Шальная мельница

вздернул бровями. И снова взоры сцепились.
- Знания я и так найду кому передать, а дети... вон сирот сколько, и я люблю их как своих. А было бы принципиально, и хотел бы конкретно свою семью - давно бы женился, еще до встречи с Беатой.
- Вы такой смелый, и... одновременно, такой трус. Простите, на слове. А ведь жизнь коротка,  особенно в это время. А Вы так никогда и не сделаете её счастливой: лаской, поцелуем, теплом. Вам, может, и достаточно "просто осознания". А ей? Никогда не думали об этом? Что ОНА, когда остается одна, чувствует, как сильно грустит без Вас, ощущая себя ненадобной и никчемной? И всё из-за того, что кто-то что-то где-то скажет. Не хотят, чтоб она их лечила - не надо. Им от этого умирать, им, а не вам. Я бы на Вашем месте подумала обо всем этом.
- Нельзя давать сердцу решать такие дела.
- Ах, ну да, - закивала я головой, взгляд около. - Пусть это решают за нас другие, вталкивая в голову, что сие разум нам именно так предписал. Пусть решит за вас Церковь, пациенты, соседи, в конце концов, государство. Все, но только... не вы.
- Не богохульствуйте, - резко, отчасти грубо проговорил. Взгляд ему в глаза.
- Вот и Вы тоже. Хотел бы Бог, чтобы было бы иначе, не встретили бы Вы Беату никогда, или, по крайней мере, не полюбили в ней то, что полюбили. За добро, что она творит, верно? За нежность и снисхождение, за заботу? Разве это от демонов может идти? А коль так, то в чем проблема?
- По-моему, Вы слишком вольнодумничаете.
- А разве не подобного прозрения Вы от меня ждете? Если нет, то извините. Ничего другого я с собой не принесла. Моя точка зрения всегда будет отличаться от той, которую "исповедуют" здесь ныне живущие. Вы всё говорите о колдовстве. По-моему, колдовством занимаются те, кто насаживают свое мнение нам как наше собственное, а то, чем Беата промышляет - это даже не Наука, а - народная мудрость.
Разворот - и пошагала я прочь, на выход из церкви. Замерла на улице,  взгляд около, по скверу, а затем обернулась: прям надо входом знак крестоносцев, а еще выше - красивый, мастерски выточен, барельеф всадника.
Георгий... Святой Георгий, так я понимаю? Еще один Георгий на мою судьбу? Гоша, Гоша. Мой Шалевский, где бы ты сейчас ни был, надеюсь у тебя всё хорошо. Плохой ты, или хороший... видимо, уже не важно. Хельмут вблизи с Беатой вот уже сколько лет, а всё боится быть вместе. Я же стремглав помчалась за своей любовью сквозь года и расстояния, да не догнала. Как можно иметь возможность - и так нахально отметать всё, когда другим ничего подобного не дано, и, едва обретя, тут же вырвали с корнем? Пусть даже если  чувства Гоши ко мне - лишь наивная, глупая мечта.
 
***
Исполнить предначертанное и, скрепя сердцем, не без помощи монаха с Фридланда, добраться до заветной Бальги. Вот только у каждого была своя миссия. Если остальные спешили помочь пострадавшим, то мою душу грела мысль, что я наконец-то разоблачу перед Хельмутом правду - что этой чертовой крепости давно уже нет. Если не ошибаюсь, еще до Второй мировой войны, несколько веков назад, ее разобрали на кирпичи, оставив нетронутыми лишь несколько стен и кирху.
Ну, не может, не может в один день всё так перемениться! Летаргический сон? Не думаю, что без особого медицинского ухода смогла бы протянуть так долго, чтобы пережить этот жуткий период "апокалипсиса". А возврат, провал во времени - это, вообще, сверх идиотия. Я бы даже сказала - шизофрения. И пусть наш край славится загадочными, невероятными историями, подобно Бермудам, однако... не до такой же степени фантастика пролезла сквозь недра земли в нашу реальность?
 
