как я, становится рабочим агрегатом, а другие, - Роберт скрежетнул зубами. – А другие становятся Горожанами, Эксплуатантами.
- Изначально Система была направлена на социализацию больных детей, детей с отклонениями, давая им возможность жить и работать в обществе. Ты бы без Системы не дожил бы и до девяти лет, только перестроив принудительно твою ЦНС удалось сделать тебя здоровым, но роботом. Ты же знаешь, кто такие роботы?
- Да, знаю – это мы.
- Первоначально роботы это они, - бармен показал на почтительно показавшиеся манипуляторы из стойки, готовые выполнить задание. – Но развитие науки и промышленности в итоге пришло к выводу, что проще не собирать робота, а переделать человека. Может это и звучит негуманно, но разве нет гуманности в продлении жизни человека, разве нет гуманности в счастливом труде? Большинство счастливы, и ты это знаешь.
- Знаю, и сам был. Но разве можно отбирать у человека его волю?
- Воля, ты это слово прочел только что, и вряд ли действительно понимаешь его значение. Никогда, запомни, никогда человек не имел своей воли. Всегда, находясь уже на достаточной стадии интеллектуального развития, человечество всеми силами подавляло в себе волю, понимая, что свобода воли приведет лишь к хаосу и гибели всей популяции. Так устроен весь мир, не только человеческий, но и животный. Мы ничем не отличаемся от них.
- Возможно, я еще много не понимаю. Но почему такая разница в уровне, почему нельзя сделать всех равными?
- Равенство порождает деградацию. Открою тебе маленький секрет, Эксплуатанты или Горожане, как тебе больше нравится, не свободнее вас. Они такие же рабы своего образа жизни, который выбран не ими, во многом они имеют меньше выбора, чем вы.
- Не понимаю, как это? Они живут в лучших домах, питаются вкусной едой, ездят на отдельных машинах.
- Да, все так, но у них меньше уровней развития. Вспомни, сколько ступеней ты уже прошел?
- Семь, меня перевели на верхний уровень.
- Но кто из вас счастливее?
- А разве может быть счастье без свободной воли?
- Может, конечно. Для большинства свободная воля является наказанием.
- Если все так, то зачем вам понадобился я, ведь я правильно понимаю, что разговариваю сейчас с Системой?
- Браво, браво! – бармен похлопал в ладоши. – С ней самой. А нужен ты мне, именно ты, по очень простой причине, может сам догадаешься?
- Вам нужна новая переменная, иначе функция уйдет в константу?
- Все таки не зря мы тебя выбрали, но не зазнавайся, таких переменных много. У тебя есть выбор – это твоя свободная воля.
- Она, - Роберт замешкался, не хотелось получить подтверждение гнусной мысли, коловшей его последние минуты раскаленной иглой. – Даша с вами заодно?
- Нет. Можешь не беспокоиться, она как и ты, переменная. Кто ищет, тот всегда найдет, а вся информация лежит открыто, ее просто надо захотеть увидеть.
Роберт вспомнил, как Даша, в те короткие минуты, когда им удавалось встретиться как бы случайно то в коридоре, то около столовой, всегда тихо передавала ему пару слов, которые он позже выделял в ее заданиях и сопоставлял с найденными им самим ранее неточностями. И вот он здесь, теперь было понятно, как в старой сказке, дорожка из дремучего леса была отмечена кусочками раздавленного мела, надо было только открыть глаза.
- я согласен, это мой осознанный выбор.
- Хорошо, рад, что ты сам пришел к этому решению, - Бармен показал на большой зеленый стол в конце. Роберт встал и пошел к нему.
Размышлять было особо не о чем, он просто лег на него, вытянувшись во весь рост. Руки и ноги его скрутило жесткими ремнями, лампа над столом сильнее ударила по глазам. Справа появилась рука манипулятора, сдавила его руку, заставиляя вену набухать под давлением крови. Второй манипулятор вырос из стола, держа наготове внушительный шприц с темно-желтой жидкостью.
