Здоровья у меня тоже хватает. Но ведь просто так не отпустят. Да ещё отпустят ли, если я кого-нибудь из них вдруг и побью. А настрой у них уже боевой. Одним словом беспредел. Я-то их не знаю. Мне-то до их дел, как до лампочки. Просто случайно оказался не в том месте, не в то время. Я и сам-то начал сожалеть, что оказался здесь. Чёрт дёрнул меня сюда прийти. Опохмелиться надо было позарез. Да не ладно, будет это состояние. Чёрт побрал. Но думаю, чего делать, что предпринять, как выйти из этой вот нестандартной ситуации. А ситуация эта конкретно жареным запахла. Вот совсем скоро. Мысли мои так и замельтешили. И тут, ёлки зелёные, вспомнил про него. Как будто спасительная мысль! Ну я и говорю: «Если дело так пойдёт. Позову одного парня. Он один вас всех сделает,» Уж что, что, а в этом-то я был уверен на все сто процентов. Только вот этот ствол смущал меня. Но если дело дойдёт, может, обойдётся и без него. А тогда он их махом сделает. Вот в этом-то сомнений у меня не было. Видели бы вы, как наши среагировали. О-о! Они-то тоже поняли, они-то тоже не сомневались. А эти-то молодые супермены ни хрена о нём не знают. И говорит один из них: «Ты что сказал? Повтори-ка,» Ну, я и повторил. А тут другой-то и говорит: «Зови его. Посмотрим, какой он прыткий, что за подготовка…» Это он про единоборство какое-то подумал. А они, эти-то молодые, все качки, как на подбор. Спортом занимаются, всякими единоборствами. Но ведь и он занимается. Своя спортивная база в лесу. Я-то это знаю. Он-то намного похлеще их. Я видел, вы видели. Про физику и не говорю. И смотрю, завелись они, эти супермены. Вроде, интересно им стало. Это ещё кто такой может быть в этой дыре. Ну, я и говорю им: «Он в соседней деревне живёт. За ним надо съездить,» Они как будто удивились. «В соседней деревне?» – сразу спросили они. «Надо съездить туда» – говорю я дальше. Вижу, они поймались на крючок. Азарт их взял. Молодость. Силы много, думают всех заломают. «Мы тебя повезём» – говорит один из них. «Но давай» – говорю я. Ну и пошли мы. Сели со мной трое, такие здоровенные мордовороты. А хотя, все они были такие. Зачем трое? Может, думают, что сбегу я или же для видимой солидности. Типа, организация у них такая крутая. И поехали мы. «Лишь бы он был дома, лишь бы дома» – как будто молюсь я. Знаю, что если он будет дома, то всё нормально. Своих он никогда не кинет. Но, вы все знаете же. (Слушатели, местные ребята, хором тут же закивали головой.) Ну и едем. А я всё время как молитву шепчу про себя, чтобы эти рядом не слышали. Двое спереди, а один сзади, рядом со мной. Ну и едем, едем. Так и приехали. Но, повезло. Никогда не везёт, а тут повезло в самый раз. Как никогда! А пусть больше мне сильно и не будет везти, хотя, любое везение, конечно, и не помешает. Так вот. Он оказался дома. Как раз обедал. Ну, я к нему. А эти остались во дворе ждать. Ну, я ему сразу, так-то и так. А он мне: «Скажи им, что сначала покушаю, потом поеду с ними. Пусть подождут. И ты покушай со мной. Успеется…» Так им и передал его слова. Они сначала оторопели. Как это так? Но потом, всё-таки, пошли в свою иномарку. А я ему всё и рассказал. Покушали и пошли.
