Часть 3 Рыбачка Соня

ни старший сын Саша, ни Вика. Та смотрит на него через линзы своих очков: «Не отпустим вас, дядя Гриша». «Егоза» она, и на месте ей не сидится.
Но больше всех суетится Софья. Она уже отварила ножки грибов, они хрустеть будут во рту. Перекрутила их через мясорубку. Достала готовое тесто из холодильника. И уже печёт пирожки с грибами. Это просто объедение. Гришкины бабушка и мама в его детстве то же самое делали. Даже пироги с грибами готовили. И с яблоками тоже. А там, в Брянской области, их всегда изобилие было: яблоками коров да свиней кормили. Их целые горы, этого вкусного добра, и они там зазря пропадают. И нет здесь таких хороших яблок на Дальнем Востоке. Несправедливо всё это. Но?
Сидят они за столом с Софьей. Пьют вкусный чай, заваренный на разных целебных травах. Лицо Распутина довольно, и он не заставил себя долго ждать с ответом.
- Сегодня я столько много пережил, но душа моя сейчас отдыхает. Я уже отвык от семьи, от детей, а тут снова в прошлое вернулся. Дети много значат для счастья, без них оно невозможно.
Вот сейчас они суетятся по дому, решают свои маленькие проблемы, которые сами придумали. И жизнь у них идёт полным ходом. А у нас, взрослых, большие проблемы, но жизнь на месте стоит.
Без детей трудно прожить. Как уехали мои дети за границу, так моя жизнь и закончилась. Как говорят шофера, на месте буксую. Работаю, пока не сломается мотор, и только всё глубже в грязь зарываюсь.
Разрумянилась рыбачка Соня от свежего воздуха, которым они вдоволь надышались. От солнца, что грело, их не жалея. И, конечно же, от семейного, домашнего уюта. Похоже, что и у неё что-то стало налаживаться в её личной жизни. Она счастлива и не скрывает этого от Распутина.
- Ты знаешь, Гриша, я сегодня поняла для себя, что за тебя, хороший мой, я любому глотку перегрызу. Даже ни на секунду не задумываясь это сделаю. И это не громкие слова - независимо кто там будет. Тут меня уже никто и ничто не остановит! В душе всё это у меня обозначилось. Женщину силой не возьмёшь – тут душа нужна. А ты суровый, но очень добрый.
Вот сегодня в лодке ты сказал бы мне, что прыгать надо в ту страшную пучину, что нам вдруг открылась, и я, не задумываясь, туда бы прыгнула. А я смотрю, что ты спокоен, и верю тебе: никуда не прыгаю. Я уже там, на реке, с тобой была заодно. И решила, что даже погибать, то только вместе. Хотя признаюсь, что сильно боялась.
- Глупенькая ты, Соня, у нас не было другого выхода: только выдержка нужна была, без всякой там паники, как на корабле. Вот и обошлось всё! А если бы я заметался?
- Я считаю себя восточной женщиной. И даже девушкой хотела, чтобы мой муж был кореец. Душа у меня такая. Если надо мужу помыть ноги, то я, не задумываясь, это сделаю. В крови это у меня, в генах моих заложено.
У русских женщин всё по-другому. Те всё свою гордость людям показывают. У них душа отдельно живёт: её никогда не видно, а тело бессовестно тряпками прикрытое.
Скажет муж: «Помой мне ноги, я устал с работы». Вот тогда ты и увидишь душу своей жены. Кажется, что унижают её: она противится и, как змея, крутится. Даже жалит! Хотя она сама должна была это сделать, как на Востоке. И это правильно, там с детства тому учат.
Не стерпел тут Распутин от такого признания восточной женщины. Тут всё сказанное Софьей противится его железной логике жизни. Он и сам бы не посмел предложить своей Марии помыть ему ноги, даже умирал бы, не сделал этого.
А если бы предложил: «Мария!? Сполосни мне там по-шустрому мои ласты нежные и нецелованые, или «кеглины немытые». Вот тут ему придётся или смеяться, или сразу плакать. Он и сам толком не знает, что там было бы. Но если, конечно, с юмором подойти, то и такой вариант возможен был. Да ещё если заранее приготовить валидол для жены, так им обоим лучше будет, потом хлопот меньше с врачами. Потому что самый оптимальный вариант ответа жены: «Ты откуда выпал, Гриша?» Ясно откуда! Не с мешка же?»
