Кобра

— Слушай, ты, мандибула африканская, — орала Ирка на мужика, который пришел разбираться по поводу ее очередной публикации о преступлениях сталинского режима, — если ты не перестанешь хамить, я тебя порву, как газету!
После этих слов диалог сразу принял цивилизованный характер, а когда мужик ушел, сосед по кабинету Юрка Домбровский спросил:
— Ирка, а что такое мандибула?
— Если по-научному, то это челюсть некоторых видов африканских термитов.
— А если по-простому? — продолжал настаивать Юрка.
— А по-простому — это такой вид придурка, которому нужно объяснять то, что другим и так понятно. Широко распространен в России. Особенно высокой концентрации достигает в дни выборов на избирательных участках.
Домбровский, единственный человек, не обижавшийся на Иркины приколы, счастливо заржал и бросился записывать очередной перл. Ирка сыпала ими, как пескоструйная машина в гололед. Талантливая от Бога, она была лучшим пером редакции, за что коллеги, естественно, ненавидели ее всеми фибрами души. Ирка, щедрая на эмоции, отвечала тем же: злыми шутками, розыгрышами и обидными прозвищами. Например, главбухше редакции, пережившей трех главных редакторов, белобровой бесцветной женщине с маленькими злыми глазками, было подарено прозвище Ева Браун. Жестокость, с которой та в союзе с шефом обворовывала редакцию, усиливала историческое сходство. А когда благодаря накопленному бухгалтершей компромату начальник уходил в политическое небытие, фаворитка с арийским жаром бросалась любить следующего.
Уволить Ирку с побоями и оскорблениями не позволял ее высокий статус матери-одиночки. Более того, она пользовалась всеми льготами, в которых разбиралась лучше любого Падвы. Пособия, о которых большинство российских женщин даже не догадывались, бесплатные санаторные путевки, беспроцентные ссуды, дополнительные дни к отпуску — все это Ева Браун подписывала ей, скрежеща червивыми зубами. Подписывала, потому как ничего поделать не могла.
Последний Иркин демарш особенно возмутил редакционных дам. Дело в том, что бухгалтерия в союзе с отделом рекламы тайным образом посещала халявную сауну, за которую контора расплачивалась газетной площадью. Прознав о сем, Ирка, как ни в чем не бывало, стала являться туда со своим девятилетним сыном. Тот расхаживал по сауне, как хозяин гарема, оглядывая свою голую собственность с видом умудренного знатока. А однажды, поймав на себе внимательный взгляд стареющей матроны, ухмыльнувшись, спросил: «Что, бабушка, соскучилась?». Сынулю, под непреодолимым давлением общественности, пришлось оставлять дома, за что Ирка при удобном случае намеревалась отомстить. Удобный случай представился накануне первого апреля.
Нужно сказать, что Ирка, будучи натуральной блондинкой, кроме литературного таланта, обладала недурной внешностью. Не Бриджит Бордо, конечно, но такая миловидная наглая пампушка, от которых у истосковавшихся в браке мужиков едет крыша. С первых же дней работы в редакции Ирка предложила сослуживцам спрятать свои далеко торчащие намерения, ибо собиралась связать судьбу с серьезным человеком, любящим детей и простую русскую кухню. Ну, чтобы встречал поздно вернувшуюся жену уже спящим ребенком и богато накрытым столом. Только трижды разведенный Домбровский после этого строил на ее счет какие-то планы. Ирка крутила им, как хотела. Вот и на сей раз масштаб задуманного ими розыгрыша поражал воображение. Кто же знал тогда, к чему это приведет.
Началось все с заметки, которую Юрка якобы откопал в Интернете. Озаглавленная «Слюна или яд? Женщина или змея?», заметка сообщала, что норвежские ученые подвергли сложному химическому анализу слюну нескольких тысяч женщин. Произошло это после того, как в реанимацию одной из клиник города Осло поступил мужчина, укушенный собственной женой. Налицо были все симптомы общего заражения крови, и когда последнюю подвергли тщательному анализу, оказалось, что в крови содержатся вещества, один к одному напоминающие змеиный яд. После этого у трех тысяч ословчанок под благовидным предлогом была изъята слюна и тщательно изучена. Результаты экспертизы потрясли ослов, то есть мужчин города Осло: оказалось, что в моменты острых стрессов, а также в критические дни подъязычковая железа некоторых женщин вырабатывает сложное молекулярное соединение, аналогичное яду шипастых гадюк и аспидных кобр. Норвежские ученые призвали братьев по полу быть осторожнее с женщинами в указанные периоды и, может быть, даже ограничить число поцелуев, поскольку неизвестно, как слюна раздраженной женщины поведет себя в организме мужчины.
Вместе с тем, отмечали норвежские ученые, открытие, по своим масштабам тянущее на Нобелевскую премию, способно произвести переворот в фармакологии. Змеиный яд является ценнейшим и, к сожалению, дефицитным сырьем для изготовления множества лекарств. Его добывание связано с риском, а ограниченное число змей делает яд еще и очень дорогим. Запасы же женской слюны неисчерпаемы и практически ничего не стоят. «Научите свою жену плеваться в мирных целях! — заканчивал заметку Домбровский. — И вместо того, чтобы погубить одну жизнь, она спасет тысячи!»
Главред, прочитав заметку, катался по столу, не стесняясь присутствия многолюдной планерки.
— Дорогие дамы, — сказал он, немного успокоившись и вытирая слезы, — даю слово, что мы не станем подвергать анализу вашу слюну. Уверен, кобр и гадюк среди вас нету.
— Ну почему же, — сказала главбухша голосом Фаины Раневской в пору ее расцвета, — одна есть.
В наступившей тишине стало слышно, как бурчит в желудке у ответственного секретаря, пожилого язвенника, привыкшего питаться по расписанию.