Меня не клонило больше ко сну. Напротив. Я был весь внимание. И парень, на станке шелушивший шишки на орехи, давно забросил свою работу и был также весь внимание. Костёр горел не так сильно, и потому темнота чёрной стеной нависла над нами. Ночная тишина не прерывалась чем-то другим, способным отвлечь от этого рассказа. Вот только рассказчик сделал некоторую паузу, дабы передохнуть немного. И никто не проронил ни слова. Впечатление от рассказа должно быть как можно сохранено. Он ещё не закончен. Кульминация впереди. Возможно, смотрели они, иногда, и в мою сторону. Какова моя реакция? Я не разочаровал их. Я был теперь весь внимание. Но, кажется, и они, зная это событие, ждали нетерпеливо продолжения, как и я. Мой напарник продолжил рассказ:
- Так вот, мы подошли к иномарке. Я видел их морды. Как они заухмылялись. Они-то ждали, что выйдет к ним какой-нибудь здоровенный, такой громадный мордоворот, как и они. А тут какой-то незаметный мужичок такой. Рост средний. Такой худоватый. Тело-то его под одеждой они не видят. Это мы знаем, какое у него тело. Одни жилы. А сухожилия?! А реакция?! А резкотуха?! А сила?! Откуда она только берётся. Это мы знаем, что он – настоящий киборг-убийца. А они-то не знают. И такие довольные, с ухмылкой. «Ну и попали же вы, ребята» – думаю я. Даже злорадно думаю. Они-то, эти супермены, ничего такого и не подозревают. А он подходит к иномарке и говорит так, вежливо: «Здравствуйте, ребята. Для меня у вас найдётся место?» А те так нагло говорят: «Садись. Специально для тебя есть место. Прокатимся немного? Не возражаешь?» А он-то говорит: «Конечно, надо прокатиться, нужно прокатиться» Один из них хотел ещё что-то сказать, но он на него посмотрел, и тот сразу заглох. Я и не понял даже. Не въехал тогда. Ну и сели мы на ихнюю иномарку. Два мордоворота впереди, один сзади, сбоку. И он тоже сбоку. Я оказался посередине. Ну и поехали. И все молчат. Смотрю. А он закрыл глаза и сидит так. Потом открыл. И смотрит вперёд. И что-то шепчет. Я не понял. А дальше самое интересное. Вот это-то я помню. Хотя как в тумане помню, но помню. Ни в жизнь не забуду такое. Какая-то фантастика! Наваждение что ли. До сих пор понять трудно. Не объяснить. В общем, говорю, как было. Так вот. Он сидит, смотрит вперёд, и шепчет. Только губы шевелятся. И что-то со мной стало происходить непонятное. Такого никогда не было. Но самое главное, не только со мной стало происходить такое. Смотрю, а с ними-то, с этими мордоворотами тоже что-то не то. Глазами-то вижу. Что-то не то. И со мной хреново, и с ними тоже. Рядом соседа как будто скрутило. А в иномарке как-то душно стало. Дышать трудно. А эти передние тоже корячатся. За рулём который вот, вот и сделает какую-нибудь аварию. Машину так и повело. А он в это время и говорит этому горе-шофёру : "Держи руль крепко. Ты будешь ехать нормально…" И тут на самом деле перестало трясти машину туда-сюда. Вроде поехали нормально. Я теперь смотрю на этого шофёра. А он, как робот, как зомби. Но едет, действительно, нормально. Вот так да! Другой, передний весь скорячился. Как будто его режет изнутри. Он даже начал стонать. А сосед тоже скрутился весь. Но только он, в отличие от переднего, не стонет, но, будто, то ли пена, то ли слюна побежала. У меня самого-то не лучше. Ух! Как хреново стало не только в физическом плане, но и в душе. И всё же мне полегче, чем этим. Теперь я понял. Отлично понял. Он меня щадит, не трогает, но только вот я оказался в зоне его воздействия. Он прямо на меня не действует. Я, как-то так получилось, посмотрел тогда в его глаза. Лучше бы не смотрел. Как вспомню, жутко становится. Не по себе. Так вот, я посмотрел. А там?! Какие-то нечеловеческие глаза. Я такое никогда не видел. Блестят! Сверкают! И как будто что-то несётся оттуда. Что-то такое. Понять невозможно. Неужели такое бывает? Не по себе стало, совсем не по себе. Как будто не глаза, а что-то такое из нижнего ада. Как сказать-то. Ну, как будто тоннель, два тоннеля. Глубокие, глубокие. И не видать дна. И какой-то свет. Страшный свет. Таких два луча, страшных луча. И они выходят. Вылетают. И по салону. И я мозгами своими понимаю, что пришёл им всем конец. Даже ствол не поможет. А он говорит мне тихо: «Не смотри на меня.» Я стал отворачиваться еле, еле. И отвернул взгляд. Скорее всего, даже не я, а он отвернул мой взгляд. А те уже готовы. Без сознания. Только шофёр, как зомби. Но я уверен, что больше не поведёт машину криво, косо, что мы доедем нормально. Потому что он приказал ему ехать нормально. И он весь в воле его. Так оно и было. И мы ехали, и приехали. Вышли из машины, а они не могут, без сознания. И шофёр тоже. Как приехали, он тоже кувыркнулся. Заходим на эту хату, как говорится, а там... Ёлки зелёные. Вы бы видели.
