раз развивать. То есть упорно учиться.
Он сам пожалеет потом, что не учился, не прилагал никаких усилий в эту сторону. Всегда выезжал за счёт своей хорошей памяти, но этого было недостаточно. Детство и только.
За неделю до первого сентября, он отдал документы в школу, в девятый класс. Там поморщились, но документы приняли. В разрез с линией партией идти никто не хотел. И Иван видел всё это, и чувствовал: второй сорт!
Определение было по тому времени точное и обидное. Но в корне оно было неправильным для педагогов: нет такого сорта в природе. Есть обстоятельства! И личное нежелание учителя «раскрыть человека»!
Но и тут: не всем это дано! Человек и учитель, это разные люди: «один есть, другого нет». В одном может быть душа, в другом её нет! А тут от Бога должно быть: большая душа!
Иван подружится с хорошей девочкой спортсменкой. Она племянница, его Фаины Яковлевны, классного руководителя. Он тогда не знал этого. Но дела это уже не меняло. Они просто хорошо дружили. И за всю свою жизнь, никогда на этот счёт не высказались.
- Кто из них? И что? Тогда в своей душе чувствовал.
- Фу! Петров?! Он не хочет учиться, с ним не надо дружить! – это тётя своей племяннице говорит.
- Он очень добрый Иван, и хороший: таких людей мало! – добрая фея племянница.
Через много лет Иван напишет в своём дневнике. Там всё было сказано о ней, и их дружбе. Она любила коньки, это точно. И это была их «красавица юность»:
Ты птицей, пронеслась на коньках,
По нежному льду моей памяти….
Так что учительница литературы, не один раз ошиблась в Иване.
Иван начал читать реферат, но приходилось бороться с самим собой. Фима делал тоже самое: того и гляди, уснёт за столом. Спрашивается, зачем им надо было свою судьбу испытывать? Или это безрассудство их юности?
Фима один из лучших математиков школы, и по физике он силён. Но и ему было бы много неприятностей. Про Ивана и говорить нечего: прощай школа!
Дочитал он свой реферат, и сел на место. Ефим начал читать. Что он там читал, он и сам толком не понимал. Работал в автоматическом режиме.
- Что-то неважно у вас сегодня, получается, - говорит им Фаина Яковлевна. – Но вижу, что оба готовились. А над дикцией надо хорошо поработать. И уже всему классу говорит, тут имеются в виду парни:
- У вас у всех, только футбол на уме. Ещё ни одной перемены спокойно не прошло. До предела «растерзанные», на занятия являетесь!
- Полчаса: только, в себя приходите! Когда же вам учиться? – это и спасло тогда: Ивана, да Фиму. - «Тут глубже надо было рыть»
- А тебе Иван надо срочно сдавать зачёты по английскому языку.
- Знаю дорогой, что ты его не любишь. Но сейчас это «предел, всех твоих мечтаний»
- Иначе Петров, «возьмёшь разгон вон с той сопочки», - и на окно властно показывает.
А там красавица сопка Тихонькая, вся золотом осени сияет, глаз от неё не оторвёшь. В своё время казаки её так красиво назвали. И родная река Бира им в объятья стремится. Прямо в класс свои хрустальные воды несёт.
- Какая тут лирика Фаина Яковлевна: мне уже плакать хочется!
Все довольны «общим сюжетом разговора», кроме Ивана: лично ему радоваться нечему.
Но, как известно, «голь на выдумки сильна»:
- Фима, напиши мне английский текст, только русскими словами. А остальное тебя не касается.
- Ты в своём уме Иван. Три листа, такого текста, даже дурак выучить не сможет. А у того голова «с чистого листа начинается». Тем более за такое короткое время.
А дальше, что было, самому Ивану смешно вспомнить:
- Ты же Петров «пнём пень», в английском языке, всегда таким был, - это Светлана Алексеевна, от «чистого сердца», ему так чистосердечно говорит. - А тут, тебе заслуженную пятёрку надо ставить?! - Ефим сидит за своим столом и загадочно улыбается: его рук дело!
