страшное, что ты гордишься этим, нелепый одиночка, который может перевернуть мир. Прости мне мой сарказм, но в расставании нет смысла, ибо ты и так один. И расставание с чем-то или с кем-то для тебя кажется чем-то ужасным только потому, что ты живешь в своих мечтах, где нет места переменам и нововведениям, и где не танцуют на столе пьяные эльфы…

Если можешь страдать,
То страдай…

Я готов спросить у вас о ваших страданиях. Если кто-то из вас готов о них рассказать. Задумывались о том многом, что не сделали, но могли сделать? Когда нападает щемящее чувство боли, когда до последнего не веришь, что это могло произойти, когда бьешься головой об стенку, но потом постепенно забываешь и лишь судорожно вздрагиваешь, когда ненароком что-то из внешнего мира напоминает о случившемся…Не врите, что у вас этого не было…И не зарекайтесь, что не будет…

***

Когда-то звезды светили ему, улыбались его мечтам и никогда не утверждали, что они невозможны. Когда-то он стоял, запрокинув голову вверх, отрешенный, исчерпанный, независимый, и смотрел вверх, на звезды. Смотрел так, словно хотел взглядом сократить расстояние, отделяющее его от них. И вовсе не нужно было прилагать невероятное количество усилий, чтобы в это поверить. И никогда не нужно было.
Теперь они каждый день спрашивают его – почему ты всегда так близок от цели, но никогда не делаешь последнего шага? Боишься? Считаешь это слишком обыденным, недостойным? Не хочешь попадать в неловкую для себя ситуацию? Почему, если тебе всегда было наплевать на людей и на то, что они о тебе подумают? Ты не найдешь самолечения под призрачным сиянием созвездий…Даже в собственных мыслях ты не найдешь достойного ответа.
Но они не делают выводов, они могут лишь мерцать вдалеке, вызывая вспышки нежного безумия у очередных скитальцев под звездным небом. И они ничему не удивляются вот уже миллиарды лет. Да и зачем? Даже самому человеколюбивому доктору надоедает смотреть на безнадежно больных сумасшедших.
В это мгновение, когда он смотрел в окно, в нем родилось ощущение, что все вернулось назад, стало проще, понятнее. Перед глазами вновь блистали звезды, полные совсем не честолюбивых помыслов, не тех идеалов, что принято называть жизненными. В них не было надежд на хорошую работу, стабильный доход, возможность жить безбедно, вырастить и поставить на ноги сыновей и дочерей. Не было красных дипломов, паспортов и военников, не было никаких бумажек, позволяющих надеяться на что-то в этой жизни. Не было незаконченных дел, которые надо непременно закончить, несбывшихся желаний, которым не суждено повториться, и ничего такого примитивного, что наполняет нашу однообразную жизнь придуманным светом. Живя слишком приземленными целями, мы рушим свои начинания, расходуемся до последней капли на непонятные жизненные цели, а потом сетуем, что вконец устали, и нет возможности ничего изменить. Мы ничего и не пытаемся менять, всего лишь живем, как жили до нас миллионы предков. Мы склонны к тем же предрассудкам, тем же страхам, той же ненависти и тем же мечтам. Всего лишь стоим на месте, полные упреков, которые не к кому обратить. И которые растворяются в нас самих, отравляя и без того никчемную жизнь.
Однажды ему  написал друг – представляешь, многие до сих пор думают, что это действительно звезды падают на небе, и надо непременно успеть загадать желание, которое обязательно сбудется. Звезды не падают – подумал он тогда, им некуда падать в отличие от нас. Они могут лишь взорваться, унеся с собой в космос множество планет вокруг себя. На которых вполне возможно существовала жизнь. Другая жизнь… Но рассказать о ней нам могли только они. Если бы только мы умели слушать.
Он отвернулся от окна, глаза устали и начали слезиться. «Странно, -  подумал он, -  в душе словно облегчение. Словно снова чувствую в себе силы, словно готов что-то менять, жить в надежде высокой цели, надеяться и… даже любить!»

