О книгоедстве

именно из самых недр подчас вовсе непритязательной в выборе своих будничных средств и по сей день непримиримо скотской самой же повседневной действительности…
И коли люди блестяще образованные, обладающие светлой духовностью и недюжим умом и вправду увидят на самой линии горизонта светлые дали, которым и будет дано, раз и навсегда поглотить лютую скверну крайне неуютного былого во всполохах радостно все и вся пожирающего огня…
Да только то яркое пламя, которому вполне дано возносить людские души к самым небесам безупречно во всем иное.
Потому, как и близко никак оно не похоже на то самое, что сколь яростно пожирает плоть всяких инакомыслящих.
Да еще и подчас исключительно лишь потому, что некто считай, ведь прилюдно осмелился крайне безответственно отрицать какие-либо «единственно верные» постулаты для буквально всех и каждого вовсе-то незыблемо единой правды.
Поскольку те крайне урезанные и ломтиками нарезанные постулаты хитромудрых доктрин разве что делали из святого духа мысли фарш для котлет.
Причем в качестве исходного продукта тут были, все те наиболее лучшие люди своего времени и их никогда затем не народившиеся и не оставившие на этой земле никакого следа более чем возможные же их потомки.
И если кому-то и впрямь захотелось всего того житейски наилучшего и сразу, то ему надо было попросту разом уйти, куда только подалее от общества да и начать строить марксизм промеж своих сподвижников где-нибудь в самой глухой тайге.
И ведь некоторые из этих людей вполне имели большой внутренний свет, как и более чем искреннее желание действительно спасти весь этот мир от тьмы, серости и люто нависающих небес полных туч бесправия и угнетения.
Да только золотая монета истины в их праздных речах, сколь безлико и восторженно попросту разом заменялась на тот дико мелкий, будто бы нарочно кем-либо брошенный в самую грязь медяк.
А все, потому что эти лекари гноящихся общественных язв никак не знали законов настоящей диалектики.
Ну, или, по крайней мере, в той чересчур просторной для праздной фантазии области всякого доблестного применения искрометных идей чисто на корню этакие доброжелатели всего рода людского считай, что начисто отрицали все те непреложные уставы всяческой той самой серой обыденности.
А еще уж те, для кого важна разве что форма, а никак не содержание довольно-то охотно сходу примажутся, к тем, кто всею душой искренне хотел народу всякого блага, но вот беда никак он бедолага попросту и не ведал, в чем - это именно оно может хоть как-либо быть разом и заключено.
И все это, в конечном своем итоге будет безнадежно же смертоносно для всего того в чем даже и совсем слегка тлеет искра светлого разума.
И ведь вслед за всплеском дикой анархии все вокруг само собой разом зальет дикое наводнение всякой тупой серости влезшей в шкуру идеализма как раз для того чтобы властвовать именем идей над серыми толпами ныне только лишь поболее обезличенных и неприкаянных народных масс.
И да кто-то уж непременно хотел вовсе-то совсем всего того явно другого.
Однако мало уж будет сколь еще искренне ждать всего того лучшего и хорошего, причем исключительно потому что было оно кем-то до чего еще надежно так найдено в тех самых нисколько не в меру зачитанных до дыр книгах.
Ну а некогда затем и довелось изумительно сладостному скарбу, до самого верха зрело состоящему из очаровательных чувств и искрометно блистательных мыслей разом вот оказаться бездонным сосудом скорби в стране, где надолго воцарилось лютое насилие во всех его наиболее ужасающих формах и проявлениях.
Но тем, для кого полет чужой фантазии и вправду был главной путеводной звездой, во всей этой жизни абсолютно все было вовсе-то совсем никак нипочем.
Этакие сладострастные мечтатели и в те самые безнадежно мрачные годы великого террора точно также грезили о тех временах, когда светлое добро ласково обнимет всех и вся своими до чего только страстными руками.
То есть, кто-то в своем ярком воображении явно построил тот иной мир, ну а затем и вознес его на самые небеса никак при этом, не обращая внимания, что острые грани существующего будут вскоре обагрены в обильной людской крови и разве что во имя чего-то иллюзорного и блеклого, словно вчерашний сон.
А между тем коли то неземное и чисто завтрашнее счастье некогда еще и впрямь-таки окажется полностью доступно, то разве что на земле весьма надежно же очищенной от всего того донельзя стародавнего треклятого прошлого.
Но данное очищение будет возможно только после того, как из людских душ будет очень ласково и добро смыта вся та чудовищная грязь крайне вот суетливого себялюбия.
Ну а коли кому-то до чего сходу приспичило сколь непосильно разом родить то самое светлое далеко, более чем бездушно при этом, безжалостно убив все, то, до самого неприличия совсем застарелое и убогое нынешнее настоящее…

Нет, именно потому и нашлись те самые чертовски пронырливые прохиндеи, что весьма ведь многообещающе ласково посулили всеми силами враз, вполне полноценно, затем воплотить во все эти наши промозгло серые будни всеобщей задушевной корысти совершенно иные, новые принципы всей той ранее никак и небывалой общественной жизни.

