Мандарин на снегу. (остросюжетная женская проза)

нереально. Надежда так мечтала стать врачом еще с раннего детства. И все об этом знали. И никто не удивился, что она выдержала совершенно сумасшедший конкурс на вступительных экзаменах,  все за нее радовались. Что же могло случиться?
Дверь квартиры мне открыла незнакомая женщина в широком цветастом халате. Из квартиры доносились вкусные запахи, напомнив мне, что я еще не ела.
- Тебе что? – улыбнулась тетка.
- Ой, а я к Ивану, - растерялась я. – Я его сестра.
- Так нету его, в Волгоград уехал!
- И до сих пор не вернулся? У него же сессия и институт…
- Какой институт? Квартиру эту мы купили. Повезло нам, считай. Нам срочно надо было купить, а он продавал. У нас дочка родила внучек, нянчить то надо. Ей одной тяжко, она у нас не приспособлена к трудностям, хотя девка умная, институт закончила. Да ты проходи, что в дверях стоять. Я вот сейчас обед доварю и к ней пойду, они тут рядом живут. Мы и квартиру, поэтому здесь купили. Я вон борщ сварила, пирожков напекла. Она их любит. А хочешь, я тебя обедом накормлю? Ты ж, наверное, к брату в гости ехала – думала, тебя угостят, чем?
- Если честно, я голодная, но неудобно, как – то, - нерешительно входила я в квартиру.
- Это у вас тут в Питере неудобно все, а у нас в Краснодаре все друг друга знают, все тебя накормят. Как звать тебя?
- Таня.
- Да ты шо? И моя дочка Татьяна! Во мир тесен! – Обрадовалась неизвестно чему тетка.
- Так вы не из Волгограда сюда переехали? – Я села перед тарелкой с красным наваристым борщом.
- Из какого Волгограда? Говорю же, из Краснодара мы. Ты ешь, пока дымится, и пирожком закусывай.
-  Странно, что они мне ничего не сказали, что квартиру продавать надумали. И зачем тогда было меня в комнату переселять?
- Брат то двоюродный?
- Родной. А ничего мне не оставляли?
- Ничего не оставляли, - посуровела женщина.
- А можно, я вам свой адрес оставлю, на случай, если меня искать будут. Я подругу потеряла, и мама адреса не знает. Вы возьмите листочек.
- Это - пожалуйста, оставляй. Кто будет спрашивать – передам, мне не жалко!
- Спасибо вам, борщ у вас вкусный!
- А то! У вас такие не варят! Я как попробовала, как сватья готовит, - тетка приложила руку к пышной груди, - мои б собаки есть такое не стали. А зять ест и нахваливает! Умора одна! Но уж внучек своих я правильный борщ варить научу!
- А сколько же у вас внучек?
- Так я ж и говорю: дочка моя, Татьянка, тройню родила – трех девок! Ну, как тут не помочь? Зиму уж отбуду, а на лето их к себе заберу, на наше солнышко. А то они такие крошечки и синенькие все, как цыплятки ощипанные.
- Вот это да! Три девочки! – Порадовалась я. – Ну, пойду я, спасибо вам, еще раз.

