два прекрасных цветка из волшебного утра. Еще немного и раскроются они во всей своей красоте. И Андрей с невестой: жмется к нему Олеся, глядишь, и будет свадьба у них. Он уже после армии, и когда-то сделает этот шаг, а мы одобрим его выбор.
Удивляется Санька: как все выросли! А Саши Юдаева уже нет в живых. Это был лучший друг, но умер еще ребенком. Трагична его смерть — сирота он был...
Собрался Санька и ушел к матери Саши Юдаева. А ког¬да вернулся, то и вообще замолчал, очень тяжело ему...
— Папка, давай я тебе помогу по даче, хоть картошку полоть. Ты ведь один все делаешь?
— Ну что же, поехали вместе! — говорю я. Все же моло¬дец Санька, и мне приятно. Смотрю я на него и думаю: с таким сыном можно и горы свернуть, очень уж он старается, богатырь.
— Батя, а зачем тебе столько земли, одному-то?
Что ответить ребенку?
— Я ведь для вас стараюсь: посадите по дереву — уже и сад будет. А остальное — под мелочь, вот и вся земля уйдет, ничего не останется.
— Да нам ничего не надо, у нас, в Израиле, все есть! Пошел — и купил, и нет проблем.
Работаем мы дальше, а Саша мне говорит:
— Папка, сходитесь с мамой, да и живите. Она сама этого хочет.
Я был ошарашен этими словами!
— Сынок, она приехала к другу своему, пусть они и решают сами свои проблемы. Ты просто всего не знаешь, а я с ней жить не хочу! Она свою дорогу сама выбрала. Ты ведь помнишь: жила она с Андреем, провожал ее Олег, и я, сынок, в эту грязь больше не полезу. Не обижайся, Саша, ты ведь взрослый, а это мужской разговор... И мне лучше од¬ному...
— А ты знаешь, отец, я ведь хочу этому Андрею рожу набить. Ведь он нас, маленьких, не жалел и наказывал ни за что...
Я весь взвился:
— Как?! Ведь я спрашивал, бьет он вас или нет? И вы никогда не жаловались. Ведь я его убил бы тогда — столько злости было во мне. А сейчас не трогай его сын, не пач-кайся. Тебе еще долго жить.
И Саша послушал меня. Но когда он уехал в Израиль, я много думал и пожалел, что отговорил его. Может я и не прав? Должен ведь ребенок свои обиды прощать — отцу, матери, но не чужому человеку? И до сих пор я не знаю — прав я был или нет?
...А в следующий раз мы приехали на дачу на мото¬цикле: я, Егорка и Саша. Привезли две вишенки: вот вам, братцы, по дереву и вы должны оставить свой след род¬ной на земле. Приживутся они — значит вы добрые люди. А не приживутся — значит, двоит у вас совесть. Конечно, тут я перегнул палку, но момент был подходящий, и мы сделали все, как надо. Ведь дети у нас учатся. А они заста¬вят своих детей посадить по дереву, оставить свой след в этом мире.
Я ездил на дачу и поливал саженцы, и убедился, что принялись деревца. Отлегло от души: хорошие люди рас¬тут — Санька и Егорка. В этом — не сомневаюсь!
...Уезжает Санька поездом в Хабаровск, едут с ним Таня с Геной и Егорка, проводят его до самолета.
А мать его поедет утром с друзьями на машине прямо в аэропорт. Там и встретятся. Не захотел сын, чтобы я ехал в Хабаровск, оградил меня от лишней нервотрепки. Там будет мамин друг, и жалко Саньке меня. Но во мне все давно перегорело. Только осадок остался, от которого горечь на душе... Но — плевать на это...
А Санька жмется ко мне:
— Папка, как ты тут будешь один?
Жалко ему меня, он еще маленький, мой добрый сы¬нок.
— Я, Саша, буду следить за вишнями, пусть дадут они ягоды много-премного! А ты приезжай в гости. Я тебя буду ждать всегда, ладно? И бабушка твоя любимая, и я будем ждать тебя, Санька!
