В конце августа в тайге Восточной Сибири, в тайге Бурятии по утрам всегда прохладно. По вечерам так же и, конечно, ночью. Но вот днём жарко, как бывает всегда в течение всего лета. Вот так было в полдень. Пот прошибал не только от палящих лучей солнца, но и от тяжёлого труда. Эта работа была действительно связана с большими физическими затратами. Мы от кедра к кедру перетаскивали тяжеленный колот. Нас было трое, подрядившихся на эту работу. Выбирали на это крепких, физически сильных ребят. Остальные четверо были налегке. Мы же трое и били колотом по кедру.
Кедр в Сибири, а по-научному – сибирская сосна, растёт в основном на вершинах сопок. Шишки по двадцать, тридцать штук, а иногда и намного более, если год очень урожайный, роем падали сверху, порой сшибая по голове кого-нибудь, слишком уж зазевавшегося. А так картина эта великолепная, когда задрав голову, смотришь на эти летящие вниз, на тебя, чёрные точки, всё больше и больше увеличивающиеся по мере приближения. И вот тогда уклоняйся, успевай. А потом они начинают с глухим звоном, с разгону шлёпаться об землю. И начинается поиск этих бесценных даров природы. Находить их, в общем-то, легко, будь хоть камни, сухие сучья, высокая трава. Занятие интересное, увлекательное. Но я этим нынче не занимался, так как мы, трое, только и били колотом. Это приятное занятие доставалось остальным четверым, как говорится, собирателям шишек. Почему я не занимался этим? Да потому, что меня, городского парня, (все остальные были деревенскими, точнее сельскими), занимавшегося спортом и потому подготовленного, тренированного, а таковым я действительно и был, сразу приставили к этому тяжеленному колоту, весом чуть ли не с центнер. Мои же напарники в физическом плане ничуть не уступали мне. Занимайся они спортом, то многого достигли бы. А приходилось таскать, перетаскивать, а то и волоком, втроём этот громоздкий колот иногда и через бурелом, через упавшие деревья. Тогда становилось совсем уж тяжело. Хотя и трое нас. Но что поделаешь. Приходилось с трудом, с большим усилием, и через них. Тогда напряжение физических сил возрастало неимоверно. Колот напоминал деревянный молоток, только в намного увеличенном размере. Конец так называемой рукоятки, если так можно выразиться про бревно, довольно таки приличной массы, досталось мне. Этот колот мы поднимали так, что он упирался концом вот этой громадной рукояти об землю, и все втроём, задав его чуть назад, били, насколько позволяли нам силы, по стволу кедра. Тот раскачивался и от такого содрогания падали шишки. Лазать на кедр было бессмысленно. Ствол внизу обычно из тонких сучьев, что не выдержат и ребёнка. Так вот жара пялящих лучей донимала особенно сильно на вершине довольно таки высокой сопки. И этот тяжеленный колот.
- А он-то один перетаскивает, – обратился с каким-то выражением благоговения, после одного из таких переходов, один из моих напарников к другому.
- А ему-то что. Привычное дело, – согласился с ним другой с тем же выражением.
Как? Я тренируюсь, перевариваю всевозможные нагрузки, но вот эта работа... Да это же сильнейшая тренировка, сильнейшие нагрузки. Час такой работы с лихвой хватит. А мы втроём подрядились на целый день. А после, вечером, ноги уже не держат, лишь бы свалиться в шалаше или у костра и ничего не делать, лежать просто так. Но один? Да возможно ли такое?
- Как-то не верится, – выразил я своё сомнение.
- Да никто не верит, кто его не знает, – принялись сразу, с каким-то даже рвением, оспаривать они моё сомнение.
- А кто он такой-то? – полюбопытствовал я.
- Да он из соседней деревни, – уточняли они этот, казалось бы, неправдоподобный факт, назвав при этом его имя.