***
Тихий старческий голос с нотками презрения молчал. Молчал вот уже как полчаса.
- мистер Альфред?
- да? – откликнулся голос после нескольких минут раздумий. – а, вы все о нем… что ж… надо ставить диагноз. Боюсь, у нас патовая ситуация. Если дать ему одно лекарство, он умрет, если дать другое – он все равно умрет. Даже если оставить его здесь – он так или иначе умрет….
- А если отпустить его?
- отпустить? Выписать, вы имеете в виду?
- именно, мистер Альфред.
- тогда, пожалуй, он умрет не один…  



Малыш


Малыш, воспитанный жизнью за шкафом…как часто смотрел ты в эти лица и не мог найти того самого понимания, блеска в глазах, который выдал бы соратника, друга, единомышленника. А может это все придуманное? И нет никакого собственного учения, законов, которым ты пытался и пытаешься следовать? Ошибаясь на каждом шагу, но от этого становясь только сильнее….
                                                                                                        с точностью до наоборот….


***
Даже если в тебе есть тысяча слов,
Даже если во мне нет ни грамма любви,
Я все равно не подданный снов,
Тех, где тебе посвящались мечты.

Зачем умоляешь ты, полная муки –
Ну почему, почему без тебя?
В темных глазах лишь отблески скуки,
Я просто не верю, пусть даже в себя.

В темных глазах не таится угроза,
И ты говоришь, что мне не важна –
Словно забытая жалкая роза –
Но без шипов никому не нужна.

А я продолжаю молчать одиноко,
Не в силах обнять ту, кого не хочу,
Пусть слезы твои исходят от бога,
Но я не могу, не могу, не могу…

Пусть твои раны небрежно жестоки,
Пусть твоя кровь струится в песок,
У меня есть своя больная дорога,
По которой ступает слепая нога.


«Прости, - подумал малыш и ужаснулся – почему все именно так?» Он всегда ужасался, когда думал о какой-либо несправедливости. Но такой несправедливости он не ожидал. Причем несправедливости от самого себя. Иногда ему становилось жаль ее, иногда он готов был даже быть с ней, лишь бы стереть вечные слезы с ее усталого лица. Часто он заменял ее истинный образ картинками возможного счастья и наделял ее несуществующими качествами, чтобы хоть как-то скрасить то особенное наплевательское чувство, которое он испытывал к ней.
«Для чего ты страдаешь? Как это может быть? Вероятно, это все происходит не со мной…» Его мысли постоянно путались, когда он задумывался о ней,  пытался найти какой-то другой ответ, но все размышления приводили к одному – любит… Любит так, что готова пожертвовать жизнью ради его же благополучия, его целей, его надежд. Которых нет, но она об этом не знает. Но даже если знает, то все равно не может до конца этого понять. Иногда в ней просыпается злость – она отдается ему полностью, стелется перед ним, как примятая трава стелется перед ветром, а он…. Пролетает мимо, чуть обдувая ее ветерком надежды, и исчезает в далеких степях, где никому кроме него нет дороги. Почему он всем раздаривает надежду, не оставляя себе ничего взамен? «Почему?»  - думал малыш, бесцельно тратя время на очередную глупость. «Кто-то спрашивал у родителей, а кто-то сам искал свои собственные ответы. Вот только ответы эти отличались от ответов общепринятых»…

- а мне чего ждать?
- а вот этого вопроса те не следовало задавать. Потому что я не знаю на него ответа ))ни отрицательного, ни положительного. Просто ждать, как и все мы. Ну как я точно )
- а ты чего ждешь?
- чего-то. Хочется сказать предначертанного, но язык не поворачивается – самосарказм, так скажем ). А может это просто пофигизм самый настоящий. Хочется двигаться в собственном направлении, а не в том, что указывают. И опять-таки это может быть простым желанием противоречия. А пока сижу на месте,