Ночь

     Полтора года они были счастливы. Полтора года они были вместе, улыбались, смеялись, жили, наслаждаясь этой жизнью. Чёртовых полтора года…

     Кирилл поступил в художественную академию. Он помнит, как он шёл по улице к медицинскому университету, едва не прыгая от счастья. Алина разделила его радость. Она не просто делала вид, что радуется, она была по-настоящему счастлива за него.

     Алина перешла на второй курс. С начала учебного года у обоих стало меньше свободного времени, но они виделись каждый день. Иногда Кирилл заходил за Алиной в медицинский или Алина ждала его у академии, если у художника было больше пар (что происходило крайне редко), и они вместе шли домой. Очень часто они выполняли вместе заданные на дом задания. Они вместе преодолевали трудности, вместе радовались победам, вместе строили планы на будущее.

     У Кирилла появились настоящие клиенты, то есть дополнительный заработок. Он даже смог помогать родителям, отправляя им часть заработанных денег. Кажется, когда-то разрушенные отношения между ними начали налаживаться. Кирилл был счастлив.

     И что теперь? Ноющая, всепоглощающая боль в груди никак не исчезала. Хотелось кричать, стучать кулаками в стену, рвать разбросанные по полу тряпки… Но все тряпки, что имелись в студии, уже были порваны. Теперь они так и останутся лежать посреди комнаты, ведь она больше не придёт и не сложит их аккуратно, как делала это обычно. Она больше не будет танцевать, раскинув руки в стороны, больше не улыбнётся ему, не поцелует в щёку при встрече, не расскажет об университете… Потому что её больше нет.

     Сегодня Кирилл поклялся, что никогда не сядет за руль. Чёртовы машины… Кто? Какой идиот их придумал? Сегодня утром ему позвонила Мария Александровна. По её тихому голосу, в котором отчётливо слышались слёзы и какая-то мольба, Кирилл сразу понял, что произошло что-то страшное.

     «Кирюша… Кирюша… Алю, Алиночку… сбила машина». Внутри Кирилла всё похолодело и ухнуло вниз. Это ведь невозможно. Он ослышался.

     — Что? — переспрашивал Кирилл. — Что?

     Мария Александровна была не в силах повторить свои слова. Тогда Кирилл, не отключая телефон, из которого всё ещё доносились всхлипывания, рванулся на улицу. Он даже забыл закрыть входную дверь, он просто забыл о ней.

     Кирилл слишком хорошо помнит, что случилось, когда он ворвался в квартиру, где жила Алина. Сразу же к нему кинулась Мария Александровна. Её лицо было красное и мокрое от слёз. Она рыдала, и сомнений в реальности случившегося не оставалось. Кирилл успокаивал её, как мог, но сам всё ещё пребывал в странной прострации. Ему казалось, что он смотрит и видит всё это со стороны, а губы сами шепчут: «Успокойтесь. Не плачьте, пожалуйста». Он понимал, что это звучит глупо. Ему самому хотелось плакать…

     Пришёл отец Алины. Он был бледен, невероятно бледен. Пересохшими губами Денис Викторович едва слышно подтвердил: «Алины больше нет». Он только вернулся из больницы. Или куда там везут потерпевших? Какая разница!

     Мария Александровна метнулась к мужу. Кирилл почувствовал, как его руки дрожат. Его пробрал холод и новое осознание случившегося. А потом новое неверие. Как это: Алины больше нет? Кирилл побрёл в её комнату. Здесь было всё в идеальном порядке. Она даже успела застелить постель, уходя утром. У неё отменили первую пару, а Кирилл в это время был в академии. Куда она шла? Теперь Кирилл сожалел, что поступил в чёртову академию…

     Он сел за письменный стол — она всегда разрешала это делать — и долго-долго смотрел на их совестные фотографии, которые стояли в рамочках с бабочками. На них они улыбались, смеялись, обнимались, были счастливы. И такими они больше никогда не будут.