На следующий день на рынке все грузчики заметили перемену в Распутине. И не только грузчики. Тот летал, а не двигался со своими сумками да прочим китайским товаром. Везде он успевает, как ртуть движется.
- Наверно, влюбился мужик, - посмеиваются братья Чёрные. Они добрые ребята. Это даже очень хорошо, Григорий, магарыч с тебя!
Но скоро над Гришкой перестали посмеиваться. Удивила всех китаянка Маринка. Очень красивая и добрая женщина. Она всегда привозила Распутину из Китая какой-нибудь подарок. И на русском языке чисто говорила: «Ты хороший, Гриша, и работаешь без обмана, подарок от меня!»
- Ты же знаешь Маринка, что я водку не пью?
- У вас везде водка, вместо денег ходит – пригодится! – и китайцы это прекрасно понимали. – Бери!
И вот, к этой красавице подходит один хорошо выпивший русский парень. Он  намного моложе китаянки. И надо ему тут покуражиться, себя показать. Он всячески старается её обидеть словами, и товар бросает на дощатый настил, такой своеобразный прилавок. Конечно, понятно, что покупать он ничего не будет. Но и китайцы сейчас терпеливо молчат. Что тоже по себе очень странно выглядит. Они хорошо знают свою товарку. И то знают, чего даже грузчики не ведают, потому и ухмыляются. Ждут развязки!
Ловкий захват, бросок. И лежит уже парень на прилавке вместо товара, что он бросил под ноги продавщице. А Маринка только разрумянилась, да ещё больше похорошела. Чёрная прядка густых волос из-под шапочки выбилась. Задору ей придаёт.
Перехватила она парня за ногу. И крутит его по прилавку силовым приёмом то в одну сторону, то в другую. Парень не хочет ей подчиняться, но сильная боль заставляет его это делать.
- Не будешь хулиганить! – внушает ему Маринка. И крутит его ногу в обратную сторону. – Зачем плохо себя ведёшь и товар под ноги бросаешь? А?
Всё это очень легко делается, так что толпе зевак все смешнее становится. Уже слышны пьяные реплики: «попал, как х… в рукомойник!» Ну, как можно тут не смеяться людям.
Парень уже вовсю плачет, а вырваться не может. И смех людей его ещё больше добивает. Что тут делать ему, ума не приложит. И что он может сделать?
- Петька, сдаваться надо! – советуют его друзья. – Другого выхода тут нет, иначе «чумиза» из тебя, как из теста, слоёный крендель закатает.
И заискивающе продолжают они: «Нам тоже тебя жалко, братан. Ты это обязательно запомни, Петя!  Очень жалко! Но светиться мы не будем, уже милиция на подходе».
- Я всё запомнил, - плачет хулиган. - И вам, дружбаны, моё спасибо!
Дальше кроет их «слоёным матом»: «В пирожное вашу бабушку! Дедушку! И всю вашу родню... И вас тоже!»
А слёзы по лицу уже градом текут. Неистово он стучит по прилавку двумя руками, от боли и отчаяния. Как в дзюдо, на татами: бой проигран!
Маринка его понимает, она спортсменка, помогает ему подняться, отряхивает его. И уже совсем, как мама, наставляет своего обидчика. Как своего нашкодившего ребёнка, упрашивает: «Ты будешь ещё хулиганить, Петя? Ну, скажи мне!?» Тот горько плачет пьяными слезами.
Наверно, и у неё дома есть свой трудный ребенок, кто знает? А может в Китае всё проще решается, и нет там таких проблем, как в России!
- Никогда не буду!
Приезжает Распутин к себе домой, надо и там осмотреться. А тут к нему в гости заходит его давняя знакомая Женечка. Дружили они уже давно и спали от случая к случаю. Но больших прогнозов на общую жизнь не строили. А тут: «Можно я у тебя наволочки для подушек на машинке пошью? И для тебя сделаю, Гришенька!»
Тому деваться некуда, не будешь же ей всё объяснять про Софью, как говорится, донага раздеваться. Хотя интима везде хватает - и там, и здесь. Зачем это? Объясняй, что они свободные люди, и так далее.
