Светлые миры были отданы клану Света, темные же клану Тьмы. Были еще миры, в которых свет и тьма чередовались, но эти миры остались нейтральными, их запрещалось посещать как одним, так и другим.
Негласно было запрещено пересекаться Клану Тьмы с представителями Клана Света. И обе стороны неукоснительно следовали запрету. Клан Света правил мирами Дня, Клан Тьмы – мирами Ночи»…
- Ты сказал, что Великий Вихрь разделил выброс на три части. Две равных – это кланы, а третья? – задумчиво спросила девушка – И почему нас разделили с Ангелами? Почему нам запретили пересекаться?
Старик буравил ее своим тяжелым взглядом:
- Так повелел Океан Изначалия! Твоим вопросам нет конца. Ты узнала то, что тебе дозволено знать. Иди. Я устал и больше не хочу говорить, - демон глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Разговор был окончен. Чертенка разочарованно вздохнула, понимая, что Первый больше не проронит ни звука. Удалялась она полная раздумий.
«Что не договаривает старейший? Почему, как только она задает вопросы о Запрете, он тут же прекращает разговор?» - размышляла Чертенка. Каждый раз, когда она слышала историю Сотворения миров, вопросов появлялось больше, чем ответов. Старейший демон прав, эту историю она знала наизусть. Но слушая раз за разом повествование старого демона, она находила что-то новое, хоть и не получала ответа на главный свой вопрос. Будучи весьма наблюдательной и рассудительной, Чертенка пришла к выводу – сотворив из двух частей кланы, Океан Изначалия сотворил еще что-то. Осталось лишь узнать что.
Шло время. Чертенка прилагала все усилия, чтоб получить как можно больше информации. Но сколько она не пыталась узнать у Первых, что послужило причиной запрета и разделения, те всегда отвечали:
- Так распорядился Океан!
Чертенка очень любила слушать рассказы Первых о сотворении миров, в них она улавливала что–то влекущее, манящее. И она чувствовала, ей предстоит узнать нечто весьма важное. То самое, что хранилось в тайниках ее сознания, и что было связано с Океаном Изначалия. Ее предчувствие не было пустым, не зря она считалась особой в клане. С того самого момента, как она узнала о существовании пограничной стороны, ее туда неумолимо влекло.
После последнего разговора со Старейшим, Чертенка окончательно потеряла покой. Не раздумывая, она стала покидать территорию своего клана, с целью уединиться. Ей не хотелось никого видеть, ни с кем говорить. А так как за ней не велось наблюдение, то она спокойно перемещалась между миров клана Тьмы. Расстояния значения не имели.
***
Как-то раз, прогуливаясь между миров, она случайно натолкнулась на крохотный мирок. Что-то в нем было особенное и Чертенка решила проверить, что ее так привлекло в этом мире. Первое открытие ее ошеломило – у мира была атмосфера. У всех миров клана Тьмы оная отсутствовала. Девушка напряглась: «Неужели я попала в мир Света?» Но кругом царила Тьма, и Чертенка успокоилась. «Не может в мире Света царить тьма» - решила Она. И двинулась между темных силуэтов величественных растений. Что-то удивительно мягкое под ногами щекотало ей стопы. Внезапно густая тьма расступилась и Чертенка оказалась на краю поляны. Небо просветлело, круглый диск в вышине сверкал завораживающим сиянием, ослепляя неожиданную гостью. Свыкшись с призрачным блеском неизвестного диска, Чертенка рассмотрела миллиарды крохотных точек-звезд, которые несли к этому миру свой далекий, призрачный свет.
За полянкой начиналось маленькое озеро, обрамленное остролистым камышом. В мерцающем сиянии луны озерцо казалось забытым кем-то зеркалом. Но самое интересное – в этом мире был незнакомый Чертенке запах.
Запах спящих трав и цветов был столь упоительно–сладок, что, очарованная Чертенка сначала присела, затем стремительно выпрямившись, помчалась к зеркалу озера и восхищенно замерла у кромки воды. Горечь старого леса закружила ей голову. Мелькнула мысль – «Наконец-то я нашла мир пограничной стороны Времени».
Сколько она пробыла вблизи озера, Она не помнила. Это теперь не имело никакого значения. Значение имело лишь одно, она чувствовала это – настал момент узнать, почему нельзя, им – детям Тьмы, находиться на пограничной стороне. Лишь только горизонт стал набухать рассветом, Чертенка вернулась в Преисподнюю, дав себе слово, что непременно вернется сюда, и чего бы ей это ни стоило - найдет ответ.
С тех пор маленькое озеро стало любимым ее местом отдыха и размышлений. Каждый раз, она все дольше и дольше задерживаясь на полянке, будучи уверенная, что наткнулась на запретный к посещению мир.
Однажды она приметила Ангела, который внезапно появился на облюбованной ею полянке. Она не испугалась, ею овладело любопытство. Затаившись в густых камышах, она с интересом наблюдала за ним. Если учесть, что Чертенка впервые увидела представителя Света, то нет необходимости говорить с какой тщательностью она изучала его. Он был великолепен. Дитя Света был высок, его стройное тело наполняла сила. Белокурые локоны, обрамляя большой лоб, плавно обтекали скулы и легкой волной ложились на широкие плечи. Мощные белые крылья за спиной придавали облику Ангела невероятную привлекательность. Но сильнее всего ее внимание привлекли его глаза – наполненные сверкающей чистотой, излучающие спокойствие и тепло. Глаза, переливающиеся небесной синевой. Чертенка поймала себя на том, что любуется представителем противостоящего Клана. Вздернув плечиком, она стряхнула с себя внезапное оцепенение и тихонечко удалилась в преисподнюю.