— Это вы меня имеете в виду? — спросила Ирка, сворачивая в трубку журнал «Кроссворды и головоломки».
— Странно, что вы приняли невинную шутку на свой счет, — ответила бухгалтерша, блистая остроумием.
— Ну, что ж, госпожа Браун, ой, простите, Татьяна Александровна, чтобы вас не разочаровывать, я готова предоставить свою слюну на анализ. Андрей Сергеевич, — повернулась Ирка к редактору, — могу я от имени газеты обратиться в институт микробиологии? Вы подпишите такое письмо?
— Ирочка, — разулыбался шеф, — но ведь это действительно шутка. Впрочем, если вы так настаиваете...
В городе Ирку знали все приличные люди, в том числе и в институте микробиологии. Ребята из отдела токсикологии, умирая со смеху, написали требуемую справку. На следующее утро она легла на стол редактору.
Тот вчитался и обомлел. «Исследованная субстанция, сообщал документ, подписанный для солидности известным ученым, представляет сложное химическое соединение и состоит из альбуминов, глобулинов, ферментов, воды, солей и др. Но в первую очередь обращает внимание присутствие в суспензии такого вещества, как геморрагин, вызывающего при попадании под кожу обширные кровоизлияния. Кроме того, исследованная жидкость богата нейротоксином, способным серьезно поразить нервную систему и вызвать паралич дыхательного центра. Спектральный анализ и сравнение с образцами токсинов, уже имеющихся в лаборатории, показали, что предоставленное редакцией вещество близко к яду аспидной кобры, обитающей в джунглях Юго-Восточной Азии. Для человека смертельно».
Пока редактор переваривал прочитанное, замурлыкал телефон. Звонил доктор химических наук, тот самый ученый, подписавший документ.
— Андрей Сергеевич, — спросило светило встревоженно-заинтересованным голосом, но еле сдерживая смех, — вы что там у себя, змей разводите?
— Каких змей? — спросил редактор, ослабляя узел галстука.
— Это я вас должен спросить. Мы змеиный яд для экспериментов по большому блату через Москву достаем, а ваша сотрудница принесла вчера чуть не ведро...
Через пять минут известие о жутких свойствах Иркиной слюны облетело редакцию. Новоявленная кобра со своим подельником сидели в своем кабинете и ржали над озадаченными сослуживцами. Оставалось эффектно завершить комбинацию, и Ирка пошла по отделам.
— Так вот, — сказала она, войдя в кабинет бухгалтерии, — если еще раз с вашей подачи журналистов лишат премии, я вас укушу. — И не дослушав высказывания типа «Под суд пойдешь, тварь!», хлопнула дверью.
— Вам не кажется, — спросила она, впорхнув к ответственному секретарю, — что вы в последнее время занижаете мне гонорары? Будьте, пожалуйста, внимательнее, а то у меня вот-вот начнутся критические дни... — И смачно поцеловала ветерана в губы.
В кабинете редактора к тому времени собрались все члены редколлегии, там же торчал и Домбровский. Ирка вошла в кабинет и обвела присутствующих холодным взглядом беспощадного убийцы.
— Ирка, кончай прикалываться, — заржал Домбровский, — шутка чересчур затянулась. И вообще, ну какая ты кобра?
— Хочешь проверить? — воскликнула Ирка и, схватив Юрку за руку, впилась в нее своими белыми зубками.
— Ой, мля! — взвился Домбровский, — ты что, совсем ошизела? Ведь до крови же прокусила. Нет, тебя точно нужно в серпентарий закрыть...
Теперь по замыслу, минут через сорок, Юрка должен был изобразить дыхательные спазмы и отпроситься в больницу, а на следующий день посмеяться над разыгранными коллегами. Но тут случилось непредвиденное...
Дело в том, что Домбровский был не дурак выпить. И вот, перед финалом розыгрыша, он решил сбегать в соседний магазин, дабы было чем обмыть удачную шутку. Но он так спешил, что поскользнулся на мраморных ступенях и со всего размаха грохнулся на жесткую поверхность. Прохожие вызвали «скорую»...
Тем временем ответственный секретарь, расстроенный странным Иркиным визитом, перепутал время приема пищи и отправился в столовую на целый час позже. Мало того, вместо положенной овсянки он взял суп харчо и сожрал его, заедая прогорклыми беляшами. Через полчаса старика скрючило, как кусок засохшего сыра. Аналогию усиливали желтый цвет кожи и круглые дырки на его сандалетах. Перед тем, как «скорая» увезла старика с диагнозом «острая интоксикация», он успел прошептать редактору что-то о роковом поцелуе и заниженных гонорарах.
Только улегся шум вокруг ответственного секретаря, как в приемную позвонили из центральной городской больницы. Усталый голос медсестры сообщил, что, судя по служебному удостоверению, к ним поступил журналист Домбровский, что находится он в реанимации, что состояние его тяжелое, и хорошо бы предупредить родных, а то мало ли что. Повторный звонок в больницу подтвердил — это правда. И тут редакция встала на уши.
Мужики шарахались от Ирки на три метра и просили не помнить плохого. Женщины звонили по телефону и либо говорили гадости, либо со слезами требовали назвать адрес лаборатории, поскольку мужья грозят разводом, пока жены не сдадут слюну на анализ. Редактор вызвал журналистку по селектору в кабинет и, прячась за креслом, кричал, что обладание столь уникальными способностями не дает ей права губить лучшие кадры редакции, а если у Ирки есть какие-то проблемы, то их нужно решать мирным путем, а не заниматься ядовитым шантажом. И кто теперь ответит за изуродованную дверь бухгалтерии, которую пришлось взломать, потому что бухгалтерша заперлась там и категорически отказывалась открыть, пока Ирку не