Устрица

подвернувший под руку атласный чёрный лифчик огромного размера.  

Уже в машине, пытаясь расчесать спутавшиеся чёрные пряди, Татьяна обиженно бубнила:
- Вы больной на голову, Игорь Георгич!
- Я знаю, - спокойно отвечал ей водитель, внимательно всматривающийся в освещаемые островки дороги. – Только из больных моллюсков получаются настоящие жемчужины.
- Нет, вы правда ненормальный! Алкоголик! Куда ты бухой на ночь глядя за руль сел?!
- Ну, писец! Ты меня достала, Илларионовна! – Левитин резко ударил по тормозам. – Вон там за поворотом остановка маршруток. Всё! Вылазь!
- Ты чё?! Герой! Куда ты меня среди ночи…
- А ну, вылазь! – Левитин переклонился через пассажирку, дёрнул ручку двери и стал настойчиво выпихивать из автомобиля ещё не остывшую от пылких объятий женщину.
- Козёл грёбаный! – Женщина испуганно выбралась из машины и, поправляя одежду, добавила из ночной тьмы: - Ну, ты у меня попляшешь, моллюск недоделанный! Всему подъезду расскажу, какой ты козёл!  

Вернувшись на дачу, Игорь возбуждённо подбежал к столу, включил настольную лампу, смёл рукой на пол все тарелки с объедками, поболтал в воздухе пустой бутылкой и со злостью швырнул её об стену. Включил компьютер и, пока цифровая техника мигала и щёлкала, задумался: что же с ним происходит. Должно же быть какое-то внятное объяснение, какое-то оправдание всему происходящему? Иначе, зачем всё это? Почему именно с ним? И не было никакого объяснения, кроме одного: всё предначертано, вся цепочка событий, казавшихся случайными и нелепыми, имела свой сакральный смысл. Какой же? Какой!?
А самый простой. Рассказать всему свету о своей душе, о своих переживаниях. Написать гениальный роман. О себе, о людях, о странах. Выложить всё без утайки, всё, самое важное! К чёрту мыльный киносценарий, к чёрту сериалы для домохозяек! Только роман! Честный и сильный роман! О сильных людях, о сильных поступках, о самом главном и важном на этой земле!
Левитин силился вспомнить, что же такого важного он должен сообщить всему миру, но на ум ничего осмысленного и ясного, как на зло, не приходило. С балкона потянул противный ночной сквозняк, но встать из-за стола и плотно закрыть дверь в такой решающий момент жизни писатель не решался, боялся спугнуть вдохновение. Текстовый редактор, наконец, загрузился и дрожащие пальцы икающего мужчины как-то сами застучали по клавиатуре первую фразу будущего шедевра: «Внезапный порыв колючего ветра сорвал с голой ветки одинокий жёлтый лист, закружил, понёс рывками вдоль мокрой парковой аллеи, а затем бережно опустил его в большую студёную лужу…»