Какое-то время она не посещала любимое озеро, но мысли о могучем, грациозном Ангеле толкали ее вернуться на ту полянку. Ей захотелось вновь увидеть его белоснежные крылья, почувствовать его невероятную Силу, заглянуть в лазурь его глаз.
Теперь она догадывалась, почему запрещено посещение пограничной стороны Времени. Здесь соседствовали Свет и Тьма, а значит, могли спокойно сосуществовать Демоны и Ангелы. Но, по каким-то загадочным причинам именно сосуществование и было запрещено.
***
В голове маленькой бестии твердо засел вопрос:
« Почему запретили пересекаться с представителями Клана Света? Ведь глядя на Ангела, источающего благородство и покой, невозможно было допустить мысль, что от него может исходить какая-то угроза, значит должна быть иная причина запрету, но какая?»
Она вновь задала вопрос о запрете Первым, но те упорно повторяли:
- Так повелел Океан.
Задавшись целью непременно найти на этот вопрос ответ, Чертенка примчалась на озеро и стала дожидаться Рассвета.
***
Над озером повисла тишина. Луна, потушив свою яркость, маячила в вышине, бледным пятном. Над водой сгустилась пелена дымки, будто бы пытающаяся уберечь озеро от буйства пограничной стороны Времени. Чертенку охватило волнение. Она чувствовала, сегодня что–то случится очень необычное.
Горизонт начал наливаться рубиновым переливом, возвещая о приближении Рассвета. Припав спиной к стене камыша, укрывшись его частоколом, впитывая телом теплую влагу воды, Чертенка восторженно следила за метаморфозами горизонта. Внезапно от горизонта вверх рванул ослепительный луч света. За ним ввысь метнулось несметное множество сверкающих стрел. Небесная тьма разверзлась и на землю глянула позолоченная прозрачность голубой бездны. Светило торжественно начало свое восхождение на трон. Глаза, привыкшие к Тьме, сузились, но через миг Она распахнула их, испытывая безудержный восторг. Демоны не любили свет, и уж тем более яркий, и зрелище пробуждающегося мира было в диковинку для нее.
Лес зазвенел. Выпавшая на поляне роса – засверкала бриллиантовыми бусинками. В воздухе разлился тончайший аромат просыпающихся трав и цветов.
Она осторожно зачерпнула ладошкой воду. Сверкающие в лучах Светила капли, радостно посыпались с ее пальцев. Улыбнувшись, она взмахнула рукой, вскинув вверх веер сверкающих брызг. Только сейчас до нее дошло, что Она пересекла пограничную сторону Времени. И то, что предстало ее глазам, вызывало в ней неописуемый восторг. Наигравшись брызгами, она залегла в камыши, раскинув в стороны руки, стала любоваться лазоревой высью.
***
Она сразу уловила Его приближение. Скорее даже не уловила, а почувствовала. Он кубарем свалился с высоты. Промчавшись над самой водной поверхностью. Звонкий смех окутал ее слух, своим переливом. Смех был подобен хрустальному звону родниковых вод. Он околдовывал, проникал и искрился.
Затем, Ангел, перемахнул через камыши, где, не отрывая от него глаз, притаилась Чертенка, и начал резвиться на поляне. Она залюбовалась резвящимся Ангелом. Спустя мгновение он исчез из ее поля зрения, нырнув в изумруд шелковых трав. Над поляной радостно звенел хрустальный купол небес. Светило поднималось все выше и выше, воздух наполнялся золотистым его сиянием. Ангел исчез.
Думая, что осталась одна, Чертенка с азартом возобновила свои плескания.
Ангел
Он любил это место. Зеркальное блюдце небольшого озера было густо покрыто кувшинками и лилиями. Берег обрамленный частоколом камышовых пик, контрастировал с сочностью яркой поляны, упирающейся в стену старого леса. Место было идеально для уединения, что собственно и требовалось Ему - Ангелу.
Не опасаясь попасть в поле зрения любопытных глаз, Он мог часами созерцать водную гладь, любоваться цветущим буйством поляны или восхищаться величием взметающихся в небесную высь, благородных деревьев старого леса.
***
Лишь только забрезжил рассвет, Ангел спустился к озеру.
Пролетев над самой поверхностью, играючись зачерпнул крыльями кромку воды, звонко рассмеялся на свою шалость и опустился на поляну.
Продолжая смеяться, он пробежался по траве. На изумрудной поверхности травного шелка яркими пятнами проступали разноцветные цветы. Настроение было великолепное, Ангел давно уже не испытывал ничего подобного. Обычно в Обители все было размеренно и степенно, и эта строгость, нет-нет, да и надоедала, и вот тогда он тайком от других Ангелов, улетал в этот очаровательный мирской уголок. Здесь он наслаждался тишиной и гармонией.
…Он не отличался от своих соплеменников строптивостью характера, или бунтарскими настроями. Наверняка его можно было бы отнести к числу рядовых Ангелов, если бы не одно «но». Он был высок. Можно даже сказать – очень высок. Почти на голову выше своих соплеменников. Его, слегка вьющиеся, цвета спелой пшеницы, волосы - всегда привлекали внимание окружающих. Золотою волной они ниспадали на крепкие, широкие плечи. Цвет кожи у него так же отличался от цвета остальных, он не был таким же белым, а будто подпитанный лучами Светила, вобрал в себя его золотистость. Но примечательна была не его фигура (безупречная во всем), а его глаза. Они переливались всем спектром синевы. Если он был задумчив, они становились темными, как море перед штормом. Если он был весел, они сияли чистотой небесной безграничности. Его все любили в Обители. За его благородность, за мягкость, за доброту. Если требовалась его помощь, он приходил сам, не дожидаясь, пока его