Укола он не почувствовал, с первой же секунды ввода жидкости в вену его тело превратилось в одну большую пружину, сдавленную непомерной тяжестью, бешенная судорога разбивала все тело о жесткое сукно, рука манипулятора твердо фиксировала руку, отчего кости начали хрустеть, еще мгновенье, и их раздробит безжалостная машина. Выключение.
Вода била сильным напором в раковину, отправляя крупные брызги на живот и брюки. Роберт смотрел стеклянными глазами на свое отражение в зеркале. Ему стоило больших усилий заставлять безвольно повисшие руки вновь и вновь погружаться в холодную струю и вбивать резким движением холодную воду в сухое, слегка посеревшее от напряжения ночи, лицо. Вода разлеталась в разные стороны, обливая его грудь и плечи. Ему хотелось направить струю прямо на себя, но маленькая уборная бара не позволяла это. Расстегнутая до живота рубашка мятой тряпкой повисла на плечах, навсегда потеряв свою форму.
Сколько времени он уже стоит тут, не отрывая взгляд от мутного зеркала, как он дошел, или быть может ему помогли дойти, но тогда кто? Как не пытался Роберт собраться, но не мог даже сдвинуться, вростая в этот кафельный пол, обливая себя с ног до головы. По количеству воды на полу он предположил, что стоит тут более часа. Но все это было неважно – на него глядел незнакомый ему человек, терзавший душу вопрос: «Кто я?» давил грудь свинцом.
Роберт увидел, как человек в зеркале сказал ему: «Хватит, надо переодеться». Голос был его, несомненно, ухватившись всеми руками за эту мысль, он наконец закрыл воду и начал переодеваться.
Все было предусмотрено. Процедура не могла закончиться безболезненно для его одежды, на которой присутствовали всевозможные отметки живого организма. Живого, это была радостная новость, не дававшая ему провалиться в пучину мучительного сна, уверенно заявившего свои позиции. Но спать было нельзя, иначе можно и не проснуться.
Закончив с туалетом, он переоделся в удобный костюм спортивного стиля, он шел ему пожалуй больше, чем классический, тонко подчеркивая достоинства его подтянутой фигуры.
Выйдя из уборной, Роберт мельком посмотрел на стол, сукно было чистое. Ни малейшего намека на события этой ночи, тусклая лампа помаргивала, подсвечивая неизвестно откуда взявшуюся пыль.
- Пришел в себя? – бармен был на посту, деловито протирая бокалы.
- Нет, очень тяжело.
- Понимаю, пройдет через пару дней. Ну а как себя ощущаешь, разобрался?
- Не знаю, не знаю, - Роберт подпер голову руками, возле него появилась дымящаяся чашка чая. – Для чего все это?
- Все?
- Да, все это, - Роберт обвел руками вокруг. – Почему нельзя жить без Системы?
- Редко кто спрашивает, но вопрос не такой сложный. Знаешь ли ты, что такое война?
- Теперь да, раньше значение этого слова было мне недоступно.
- Дело не в словарной статье, по сути, понимаешь ли ты ее истинное значение, ее причины?
- Нет, я не могу понять, почему раньше люди воевали.
- Ключевое слово раньше, точнее более ста лет назад. Мы находимся сейчас во втором веке, когда человечество перестало убивать друг друга, пожалуй стоит поменять и летоисчисление в честь этого события, не правда-ли? – бармен дотер бокал, и тот тут же исчез.
- Но люди не перестали убивать друг друга, я обрабатывал сводки.
- Мелкие бытовые склоки, ревность, уличный грабеж, проходя по старому городу встретился с аборигенами?
- Аборигенами? Вы так называете жителей старого города.
- Аборигенами мы называем большинство населения. Ведь не думал же ты, что Система способна охватить все население планеты? – бармен развел широко руки, и между ними появился земной шар.
- Я пытался найти ответ, но не смог подсчитать необходимые ресурсы.
- И не старайся, не трать время впустую. Не хватит, никаких ресурсов не хватит.