Имя! Вот оно-то и возымело на меня какой-то магический признак доверия ко всему сказанному. Я где-то слышал это имя. Где именно, в каком конкретном месте, не мог припомнить, но в городе это точно. И слышал в тоне уважительном, а может даже и в эмоции восхищения. Но слышал. Когда? Этого тоже не мог припомнить точно. И вот это-то и заставило меня поверить.
- А вы его знаете? – тут же спросил я с той же ноткой любопытства.
- Конечно. С самого детства, – чуть ли не хором, с чувством неприкрытой гордости ответили они.
- А, может, расскажете о нём, – предложил я, всё также сгораемый этим нежданно наступившим любопытством.
- Сейчас некогда. Вечером расскажу, – согласился один из них.
Разговор этот был кратким и вскоре забылся за этой тяжёлой работой. Мы больше не вспоминали его. Незаметно за всеми этими делами наступил и вечер, пора долгожданного отдыха именно для нас троих. Остальным четверым работа была только в радость.
Начались заботы другого порядка. Кто-то разжигал костёр, кто-то ставил котелок на ужин, а кто-то уже шелушил на станке свежие шишки на орехи. А вот то дневное любопытство уже вновь разгоралось во мне. Но я, всё же, решил дождаться конца ужина. Плотно поев, мы удобно расположились у костра отдохнуть, поговорить о том, о сём. Тут-то я и решил утолить вот эту наступившую жажду любопытства.
- Помните, днём обещали рассказать, – приступил я к выполнению этого намеченного, что так, всё-таки не давало мне покоя.
- Про что рассказать? – недоуменно спросило большинство, не знавшее нашего дневного разговора.
- А-а про него, – и, назвал имя того, который так заинтересовал меня, один из моих напарников.
Увидеть надо было реакцию всех при упоминании этого имени. Уважение, восхищение и даже, может мне показалось, какое-то фанатическое преклонение, всё вместе взятое выразилось в едином порыве. В отличие от меня они знали его, и притом хорошо. Или же старались показать это мне. Но, во всяком случае, от одних только высказываний, лившихся наперебой, я уже составлял хоть какую-то характеристику совершенно незнакомого мне человека. И она состояла исключительно из положительных черт. А возгласы продолжались:
- А помнишь, на речке...
- Прошлым летом...
- Вот тогда в клубе...
- А на сенокосе...
Потихоньку восторженные возгласы вошли в более умеренное русло, и стали уже не так хором высказываться об объекте вот так вдруг невольно вспыхнувших воспоминаний, созданных по моей инициативе, а вернее моим вопросом. Любой незнакомец мог теперь составить вполне определённое мнение об этом человеке из соседней деревни, такой маленькой, состоящей из, порядка, двадцати дворов. Он был как звезда политики, искусства, спорта или ещё чего-либо. Уж, во всяком случае, местная звезда - это точно. Хотя, мне доводилось слышать это имя и в городе. Так за несколько минут была составлена чуть ли полная характеристика. А потом пошли рассказы, предназначенные, в основном, специально для меня, ибо все рассказы эти для всех остальных были известны.
- А ты расскажи про тот случай, – обратился один из собирателей шишек к одному из моих напарников, упомянув для точности и время, и место этого, может быть исторического по местным меркам, события.