- По заданной теме ты хорошо говоришь, тут слов нет, а дальше… не готовился.
- Но можешь ведь?!
- Я после контузии Светлана Алексеевна, меня простить надо. У меня давно так: здесь помню, а там сквозняк!
Первый раз он пожалел, что не учил английский язык, когда на флоте служил. Там всё по-английски написано: русский, английский. И в аэропорту вспомнил свою учительницу, «какой я дурак был». - И что его не учить было? Там ничего, для него, невозможного не было. Это с его-то памятью! Сам себе создал проблемы.
А утром машина летела по дороге на Мёртвое море. В машине Ольга с мужем, Итайчик, Саша с Димой, и их дорогой гость папа.
Татьяна и Асси, никуда не поехали, врач сказал ей никуда не отлучаться. И это было правильным решением. Тут рисковать никак нельзя. Звонит ему Танечка:
- Папочка, я так рада, что ты ко мне приехал, теперь я буду спокойно рожать. Я тебя здесь ждала, всю свою жизнь!
- Ты первый подержишь свою внучку, дашь ей своё тепло души. Только от этого я уже счастлива!
Ивану хочется плакать: «я никуда не поеду Танечка! Спасибо тебе моя родная!»
- Я завтра буду рожать. Я хорошо чувствую это. Асси со мной. Так, что всё будет завтра.
А сегодня побудь с другими детьми. Я сама тебе позвоню!
Летит машина «проторенной дорогой». Им надо ехать через Иерусалим, но они уже были там, и далее к Мёртвому морю. Всё равно Петров старается лучше всё рассмотреть. Хотя он уже всё это видел, интереса не убавилось.
- А вот этого батя чуда, ты точно не видел! Это вход в наше метро: твой сын его строил!
- Я работал с израильтянами, а потом перешёл в Московскую бригаду. И этим я горжусь сейчас: там такие славные люди были.
И как они работали. Они мне все, как родные стали.
- Ты не поверишь, но это самое лучшее время работы в моей жизни. «Я с душой там работал», и понял, что это такое. Потом поправился: все так работали. И все расписались на стенах нашего метро. И моя роспись там есть. Своим детям и внукам потом её покажу. Этим можно гордиться. Даже по телевизору меня показывали.
- Мы раньше итальянцев, закончили свой отрезок метро. Они нас тоже поздравляли. Затем мы поехали в Москву. Но там у меня не всё гладко пошло, бригаду разбросали по отдельным участкам. И я решил в Израиль вернуться, – вот так отец!
- Ты у меня герой Дмитрий!
Начинался Иерусалим: проехали КПП. Вот пошла в сторону стена с колючей проволокой и вышками. Это Палестина начинается, или сектор Газа? Может ни то ни другое. Ивану тем более трудно разобраться. А у кого спросишь, тут тебе не Россия Матушка.
Но главное для него, что всё видел своими глазами, как говорится, сам прочувствовал обстановку, что и здесь не всё гладко. Красота природы, и настроение людей здесь никак не гармонируют. Всё идёт в разрез Природе. Не получается у израильтян, мирно жить с арабами. Часто кровь проливается.
Ещё месяца не прошло, как Израиль был втянут в новый военный конфликт. Кто виноват?
Надо решать это за столом переговоров, исключить гибель ни в чём не повинных людей с обеих сторон. Пусть только дипломаты «страдают», под рюмку хорошего коньяка. Это лучше, чем «кровь рекой».
Начался отсчёт, стоят таблички: на сколько метров ниже уровня моря сейчас находятся путешественники. И так до самого Мёртвого моря. А это ни мало, ни много, а четыреста двадцать метров, ниже уровня моря.
Вот проехали верблюда, он красиво разнаряжен, рядом с ним и его хозяин. Работодатель намного скромнее выглядит, своего работника. И это наверно не один парадокс этих мест. Хотел Иван «эту парочку», лучше разглядеть, но Офир его тихонько удержал. Оля объяснила отцу: дальше ещё будут верблюды, можно будет покататься. И тебе сфотографироваться на память.