55
Хотя вот, однако, никто тут с тем спорить и близко уж явно вовсе не станет.
Да, сколь сияюще радостное соприкосновение со всяким возвышенным искусством и вправду всецело облагораживает душу человека, делает ее, как есть во многом значительно утонченнее и светлее.
Однако нечто подобное безо всяких излишних церемоний и впрямь-таки от кого-то можно сказать считай, до конца загораживает все, то, как оно есть уж совсем непотребно бездонное царство социального зла.
А до чего еще яростно сместить его с трона вовсе вот попросту никак невозможно раз оно зиждется на всей общественной психологии, а не на тех или иных доктринах не на страх, а на совесть, поднятых на щит в том или ином человеческом сообществе.
И буквально все можно будет переименовать и перераспределить, но главные постулаты общественной жизни при этом останутся точно теми же прежними.
Причем безо всякой к тому нужды подначивать бедствующих пролетариев идти неким совсем другим путем вполне только и означает одевать их в одежды иллюзий, а голод и холод можно будет ликвидировать, только уж со временем снеся все чертоги вконец окаянного невежества.
Ну а всего этого можно будет сколь разом добиться одним только постепенным повышением общей образованности серых масс простого народа.
И оно при всем том еще и должно быть чисто аполитичным, поскольку тех, кто не умеет сам по себе более чем здравомысляще соображать чему-либо, тем или иным довольно откровенным промыванием мозгов, никак ничему вовсе совсем не научишь.
Ну а люди вполне верно умеющие напрягать извилины своего головного мозга во всем разберутся сами, дай им только поистине настоящую возможность стать действительно полноценно же грамотными…
Но те, кто воспитаны в духе праздной восторженности, всегда так хотели буквально разом одолеть крутой подъем, выведя для всего того никак уж совсем незамысловатые формулы во имя всеобщего мгновенного спасения.
И взяли, они все - это именно из книг, где было черным по белому написано, что резкий отрыв от минувших дней явно создаст должные условия для будущего счастья всего человечества.

И понятное дело, что это никак не само по себе блеклая тень жизни - искусство на деле тут было хоть сколько-то вполне виновато.
Нет куда вернее именно те, кто истово исповедуют мнимую самовозвышенность всякого того, кто к нему, как правило, лишь издали и чисто потребительски насквозь утилитарно всею душою причастен.
Причем в наиболее явную опору данной сколь исключительно зыбкой своей позиции, собственно и берется разве что то, что эти люди и впрямь всецело способны всячески ведь внимать ему всей их на самые седьмые небеса божественно воспаренной, светлой и нежно ласковой душой.

56
Однако при всем том им зачастую и близко не суждено, то понять, что буквально всякий тот или иной вычурный слог произведения есть одна лишь та никак нескромная наука выставлять наружу красивое по форме, но вовсе не по всему его истинно величественному и крайне на редкость трепетно духовному содержанию.
Внутреннее, неизменно потребует до чего всепоглощающего чувства явной сопричастности, а не одного лишь того блаженно благостного умиления внешней красивостью самых же различных форм всевозможного человеческого творчества.
А живая и неживая природа, тоже между тем прекрасно умеет творить, что отнюдь при всем том не причина для ее вовсе вот безоглядного обожествления, как это некогда делали наши далекие предки.
Причем природное творчество всегда при этом имеет именно тот чисто свой совсем не поверхностный, а прежде всего как раз именно внутренний и самый элементарный смысл.
Да и творению рук человеческих тоже уж, собственно, вполне надлежит быть как раз именно таковым, а иначе оно будет одной лишь разве что бездонной пустопорожностью в красивой и чисто внешне ослепительно блестящей обертке.
Причем ясное дело, что подобного рода яркие задумки восторженного воображения до чего еще и впрямь неизбежно вредны всем своим псевдоподобием истинным реалиям всего того никак не книжного бытия.
Подсахаренная кем-либо жизнь неизбежно делает реальность куда только более соленой, чем она и без того всегда была несколько ранее.
Жизненная правда слишком уж нестерпимо горька для ее на редкость полноценного своего отображения?
Да, это именно так!
Однако - это одно то доподлинно же честное и откровенно смелое отображение всей той почти бескорыстно безыдейной действительности, и поможет ее когда-либо сколь стояще переменить ко всему тому чьему-либо безупречно вполне наилучшему.
Ну, а все, то сладострастно чувственное приукрашивание весьма пресно и на редкость буднично окружающей жизни разве что немилосердно отягощает все те и без того вдоволь имеющиеся самые обыденные недостатки этой уж нашей современности, что кое-кому с самого-то рождения более чем отчаянно явно ведь опостылела.

57
Причем значительно лучше ее сделать это вовсе совсем непосильная задача для одного только поколения интеллектуально развитых людей.
А все-таки именно сегодня и надо бы хоть чего-либо сделать ради того, дабы для наших праправнуков обычаи военного разрешения спорных вопросов между царствами и государствами отныне весьма уж однозначно когда-нибудь явно превратились в нечто довольно же схожее с теми еще древними папуасскими обычаями поедания своих лютых врагов.
И ведь для всего этого никакая та бесподобно вычурная борьба добра со злом и близко так совсем явно не подойдет.
Поскольку для чего-либо подобного нужно было нечто исключительно же иное, а именно то, что и вправду затем обнажит всю человеческую натуру во всей ее крайне уж неприкрытой (в пределах пристойности) более чем отвратно полнейшей ее явной сколь дикой неприглядности…
Причем наиболее существенная первопричина того, что чего-либо подобное обнажать уж ясное дело, что никому вовсе не охота кроется именно в том, что глянец восторженного героизма или пышной и пылкой