равно в лес смотрит; как волка не корми, а имей сто рублей; кто рано встает, тот всех достает или всем подает, точно не вспомнить! Ну и много чего еще.
Родственник послушно прошел вперед по коридорчику, врезался в шкаф, нечаянно вставший на его пути, и забарахтался на полу, рухнув прямо на тумбу с обувью. Пытаясь подняться, он до кучи обвалил полочку у зеркала, где стояли у Алины лак для волос, несколько тюбиков губной помады, стаканчик с расческами и главное: маленькие флакончики духов «Коко Мадемуазель» и «Инканто Сальваторе Феррагамо». Все это пролилось на родственника-африканца и размазалось по нему же. Девушка с ужасом осматривала нанесенный ей непоправимый урон, а из-под обрушенной полочки донеслись до нее вовсе не извинения, а ровное сладкое посапывание и посвистывание.
Наглец! Разнес полдома и спит себе без задних копыт! Ладно… Завтра папа с ним разберется… Все завтра…
Алина переступила через ноги свежеприехавшего родственника и закрылась в своей комнате. Вот черт! Теперь даже поход в ванную и в туалет станут проблемой! Интересно, почему она совершенно не помнит этого двоюродно-троюродного брата? Что-то такое смутное… надежное… теплое… и яблоки. При чем тут яблоки?
Алина вспомнила, как с кучей малолетних деревенских хулиганов она трясла у соседей яблони, на которых только-только завязались молодые зелепушки-яблочки, кажется этот родственник был среди них. Кажется, он и был их главным заводилой по обтрясыванию садов. Потом их родители узнали про уголовные наклонности своих детишек и им влетело по первое число. Сколько же лет ей тогда было? Лет двенадцать, как раз в это время в ее жизни появилась мачеха, и Алина проводила у тетки целое лето, а папа с Лидочкой приезжали к ней по выходным. Теткин двоюродный племянник, а значит, Алинин двоюродно-троюродный брат приезжал редко, всего и был раза два-три. Надо отправить его к папе, там больше места и близнецы его мигом отучат… Дальше девушка не успела додумать — уснула.
* * *
Чертов телефон громко заиграл ровно в семь часов утра. Алина еле смогла оторвать голову от подушки. Нет! Еще немного поспать! Все тело ломило, словно ее избили, во рту стоял противный соленый привкус и болела голова. Да еще кошмарный сон оставил в сердце пустоту и ощущение полной безнадежности. Алина постаралась поскорее забыть его. Только этого ей сейчас и не хватает до кучи — ее постоянного кошмара, который отравил все детство.
А чем это так аппетитно пахнет? Девушка потянула носом и улыбнулась. Лидочка напекла блинов, пока близнецы спят. Алина зарылась в подушку. Сейчас она встанет, еще одну минуточку… Только погреется под одеялом. Больше всего на свете она не любила холод, ненавидела зиму, а жару переносила с удовольствием и радостью. На солнышке могла жариться часами, а вот в воду заходить боялась с самого детства и никогда не купалась в речках, озерах, могла окунуться в бассейне, но это было и все, на что она была способна, сама мысль о том, что над головой сомкнутся волны, приводила ее в ужас и поделать с этим она ничего не могла, перебороть водобоязнь так и не получилось.
— Эй! Вставать думаешь? — ее тряхнули за плечо. Хорошенько так тряханули, у нее даже зубы клацнули.
— Степка, убью! Григорий, не смей приближаться к моему ноуту! Лидочка, забери их отсюда! — крикнула Алина мачехе, не открывая глаз и не отрываясь от подушки.
— Какая у тебя бурная личная жизнь! — позавидовали рядом с ее кроватью. — Оказывается ты просто нарасхват, а тетя Таня уверяла меня в письме, что ты скромная девочка.
Алина резко повернулась к говорившему. Тваюжежмать! Это же вчерашний африканец-камикадзе. Что он делает рядом с ее кроватью?
— Убирайся из моей комнаты! — выдохнула девушка.
— Ладно, — покладисто согласился парень. — Хотя я не понимаю, чего ты так злишься? Я все уже увидел, когда тебя переодевал.
Родственник пожал плечами и вышел из комнаты.
— Ах ты!.. — Алина откинула одеяло: она лежала в пижамных штанах и в майке. Вот гад! Кто его просил соваться?
От злости сон вылетел весь без остатка, и она вскочила, как распрямленная пружина.Туалет-ванная-накрутиться-накраситься-капнуть капельку «Инканто». Зараза! Как раз одна капля и осталась. А пахнет как в прихожке необыкновенно! И полочку родственник уже успел прикрутить на место, и блинов напек. Девушка с тоской вдохнула слюновышибательный запах, теперь до обеда она будет голодной, а на обед придется купить булочку. Просто прекрасно, блин!
— Эй, а завтрак? Я для кого старался? — крикнули из кухни.
— Ты мне кто, папочка? — пробормотала Алина, проверяя наличие денег в сумке.
Садиться за стол с этим проходимцем и есть его блины она не собиралась.
— Не понял, ты будешь завтракать? — переспросил родственник.
— Пошел ты!.. — объяснила ему Алина и хлопнула входной дверью, запоздало отметив про себя, что парень свеж, как молодой огурец, только что сорванный с грядки. Словно это не он пил вчера, как последний горький пьяница из теткиной Камышовки, а она, Алина.
Торопясь на работу, девушка все же не удержалась и набрала отца.
— Папа! — крикнула она возмущенно в трубку. — Ко мне вчера приехал родственник тети Тани, представляешь?! Па, ты разберись с ним, а то он расположился, как у себя дома!