Наступила некоторая тишина, словно предваряя предстоящий рассказ. В том, что мне собираются поведать именно вот эту историю, я не сомневался. Видимо, она была в чём-то интересна. Уж, во всяком случае, для них. Как выяснялось в ходе этих предисловий, некоторые из них были свидетелями данного события, а один из моих напарников даже прямым участником. Но вот явится ли она для меня интересной, я не знал, не предполагал. Вряд ли. Мне уже начинало надоедать какое-то прославление культа личности местного пошиба что ли. Прежнего интереса уже не чувствовал, клонило ко сну. Всё же из вежливости я, конечно же, согласился на роль этакого внимательного слушателя. Пусть рассказывает, может, и засну под этот рассказ, хотя нельзя, ибо будет это сверхнеуважением. Как-то надо терпеть. И я приготовился скорее не к рассказу, а вот к этому преодолению себя. Но почему-то они, местные, зная это событие, стали устраиваться с большей удобностью. Я же прилёг возле костра, внутренне не имея никакого желания слушать очередное прославление местной звезды, хотя внешне старался не подавать виду. А тем временем один из моих напарников неспешно приступил к рассказу, который в основном-то предназначался для меня, а уж потом для остальных:
- В каждом селе есть свои отсидевшие. После зоны они стараются держаться вместе. У них обычно уже свой мир, свои дела. Так и в нашем селе. Собираются обычно там у одного и проводят иногда своё время. В тот раз я был с похмелья. Искал, где бы голову поправить. Искал, искал что-то, и не могу найти. Бывает, обычно, быстро с этим делом найдёшь кого-нибудь, стрельнешь где-нибудь, а в тот раз, как назло, никого и нигде. Думал, думал, а потом вспомнил, что у них-то, у отсидевших насчёт этого проблем-то сильно не бывает. Но и решил к ним наведаться. Тем более с некоторыми из них я, как-никак, а провёл детство. Ну и пошёл к ним. Встретили они меня радостно. У них было. Ну и опохмелился. Так, хорошо стало. Ну и сижу там, у них. С некоторыми стал детство вспоминать. В, общем-то, нормально так сидим. Они в основном-то про какие-то свои дела переговаривают. Там ещё городские были. Я их не знаю. Ну и ладно. Это ихние дела. Мне-то что, опохмелился и ладно. Ну и собрался уже идти. И тут вот смотрю, за окном какая-то иномарка остановилась. Не одна, а две. Ну, тут все заметили. И все смотрят туда, в окно. А оттуда, из этих иномарок. выходят какие-то парни. Незнакомые, не наши. Сколько их, не считал. А они-то, отсидевшие, как я понял, знают их. И вот они прямо к ним. Заходят вот такие мордовороты, здоровенные. Это потом мне наши, отсидевшие, рассказали, что они-то, вот эти мордовороты, ни хрена на зоне-то и не сидели. Так, образовали группу и беспредельничали. Никаких законов, ничего. Как говорится, сила есть, ума не надо. Строить стали из себя всяких суперменов. Ну и пошёл у них свой базар, связанный с какой-то торговлей, коммерцией что ли. Кто чего, кто кому, про долги какие-то и всякое, всякое. Как я понимаю, отсидевшие отсидевших поймут. А вот этим суперменам море по колено. Физика есть и всё, вперёд как танк, и никаких понятий. Я сижу в углу, слушаю. А они на меня внимания не обращают. У них дела! Всё спорят. Надоело это мне. Я и так собирался уходить. Ну и встал, пошёл на выход. Тут один из них-то и говорит: «А ты куда?» Я говорю: «Как куда? Домой. Опохмелился и ладно» А тут ещё и другой добавляет: «А разрешения ты у нас спрашивал?» Были бы они были отсидевшие, сразу меня отпустили бы. Человек посторонний, не из их круга, пусть идёт себе, своей дорогой. Вот эти-то не сидели, ни хрена. Так, организовались для лёгкой жизни. Крутых парней из себя строят. Молодые. Здоровья море. Энергия кипятком кипит. Лишь бы повод, да отметелят, хрен поднимешься. А повод этот вроде появился. Может, поняли, что я не сидел. Ну и что из этого. А хотя они с местными, отсидевшими, разговаривали тоже нагло. Ну и прочувствовал я, просто так уйти не дадут. А тут наши местные хотели слово вставить за меня, типа, его-то за что задевать, он-то совсем посторонний, не при делах, давайте сами разбираться. Но не тут-то дело было. Вижу, руки у них зачесались, за просто так. Один из них ещё ствол вытащил. Наши замолчали. Не хотят запросто так кровь проливать. Да и силы не наравне. Сразу видно на глаз. Но думаю, однако приплыл. Может с любым из них один на один.