- Что это за туман внизу расстилается? – спрашивает отец у Дмитрия.
- Это батя, уже Мёртвое море начинается. По его берегам соль лежит. Происходят постоянные испарения, и всё это чудо «легким туманом» кажется.
- Здесь соль на экспорт добывают, она лечебная и спрос на неё постоянно растёт. Сам испытаешь это удовольствие: суставы полечишь.
А на той стороне в дымке тумана уже Иордания, другое государство. Хотя кажется, что это недалеко, но всё здесь обманчиво.
- Ничего здесь не определяется «на глаз», как в России: «на глаз папа, можно только соль насыпать».
Это сын учит своего любимого папочку: раньше «зайцы скромнее были», - Дмитрий этого не слышит.
Знает он анекдот, про то, как заяц в магазин пришёл, что бы соль себе купить: да капусты на зиму посолить. А волк продавец в том магазине. Но это дела не мешает.
- Пять килограммов соли, - бодро говорит ему заяц.
- Понимаешь заяц, у нас весы сломались. Так можно я тебе соли «на глаз насыплю». То есть без взвешивания.
Сначала оторопел заяц от такой наглости продавца, а потом зло отвечает:
- Под хвост, себе насыпь! Собака «бешенный»!
Со всего мира едут сюда люди отдыхать, а не какие-то проблемы решать. И ты делай так же папа: «родной ты мой», - и он не без юмора.
Дорога идёт между морем и горами. Они очень древние и лысые, и если присмотреться, то можно увидеть в скалах «пустые глазницы пещер».
Где-то есть и туда подъездные дороги. Но где они начинаются в расщелинах скал, этого мало кто знает. Тут уже другая статья дохода, другие люди.
Но вот Офир сворачивает к морю. Здесь разлапистые тропические деревья, радушно принимают их в свои тенистые объятия.
Оставили машину на стоянке, и «всей кавалькадой», мимо строений для отдыха, двинулись к морю. Сейчас здесь не сезон, и людей мало. Но «за бортом»: ни много, ни мало, тридцать четыре градуса жары. На Дальнем Востоке, уже во многих городах снег лежит. И в Биробиджане первый снег лёг. Ивану трудно сейчас во всё это поверить.
Здесь тропики благоухают, а там уже скоро утро будет: «чукча в чуме ждёт рассвета»: на восемь часов разница. Но Иван, легко перенёс эту разницу во времени. Зато с климатом и ему сложнее будет. Особенно когда обратно домой полетит, и всё «в обратку» пойдёт». Упущенное время догонять. А пока он только в выигрыше, все теплее ему Дальневосточнику.
Под лёгким навесом оставили Ольгу с Итайчиком, и все лишние вещи. Все торопятся в объятия морских волн. Для Ивана сказочных.
- Папа не вздумай там нырять, без глаз останешься. И лицом вниз не ложись, потом не перевернёшься на спину. И кепку с головы не снимай, и голову не мочи, а то плохо будет, и так далее.
Всё знает Иван, он на море три года служил, и кто его учит: «пехота». Ей ли его «моремана» учить. Но зря он так говорил, и даже думал тогда. И он многое не знает.
Среди больших камней плещутся тяжелые волны Мёртвого моря. Концентрация соли здесь такова, что даже бацилла в море не выживает. И вода, как масло тягучая, но при этом удивительно прозрачная.
Каждый её камешек в лёгком обрамлении нежной соли, и запах особый: удивительное творение природы. Оно единственное во всём мире.
А сама морская хозяйка, на своих царских перинах отдыхает. Во сне, по всему морю, разметалась: нежится она на солнышке, скучно ей сейчас.
Хоть людей резко поубавилось на её берегах, но и сейчас посмеяться можно.
- Вон Ванька Петров из необъятной России, что «сюда лыжи навострил». Удивить всех своей удалью хочет. А я ему легонько в глаза водичкой плеснула, и всё: сейчас бедный ничего не видит. Нет у него сил, даже глаза открыть. Можно и мне над ним