Еще немного - и наконец-то лошадь, что тащила за собой телегу вместе с нами, лентяями, и каким-то провиантом в мешках и бочках, вырулила по брусчатке напрямую к замку. Народ сновал туда-сюда, а крепость все больше и круче раскрывала свои объятия перед нами.
- Брр...
Замерли.
- Это - точно Бальга? - едва слышно, обреченно, сухим голосом пробормотала я.
Шумно вздохнул Хельмут, немотствуя, закивал головой. Еще миг - и, хлопнув ладонями по коленям, резво встал, ловкое движение - и выбрался наружу. Протянул ко мне руку.
Печальный вид. Оба болезненно поджали губы.
- Увы, Анна. Увы... наша правда сильнее вашей, - словно догадавшись о чем думаю, внезапно прошептал Врач. - Но нам пора, сейчас не время хоронить надежды.
Виновато опустила я глаза, едва заметно закивала головою. Поддаюсь, хватаюсь за руку и живо выскакиваю из повозки.
 
 
Глава 6. Бальга
 
***
Будучи неправильной, шестиугольной формы и состоящей из трех линий построек, в первую очередь, Бальга больше напоминала, все же, не укрепленный дворец, а  - крепость-казарму. Все основные помещения между собой связывались уютным внутренним двором, единственное исключение – это туалет, что (в противовес практически всей средневековой Европе) был не на задворках и не из окон, как и говорила Беата, а отдельно стоящим зданием, отрешенной, укрепленной башней, возвышающаяся над заливом (куда и отправлялись все нечистоты), связанной с замком лишь длинным коридором-галереей.
Сердце Бальги - дом Конвента, где и размещались, по словам Хельмута, палаты (дормиториумы, спальни) для рыцарей, резиденция Комтура, зал капитула (помещение для собрания орденских братьев), ремтеры (трапезные), часовня, склады для хранения продуктов питания, фуража, вооружения, а также оброка и товаров собственного производства. Здесь же располагалась и почта. Всё это окружалось форбургом, конюшнями, пекарней, мельницей, жилыми помещениями, мастерскими и нужным нам приютом (фирмари) - укреплёнными зданиями... вдоль стен и рвов (глубоких, наполненных водой, бока которых предусмотрительно укрепляли камнем), что в свою очередь образовывали вторую, промежуточную, и третью защитные линии построек[10][10].
 
Неужто, та самая? Неужто я нахожусь в восстановленной… или еще не разбитой, не разграбленной громогласной Бальге? Столько раз фото видела сиих руин, причем, даже не самого этого замка, а той высокой смотровой башни, что за спиной (резвый разворот, украдкой взгляд, и снова взор перевести на пугающий и манящий вход в обитель Крестоносцев, обитель самого комтура нашей провинции). Сколько историй услышано, сколько прочитано моими знакомыми, пару раз даже ездила на экскурсию сюда от школы. И вот оно – воочию, живая, нетронутая, еще (или уже вновь)… могущественная Бальга.
 