— Да, я в курсе, что Денис вчера приехал, — голос отца звучал ровно, словно ничего особенного не случилось, словно к ним просто приехал родственник из деревни, как будто родственники именно так всегда и приезжают. — Ребенок, наверное, тебе придется немного пожить с нами, — сообщил ей родитель.
— Да с какой стати я должна выезжать из своей квартиры?! — задохнулась от гнева Алина. — Пусть лучше он поживет с вами! Гришка со Степкой будут счастливы!
— Дочь, как ты не поймешь? — устало возражал ей папа. — Денис — взрослый мужчина, как он будет жить с нами?
— А я — взрослая женщина! — вознегодовала девушка. — Почему же он не может жить с вами, а я могу? От вас мне до работы два часа пилить!
— Он не может! — терял остатки терпения отец. — Просто поверь мне на слово, раз маленькая еще!
— Я никуда не уйду! — твердо заявила Алина и круто поменяла тему. — Как там близнецы?
— Покрасили Колина Лидиной краской для волос. Мы его полдня отмывали и теперь он у нас блондин местами, — сдал папа сыновей. — Приезжай, все сама увидишь.
Алина представила себе добермана-блондина и развеселилась. Может, и правда махнуть домой, пожить в своей комнате, почувствовать себя снова маленьким ребенком. Играть с близнецами и беседовать с Лидочкой на всякие женские темы. Мачеха немного не от мира сего, но она любит Алину и все время пытается стать ей подругой, а не просто мачехой. Вот только тогда Алина никогда в жизни не докажет отцу, что уже вполне взрослая и контролировать каждое ее движение вовсе не обязательно. Черти принесли этого родственника! Жила она спокойно на два дома. Очень прекрасно жила! Проголодалась — Лидочка готова была в лепешку расшибиться за ее расположение и кормила разными вкусностями, радуясь, что, наконец-то, у нее прорезался аппетит; нужно к папе — вот он, папа, только руку протяни; соскучилась по братьям-близнецам — и отец вез все семейство в какой-нибудь парк, выгуливать всех скопом; а на тот случай, когда надоедал вечный шум, суета, когда все обрыдло и никого не хочется видеть, у Алины была отдушина — бабушкина квартира. А теперь что?..
* * *
Сегодня на работе с Алиной в смене была ее куратор по практике — провизор Елена Николаевна.
— Никого не бойся и не церемонься с ними, поняла? Если что — зови, — напутствовала она молодого фармацевта и скрылась в кабинете, оставив Алину один на один с больными клиентами. Больными на голову, естественно!
— Презервативы с усиками есть? — интересовался высокий парень в короткой черной куртке. Алину он сверлил пренебрежительным взглядом в упор.
— Нету! — девушка вспыхнула от таких вопросов.
— А с кольцами? — не отставал парень. — Ну хоть какие-нибудь интересные?
«Извращенец!» — обозвала его Алина про себя, а вслух сказала:
— Никаких нету! — лицо ее мгновенно приобрело свекольную окраску.
Парень, недовольно ворча, отошел от окошка.
— Почему так поздно открыли?! — заругался на Алину худой, как палка, дед с огромной сумкой. — Слабительное мне дай! — велел он.
— Какое? — машинально спросила она у деда.
— Откуда я знаю?! — вызверился тот на девушку. — Рита всегда сама мне выбирала. Черт знает что! Поставят неизвестно кого! Ничего не знают! Ничего не умеют! Где Рита?!
— Ее сегодня не будет, — робко оправдывалась Алина. — Может вам взять вот эти таблетки? Двадцать четыре рубля.
— Так дорого?! — возмутился дед. — Совсем обнаглели! Давай три штуки! А какая скидка? Три процента?! Жулики! Через дорогу дают семь процентов, просто там таблетки дорогие, а на вас креста нет!
Алина только вздохнула и покосилась на спасительный кабинет старшего провизора, которая, вообще-то, должна была ей помогать!
— Девушка! У вас на витрине лежат с кольцами, а Вы говорите «нету»! — парень в куртке снова загородил обзор многочисленными «молниями» и обвинял ее.
Быстро восстановив свекольную окраску лица, Алина сняла товар с витрины, бесстыжий извращенец получил свое медицинское изделие и снова прилип к окошку. Сейчас-то ему что понадобилось?
— Мне еще надо вот такое лекарство. Есть у вас? — он протянул девушке бумажку.
На листочке было написано: «Может, встретимся, киска? Ты мне нравишься! Заодно и кольца опробуем!»
Алина три раза перечитала надпись, прежде чем до нее дошел смысл послания.
— У нас такого лекарства нет! — возмущенно заявила она этому хаму.
— А может, поищете? — насмешливо скалился тот на девушку. — Мне очень нужно!
Алина отчего-то боялась поднять глаза на этого типа. Он над ней смеялся! Издевался! Позади его куртки гудела недовольная очередь.
— А нельзя там как-то побыстрее, молодой человек? — подгоняла его на выход пожилая тетка.
Парень сверху вниз обозрел ее укладку.
— Да это не я, это вон девушка такая нерасторопная, — пожал он плечами. — Сейчас найдет лекарство, и я освобожу место, — глядя на Алину, он криво усмехнулся и добавил непонятно. — На вид и не подумаешь! Даже жалко тебя как-то.
«Хамье! Скотина! Извращенец!» — бегущая строка перед глазами Алины загорелась ярким неоновым огнем.
— Дайте два баяна и три фуфыря, — другой молодой человек, щуплого телосложения, в черной толстовке, протискивался без очереди, вынырнув откуда-то из-под руки
И рада, что понравилось. На этой неделе выложу продолжение: никак не отредактирую.