- Но почему же они, видя, как живут Горожане..
- Мне понятна твоя мысль, - перебил его бармен. – Дело в том, что мало кто из них способен на самостоятельную мысль. Они погружены в созданную нами информационную среду, где видят то, что хотят видеть. Там есть и социальная справедливость, и наказание тех, кто стоит выше них, полнейший экстаз. Нельзя сказать, что они живут плохо, уровень жизни более чем соответствует потребностям. Все гуманистические идем прошлых веков по сути своей не приемлют понимания потребностей большинства. Заметь, речь не идет о мнении – у большинства не может быть своего мнения.
Роберт нахмурился и стал медленно пить остывающий чай, в голове постепенно прояснялось.
-- Люди хотят хлеба и зрелищ, элиты хотят власти и злата, кстати совершенно бесполезные вещи – нынче каждый получает то, что хочет, поэтому и воевать нет никакого смысла.
- но ведь рождаются другие, кто видит все? А как быть с нами?
- С вами? – бармен почесал бороду. – Де-факто ты уже не относишься к Комбинату, есть одна общая черта между Горожанами и аборигенами – они все не считают вас за людей.
Роберт угрюмо молчал, медленно барабаня пальцами по пустой чашке.
- Пророки рождаются в любое время и в любом слое общества. Система отслеживает рождение пророков, и затем интегрирует их в себя. Система – это все мы, каждый может изменить ее, но не поменять.
- Кто я теперь?
- Ты.
- Как меня зовут теперь?
- Решай сам – это твоя воля.
- Тогда я хочу остаться Робертом.
- Хорошо, фамилию тебе подберет каталог, документы будут готовы через пару минут.
- Что я должен делать?
- Что посчитаешь нужным.
- А если я захочу сломать Систему?
- Тогда Система сломает тебя, и сделает это ближайший к тебе человек.
- Так себе перспектива.
- Ты уже говоришь как человек. Тебе еще многому придется учиться заново, например, смеяться.
- Я никогда не умел смеяться.
- Умел, как и все мы, при рождении. Но давай к делу, у нас еще будет время поспорить, - бармен подмигнул ему, и на столе появился темно-бордовый браслет. – Твои документы, средств на счете достаточно. Через полгода тебе будет сделано несколько предложений, право выбора за тобой. На этом все. На проспекте тебя ожидает такси, и она.
- Спасибо, - Роберт повертел браслет в руке и медленно надел его. – Можно еще один вопрос?
- Можно, но этот последний.
- Почему вы боитесь нас?
- Система должна уметь защищать себя.
- То есть мы и есть та сила?
- И да и нет, ты должен сам придти к его решению, а главное понять, кто и от кого и кого защищает.
Бармен помахал ему рукой на прощание, и голограмма исчезла. В помещении погасло освещение, и Роберт увидел, как сквозь приоткрытые жалюзи в бар пробивался солнечный свет. Он встал, поправил на себе одежду и вышел на улицу.
Солнце уже успело прогреть воздух, но от небольших порывов ветра было довольно прохладно. Роберт скорым шагом направился к проспекту.
Дашу он увидел сразу, она стояла около остановки для такси и нервно сжимала в руках зонтик. Ему хотелось побежать к ней, скорее обнять, но что-то внутри его останавливало, в голове привычно зашумело, но это было не так как раньше. Не было ни паники, ни нарастающей тупой боли, просто он знал, что они рядом.
Из-за угла вальяжно покатилась к ним сканирующая станция, с двумя гвардейцами. Они остановились возле их такси, о чем-то оживленно переговариваясь.
Даша закусила губу, лицо ее мертвенно побледнело, руки ломали ручку зонта. Роберт уверенно подошел к ней и, взяв за руку, спокойно произнес:
- Это я.
Даша смотрела на него большими от страха и радости глазами, две крупные слезы упали ей на руку. Роберт взял у нее зонт и поцеловал руку. Сидевшие в станции гвардейцы начали