                                  *   *   *

Как – то так получилось, но моей единственной подругой стала Виктория Осиповна. Я бежала к ней после работы. Рассказывала, кого из знаменитостей встретила сегодня в павильонах, кого гримировала. Она страшно любила такие новости, предпочитая истории про любимых ей артистов. Новые имена ей были не интересны.
К моему приходу она заваривала чай, накрывала в своей комнате стол и мы начинали наши удивительные, теплые вечера.
Иногда Виктория устраивала приемы – приглашала в гости трех своих подруг. Дамы приходили нарядные, слегка возбужденные от них пахло хорошими духами. Они радостно переговаривались, обменивались милыми пустячками. Обсуждали своих детей и внуков. Поначалу, они встретили меня настороженно. Я ловила на себе оценивающие взгляды.
- Викуля, что это за провинциалку к тебе подселили? – Статная Анна Львовна даже не старалась скрыть свою неприязнь.
- Тише ты, Анюта! Девочка выросла в Ленинграде, воспитана бабушкой, начитана, ты загляни - сколько у нее книг в комнате. А это о чем - то говорит, я считаю. Не надо обижать мою молодую подружку.
Старушки поедали приготовленные салаты и сразу переходили к десертам и чаю.
На мое удивление, Виктория ответила, что в их возрасте есть мясо уже вредно, а вот салатики и пирожные – это то, что делает жизнь вкуснее.
А после почтенные дамы усаживались за покер. Наблюдать это было намного увлекательней, чем смотреть любое телевизионное шоу. Мне было позволено, тихо сидеть в сторонке, и я упивалась этим зрелищем.
Подруги с азартом отдавались любимой игре. Щеки их покрывал румянец, глаза блестели, голоса становились звонкими, почти девчоночьими: «флеш», «фулл хауз», «флеш ройяль», доносились радостные возгласы.
Особенно мне нравилась Наталья Сергеевна – Натка, как звали ее подруги. Маленькая, с фигурой подростка, остроносенькая, с милыми сиреневыми кудряшками и грубым прокуренным голосом. Натка постоянно блефовала и делала это, как хорошая актриса, с абсолютно непроницаемым лицом. Иногда мне казалось, что она жульничает, но остальные или не замечали, или делали вид, что не замечают. Но каждый раз, после своей победы Натка объявляла перекур и мчалась на лестницу со своими неизменными папиросами.
Подруги ругали ее и за перекуры и за то, что ломает игру, но Натка каждый раз произносила одну неизменную фразу: «Надо ценить чужие слабости, они делают вас сильнее».
В конце вечера подсчитывали выигрыш – кто больше выигрывал, тот в следующий раз и был хозяином вечера. Но чаще собирались у нас, или у Натальи Сергеевны. У других были семьи.    
- Танечка, - однажды вздохнув, начала разговор Виктория, - вот мы с тобой уже полгода общаемся, но я еще, ни разу не видела твоих друзей, твоего молодого человека. Ты стесняешься приглашать их в эту квартиру или я вам мешаю? Ты только предупреди меня о визите, и я буду сидеть в своей комнате, как мышка, даже котам не позволю двигаться. Мне очень хочется, чтобы ты устраивала как – то свою личную жизнь.
- Виктория Осиповна, а нет никакой личной жизни. Нет молодого человека, да и подруг, собственно тоже нет. Так получилось. Дружили с Надеждой - моей соседкой по квартире. Дома вместе, в школе – вместе, а больше нам никто и не нужен был. А сейчас она пропала, не найти. Других подруг у меня не было. Так что никакой моей жизни вы не мешаете. Наоборот, делаете ее лучше. Я себя впервые за несколько месяцев перестала чувствовать одинокой.
Тогда Виктория надолго задумалась, но я не придала этому значения.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ.


- Танюша, а что ты делаешь в эту субботу?
- Съемок нет и я, скорее всего, буду выходная.
- Чудесно! Тогда я приглашаю тебя на природу, точнее на дачу к нашей Лидочке. Отдохнем немного, воздухом подышим, а то в городе в такую жару можно задохнуться.
В том году конец апреля выдался на удивление жарким. Деревья еще только собирались с силами после долгой зимы и робко разворачивали крошечные зеленые листочки из набухших почек; травы почти не было, но случайно, по – ошибке, залетевший ветер с далекой Африки прогрел питерский воздух до температуры африканской Сахары. А наша знаменитая влажность сделала пребывание в каменном городе трудно переносимым.  
- А ваша Лидия Николаевна не будет возражать?
- Глупости, какие, она сама тебя приглашала. Знает, что одной мне туда не добраться.
Из всех подруг Виктории, Лидия Николаевна нравилась мне меньше других. Со мной она почти не общалась, смотрела с высока. Была немного надменна, постоянно отпускала язвительные замечания по любому поводу. На фоне других милых старушек выглядела холеной барыней - каждый раз приходя в модных нарядах и рассказывая о своих многочисленных путешествиях. Причем, главным воспоминанием непременно были гастрономические изыски. Складывалось впечатление, что она посещает страну только для того, чтобы поесть и купить подругам сувениры.
Старушки беззлобно подшучивали над ней, мягко ставя на место и не давая впадать в грех гордыни.
- Лидуль, а в каком музее ты в буфете креветками отравилась?
- В Мадриде, - закатывала глаза несчастная.
- А нечего в музей жрать приходить, там надо картины смотреть! - хрипло смеялась Натка.
- Глупая ты, Натка, ты ж знаешь, я, когда голодная ничего не воспринимаю. Злая становлюсь, раздражительная. Вот и приходится форму держать.
- Ага, и кушать все, что не приколочено.