     …Кирилл долго-долго смотрел на фотографии и уронил голову на сложенные на столе руки. Он не плакал, нет. Он просто молчал, сидел с закрытыми глазами. Он пытался либо уснуть, либо забыться… Что угодно, только не думать о ней, о её смерти…

     Когда Кирилл вернулся домой, то сразу кинулся в комнату, где стоял мольберт, где так любила сидеть на подоконнике Алина. И тут он дал волю чувствам. Он рвал и метал, он опрокинул всё то, что только было можно. И наконец, Кирилл без сил скатился вниз по холодной стене и так и остался сидеть, закрыв лицо руками.

     Он очнулся поздней ночью. Наверное, он уснул, потому что видел её, Алину, живой и невредимой. А может её смерть — просто страшный кошмар, который вот-вот закончится? Но Кирилл слишком хорошо помнил слёзы Марии Александровны, а мелкая дрожь, сотрясавшая всё его тело, не могла ему просто казаться.

     Кирилл поднялся и подошел, расшвыривая тряпки, попадающие под ноги, к мольберту. На нём стоял холст с незаконченной картиной. Это был натюрморт — яркий, сочный, с букетом цветов. Он на эти цвета — жёлтый, розовый, тёплый зелёный — смотреть не мог. Это были её цвета. Кирилл поменял холст на чистый и сразу кисточкой, без карандашного наброском, начал что-то рисовать. Это была ночь. Такая же безоблачная и звёздная, как сейчас.

     Буквально через полчаса на холсте появились деревья, звёзды, уходящая вдаль аллея. На ней вскоре появились две тёмные фигуры. Немного подумав, художник нарисовал зонт, закрыл звёзды тучами, обрушил на одиноких прохожих ливень. Он не прописывал детали, не прорисовывал каждый листочек на деревьях. Он не хотел создавать шедевр, ему просто нужно было отвлечься.

     И вот Кирилл взял новый холст. Ему вновь хотелось сразу притупить к краскам, но что-то остановило его. В его голове вновь всплыли события проходящего дня. Он уронил кисточку и опустил голову.

     — Обернись, я здесь.

     Кирилл вздрогнул. Неожиданно в его голове тихо, но чётко раздался любимый голос. Настолько чётко, что он тут же повиновался ему. Юноша замер. Перед ним стояла Алина. Да, это была она, она. Её русые волосы, её веснушки и пушистые ресницы, её голубые глаза, улыбка — всё это было её, Алинино, такое родное и любимое. Она была в простом белом платье, его подол доходил до пола, и в этой одежде она показалась Кириллу самой красивой. Юноша хотел коснуться её, но его рука замерла на полпути. Алина, освещенная тусклым лунным светом, была невероятно красива… даже нереально красива. Она и была нереальной. Сквозь её тело была видна противоположная стена…

     — Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь…

     Кирилл хотел сказать многое, но слова застряли в горле. Он хотел верить своим глазам, очень хотел. Но здравый смысл не позволял это делать. Он кричал «невозможно» всё тише и тише, но никак не исчезал совсем.

     — Это я. Это, правда, я. Ты видишь меня?

     Прошло несколько минут. Кирилл осмелился дотронуться до неё. Его пальцы прошли сквозь волосы девушки…

     — Я… не могу коснуться тебя, — прошептал Кирилл, глядя то на свою руку, то на Алину.

     Она виновато улыбнулась.

     — Не можешь. Я ведь призрак.

     Она говорила спокойно. Кажется, эта ситуация нисколько её не удивляла. А у Кирилла внутри всё ворочалось, кувыркалось и вновь вставало на место.

     — Призрак? — переспросил пересохшими от волнения губами художник. Девушка кивнула, продолжая улыбаться.

     — Почему? Почему ты…такая? Что произошло? Почему я вижу тебя?

     — Не знаю. Я помню машину, падение. Потом я очнулась такой. Была уже ночь. Я захотела увидеть тебя и оказалась здесь, — она промолчала, а потом обеспокоенно посмотрела на юношу. — Ты боишься меня?

     — Нет.