***
Прими, подай. То тут, то там... Казалось, Хельмут - не человек, а машина, не просто исполняющая усердно, с трепетом в душе, четко каждую поставленную задачу, а, вовсе (не жалея себя, работая на грани невозможно-возможного, до полного изнеможения) творящая настоящее, невероятное чудо. И вручи ему в руки больше возможностей, знаний, современные технологии - цены бы не было такому доктору (причем, многопрофильному, а не узкой специальности, коих мы привыкли видеть в современном мире). Сейчас он  - терапевт, а у следующей койки - хирург, еще шаг в сторону - костоправ, еще - и уже едва ли не чудотворец-спаситель.
Но, наверно, всегда, когда есть такие люди, которые не просто что-то творят полезное, невероятное, но и любят сие свое дело, будет рядом тот, кто  исправно начнет гадить, ставить палки в колеса и добавлять ложки дегтя в бочки с медом. Так и в нашем случае. "Местный лекарь", Хорст, будучи человеком средних лет, внутри себя представлял истинную непоколебимую вековую глыбу. Вот что выучил в свое время, познал, получил какие знания от книг и учителя, на том образование его и закончилось. Развития - ноль. Плавный ход в колеи собственного опыта - и хоть стрелу в задницу засунь, сей мужчина ни за что в жизни не пойдет на уступки и не поменяет план действий. Естественно, будучи прямой противоположностью Хельмута, не обошлось без конфронтации. Несколько серьезных словесных перепалок - и, все же, осознавая, что сам "старик" всё не вытянет на своей шкуре, поддается на предложение разделить всех пациентов чисто технически, по койкам. Справа - наши, слева - их. Словно скот на базаре, но, а как иначе? Если этот баран… Хотя нет, куда там? Осёл, самый настоящий осёл! Даже на вид именно на него смахивает (формой лица, подбородком).
Немало перепадало и мне от него, от этого Хорста. Конечно, в основном я помогала, прислуживала Хельмуту, но иногда, нет-нет, да принималась вторить его помощницам. Не говоря уже о том, что вся черная работа вмиг оказалась исключительно на мне (постирать повязки, сделать мазь, убрать горшки, помыть хворого и прочее, прочее). И, что бы я не делала, всё равно будет, по его мнению, криво, косо, нерадиво, «глупо», «и зачем, вообще, он сюда тебя взял. Еще одна блаженная Беата».
Мерзкий скряга и брюзга, отчего больше ему хотелось дать подзатыльник или пинка под зад, чем исполнять его "мудрые просьбы".
 
...
- Как думаете, - не выдержала я и, присев на скамью около Хельмута, тяжело вздохнула и выдала, - долго нам еще здесь быть? Третий день, если не путаю, мы уже тут толчемся вместе с...
Колкий взгляд на меня из-подо лба (все еще не отрываясь от пациента: мазал мазью, а затем накладывал повязку).
- Анна, я всё понимаю, мне тоже многое неприятно, однако, сами видите, работы невпроворот. Что мы, что они - практически без сна, напряжение всех раздирает, а особенно, когда видишь, что не всё получается так, как того желает разум и душа.
- Просто... нельзя быть настолько... тугодумом и консерватором. Я всё понимаю, все эти его "штучки", однако... как можно не приемлеть элементарное, очевидное, только потому, что это - "новое", им не опробованное,  и, вообще, "не одобренное церковью". Цер-ковь-ю... Нет, я понимаю, время такое, устои, верования… Но наука развивается, даже в таких дебрях, как то, что нас окружает. Да что наука, жизнь сама эволюционирует, все меняется, вплоть до поверхности земли и содержания рек, однако... здесь – мертвая стабильность. Как было двадцать лет назад, так и теперь. Как он не понимает, пока люди спят - мир живет и преобразуется, совершенствуется. Да те же бактерии и вирусы, они... черт дери, не дремлют и не ждут, когда уж там мы, люди, будем готовы к их мутациям.
- Анна, - резвый взгляд в глаза. - Успокойтесь, прошу. Не здесь и не сейчас. Мы - не дома.
- Да помню, - обижено рычу, повесив голову на плечах.
- Плохо помните. Хоть и шепотом - вас всё равно могут услышать. Это Вы думаете, что Хорст далеко, а пациенты спят и ничего не слышат. А на самом деле...
- СЮДА! - резвый, отчаянный крик за нашими спинами, отчего мы оба встрепенулись, дернулись на месте.
Живо оставляет своего больного Хельмут и тут же бросается на звук. Подоспел к месту происшествия и Хорст.
Двое мужчин внесли (поддерживая под руки) молодого человека без сознания, с пробитым, вспоротым животом.
- Что с ним? - ошарашено шепчет молодая женщина (помощница "местного").
- Сюда кладите! - бойко командует "упертый" Лекарь и тычет пальцем на стол.
Подчиняются незнакомцы. Обмер в нерешимости рядом с раненным и мой Доктор, жадно изучая издалека, представшую перед его взором, картину.
- Можете идти, заниматься своими делами, - желчно буркнул Хорст и махнул в нашу сторону рукой, словно прогоняя надоедливую муху. - Это уже моя забота.
- Позвольте помочь, - сдержано проговорил Хельмут. Шаг ближе. - По-моему, не время соперничать. Нужно срочно