                                 *   *   *

В субботу мы встали рано, мне хотелось довезти свою подругу в бодром состоянии, чтобы ее не разморило от духоты. Виктория всю дорогу сонно вздыхала, она не привыкла вставать в такую рань.
На станции из вагонов высыпали беспокойные дачники. С рюкзаками, сумками, ведрами, лопатами, картонными коробками с зеленой рассадой.
- Никогда не понимала это увлечение земледелием. Людям нечего есть? Мне казалось в магазинах сейчас достаточно овощей. Зачем тратить свою жизнь на бесполезный труд?
- Многие делают это для радости. Со мной работает женщина – она с таким удовольствием приносит с дачи свежую клубнику или молодую картошку и всех угощает. Рассказывает о своих маленьких экспериментах на участке, как удалось вырастить  арбуз, хотя в нашем климате они не растут. А цветы у нее, какие! Человек получает положительные эмоции, в этом, наверное, и есть смысл этого увлечения.
- Об этом как - то не задумывалась. В нашем дворе живет одна пожилая гражданка, она постоянно кому – то жалуется, что у нее пропала рассада, и не уродился чеснок, и засохли огурцы в дорогом парнике. Мне всегда хочется остановиться и спросить у нее: «Зачем вам, девушка, такие мучения? Не проще ли обойтись походом в Летний сад, если так уж нужен свежий воздух?»
- И что вас останавливает? Мне интересно, как она отреагирует на ваш вопрос.
- А я прохожу мимо. Мне почему – то кажется, что ничего хорошего она мне не скажет. Не мой человек!
У Виктории все люди делились на своих и чужих. К своим относились люди спокойные, выдержанные, с тихим голосом и хорошими манерами, люди, поддерживающие беседу, интересующиеся книгами и культурной жизнью города. К чужим – все остальные.
За беседой мы вышли на финишную прямую, как пояснила Виктория Осиповна.
- Видишь эту тополиную аллею, она приведет нас к дому Лиды. Правда, я не была здесь уже лет десять, и маленькие тополя превратились в настоящие баобабы, но дорогу я еще могу узнать. Вот после этого забора должна быть ажурная калитка, - Виктория Осиповна довольно выдохнула.
Я видела, как непросто ей давалось это путешествие, и специально останавливалась возле неброских цветов или аккуратно подстриженного кустарника, давая ей немного передохнуть. Она все тяжелее опиралась на мою руку, но вида, что устала - не подавала.
- Что – то не пойму, а где Лидина дачка? – Испуганно озиралась моя Виктория. – Может, я адрес перепутала, - она суетливо стала копаться в своем стареньком ридикюле. – Посмотри, милая, что тут написано, - перед моими глазами возникла пожелтевшая страничка, вырванная из маленького блокнота.
На листке ровным подчерком было выведено: улица Тополиная, дом 12 А.
Мы стояли возле забора, на котором был выписан этот же адрес.
- Виктория Осиповна, а, может, ваша Лидочка переехала в другой поселок, а вам сообщить забыла, вы же так давно не приезжали к ней на дачу? – высказала я предположение.
- Она ничего не говорила про переезд. Что – то было, про то, что они перекрывали старую крышу, но тут не только крыша, - старушка беспомощно кивнула на красавец – дом.
Я не знала, как успокоить свою подругу. Больше всего нас с ней страшила мысль, что сейчас надо развернуться и проделать весь этот трудный путь в обратном порядке, не имея  возможности, хоть