- А мы потом видели. - перебил его кто-то, на которого сразу же цыкнули.
Я же слушал и представлял всю эту картину. И странное дело. От воображаемой ассоциации, от этого живого представления когда-то разыгравшегося действия мне становилось тоже как-то не по себе. Словно что сдавило изнутри. Но что? А рассказ всё уводил и уводил меня на то место, на то время.
- В, общем-то, это надо было видеть. Но вы видели последствия. А я-то был именно там, как говорится, на самом месте. Так вот мы заходим во двор. А там... Двое лежат и корячатся. А ещё один и вовсе без движения. Заходим в дом. И там такая же картина. И наших тоже сводит. Но они в сознании. Я-то понимаю. Он щадил их. Просто они оказались в зоне воздействия. Потом он их отпустил. Какой там разговор! Какое там выяснение мастерства! Они еле-еле добрались до иномарок. Многие видели это. Еле-еле завели машину. И уехали. Он их отправил. А потом мне, да вам всем рассказывали, что происходило у них там, в доме. А у них происходило то же самое, что и в машине. Сначала-то они были весёлые. Говорили, как они проучат местного мастера единоборств, да так, что у него вся память отшибётся. Смеялись. А потом, через время, с ними стало происходить что-то неладное. Наши и не могли понять, в чём дело. Да и с ними стало не по себе. А вот эти приезжие гастролёры стали скручиваться один за другим. Некоторые стали выходить во двор. Но всё бесполезно. Вот так и было.
Напарник закончил свой рассказ, предназначенный, прежде всего, для меня. Его почему-то трясло. И меня тоже. И остальных тоже. Будто незримые лучи возымели своё действие при одном лишь представлении, воображаемой ассоциации. Во время рассказа мой напарник не раз смотрел в мою сторону, как бы удостоверяясь в том, что верю ли я или нет правдивости того события. Я верил сейчас как никогда искренне потому, как мне казалось, что меня, слушателя, самого вот-вот согнёт в дугу. Дискомфорт в душе всё-таки явно ощущался. И я не был одинок в таком состоянии. Долго не мог заснуть. Этого человека уважают местные. Плохой человек не будет в почёте у всех. И я тоже проникался уважением к нему.
Что-то такое я, то ли слышал, то ли читал, то ли смотрел по телевизору. В самом начале второй мировой войны, в Польше, в пути, арестовали Вольфа Мессинга. В полицейском участке, сидя уже в камере, он стал усиленно медитировать, да так, что все полицейские собрались в его камере и заснули. Он закрыл их, вышел из участка и подался дальше на восток, в Советский Союз. Так кто же этот человек большого уважения среди всех местных?
А утром не было той прежней свежести, энергии, подъёма сил. Не только у меня, но и у всех. С трудом мы удерживали в руках тяжёлый колот, который тот, про которого вчера так много говорили, перетаскивал один. Теперь-то уж я верил этому и нисколько не сомневался. С трудом мы били колотом по кедру. Шишки падали сверху, порой сшибая по голове кого-нибудь, слишком уж зазевавшегося. И радовала, всё-таки, эта великолепная картина, когда задрав голову, смотришь на эти летящие вниз, на тебя, чёрные точки, всё больше и больше увеличивающиеся по мере приближения. И вот тогда уклоняйся, успевай. И они с разгону, глухим звоном, шлёпались об землю. И начинался поиск этих бесценных даров природы. Находить их, в общем-то, легко, будь хоть камни, сухие сучья, высокая трава. Занятие интересное, увлекательное в пору страды, урожая орехов в конце августа в тайге Восточной Сибири,