     Странно, но он действительно не боялся. Кирилл испытывал много чувств, — радость, боль, удивление — но только не страх.

     Девушка протянула руку. Если бы она была человеком, то Кирилл бы ощутил её нежные пальцы на своей щеке.

     — Не стой так. Я начинаю беспокоиться, всё ли с тобой хорошо.

     — Если бы перед тобой возник призрак твоего любимого человека после того, как ты узнала, что его сбила машина, ты бы вела себя по-другому?

     — Думаю, нет.

     Кирилл вдруг понял, что голос Алины слышится в его голове, в то время как она не произносит ни звука.

     Он продолжал стоять на месте. Алина плавно двинулась к мольберту.

     — Почему такие тусклые, холодные цвета? К тебе вернулся твой пессимизм?

     Она огляделась.

— Жаль, что я не успела заскочить к тебе и убраться. Все художники — свиньи, правда?

     Кирилл сорвался с места, рванулся к ней, хотел обнять…, но руки прошли сквозь её плечи. Он понимал, что не сможет её коснуться, но в отчаянии хватал руками воздух.

     — Ничего у тебя не получится, — грустно улыбнулась Алина. — Не старайся.

     Но Кирилл не слушал её. Его руки застыли в миллиметре от девушки.

     — Мне всё равно.

     Ему казалось, что он по-настоящему обнимает её. Ей казалось, что она чувствовала тепло его ладоней. И им обоим стало спокойно, они, впервые за этот долгий день, почувствовали себя немного счастливыми.

***


     — Совсем скоро рассвет, — заметила Алина.

     Она сидела на коленях у изголовья дивана, на котором, положив голову на мягкий подлокотник, лежал Кирилл, и перебирала пряди его волос, хотя её пальцы проходили сквозь них. Кирилл задумчиво смотрел на неё, ему казалось, что он чувствует её прикосновения.

     — Не уходи, — попросил юноша тихо.

     — Я не могу, — покачала головой девушка. — Я уйду с рассветом.

     — Не уходи, — повторил Кирилл. Призрак промолчал.

     — Не говори моим родителям, хорошо?

     — Почему?

     — Они не поверят.

     — Почему ты не пошла к ним?

     — Я боюсь, они бы не выдержали этого. Это было бы слишком сильное потрясение.

     — Хорошо, я ничего не скажу.

     Алина промолчала немного, а потом робко попросила:

     — Не оставляй их, ладно? Заходи к нам иногда, пожалуйста. Им очень тяжело сейчас.

     — И не собирался оставлять. Я сделаю всё, как ты хочешь. Всё, что угодно.

     — Спасибо. Спасибо большое!

     Они молчали. Им не нужны были слова, сейчас они ни к чему. Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Оба понимали, что это последняя возможность видеть лица друг друга.

     Алина приблизилась к Кириллу. Их носы бы соприкоснулись, будь она человеком.

     — Закрой глаза.

     — Зачем? — Кирилл вздрогнул от предчувствия. Он резко сел, чтобы можно было лучше видеть Алину. Сквозь оконное стекло пробивались первые лучи солнца. Наступало утро.

     Лучи проходили сквозь тело призрака. Белое платье стало нежно-розовым, в полупрозрачных волосах запутались солнечные зайчики. Казалось, она светиться изнутри. Кирилл подумал, что именно так выглядят ангелы.

     Алина уходит сейчас, юноша уже понял это.

     — Не бойся.

     Он не боялся. Его трясло, а в носу защипало. Он не хотел вновь терять её.

     — Мы встретимся снова? — спросил художник.

     — Да, обязательно встретимся. Обещаю.

     Алина неслышно приблизилась, склонилась к его лицу и, глядя в карие глаза, вновь попросила:

     — Закрой глаза.

     Кирилл послушался. Вдруг он почувствовал лёгкое, тёплое прикосновение на губах.

     — Я люблю тебя.

     — Я люблю тебя, — повторил шепотом юноша. Ему никто не ответил.

     Он просидел несколько минут, а потом открыл глаза. В комнате, залитой солнечным светом, никого не было.