Дама очень довольна собой и не скрывает этого. Что она думает: «Всё так хорошо сейчас складывается, как никогда просто и дипломатично. Образовавшийся пробел в их прерванных отношениях сегодня непременно завуалируется. А то уже начала отчаиваться: исчез её Распутин! И далее:
- Не пьёт и не курит. И холостяк сейчас, и квартира есть, что ещё надо ей. Тут и дети – не помеха, только живи да радуйся жизни! Держаться надо друг друга!
И всё бы было ничего, но тут в дверь стучится Софья. Она счастлива и не скрывает этого от Распутина. Переступила через порог и вся сияет от радости. Но постепенно это чувство у неё улетучивается: увидела растерянное лицо Григория, да обувь Евгении. Поняла, что её тут точно не ждали.
- Проходи, Соня, будь, как дома! Я чайник поставлю, тоже недавно пришёл.
А это Евгения, у неё нет швейной машинки, так у меня попросила наволочки пошить. Дело нужное, ты ведь сама знаешь!
Евгения шьёт наволочки, а сама косит глазом на Соньку. А у той аж ноздри раздуваются, как у необъезженной кобылицы. Её характер восточный ещё тот советчик! Хуже его не придумаешь.
И Евгения это тоже понимает: эта выдра от своего не отступится. Никаких подруг ей не надо, по её роже видать, бешеная!
- Я наволочи тут шью, и для Гриши тоже, - это Женя говорит примирительно Софье. - Мы с ним старые знакомые. Так что давай с тобой знакомиться. Но слышит в ответ совершенно другое предложение. Оно по своей сути дерзкое, но легко объяснимое: «Ну и шей отсюда поскорее, швея-мотористка нашлась!»
Распутин стоит у порога в комнату и не знает, что ему делать сейчас. Ситуация тут сложнейшая: его «мурло», как у кота, сейчас всё в пуху». Дураку ясно, что грешен тот: цыплят воровал. И Гришка сейчас такой же шустрый, но уже пойманный котяра. В его шкуре ходит. Как тут объяснить Софье, что у него к старому уже нет возврата: цыпа-цыпа-цыпачки-мои. Попался!
- Сходи, пожалуйста, в магазин, купи что-нибудь к чаю, - это Софья суёт деньги Распутину в руки. – А мы с Евгешей материю кроить будем. Тут свои секреты есть, очень тонко всё.
Тот толком ничего не понял, но краем глаза всё же заметил, что «две подруги» мирно присели у швейной машинки, и что-то там деловито обсуждают: шебаршит материя для подушек в их цепких руках. Создавалось даже впечатление, что они там колдуют.
- Пусть делают, что хотят. За булочками, так за булочками, – и хозяин квартиры деловито выскочил за дверь. Там перевёл дух. – Аж, в пот меня бросило, а им хоть бы что. Но и выдержка у них, как у разведчиков настоящих, позавидуешь им!
Когда Распутин вернулся из магазина, то пушинки от подушки ещё летали в воздухе, но Евгешин след уже простыл. Недошитая материя тоже куда-то исчезла. Но тут всё ему понятно: она ведь не вечная, эта наша материя. Могла она тряпочная исчезнуть? Конечно, могла! Только и хозяйки её не видать.
- Тут своя диалектика есть, - так красиво говорил один его друг Вася. Но знал ли он сам, что это такое, это ещё вопрос. И всегда при этом восторженно добавлял: «Есть такая, но пощупать её нельзя!» Смеётся.
- Садись пить чай! – это Софья зовёт Распутина к столу на кухню. – Я тебе уже налила чай в чашку, вкусный какой!
Она очень довольна, этого не скроешь. Собой или чаем – вопрос?
- Что-то говорить о Евгении сейчас глупо. Вот и давись тут чаем и думай, думай, разведка работает, люди исчезают! Опять этот Вася в мозгах сидит, как заклинило меня с этим другом в голове.
- Чудеса творятся в этом доме, - приходит к логическому заключению Гришка и чешет свою «репу», - но это и к лучшему!
Вопрос о Евгении снимается и, похоже, что навсегда.
И вот они уже снова собрались в поход. Софья без этого жить не может, таков её характер таёжницы. Сначала Распутин думал, что она просто свою