Бояре Рюрика. Глава 4.

(819 г. от Р.Х.)

Порывистый ветер шевелил волосы Оскола, и под наполненными этим ветром парусами ладьи ходко бежали по волнам. Они переваливались с борта на борт под ударами волн, но Оскол, казалось, не замечал этой качки и крепко стоял на ногах, ни за что не держась.
- Я смотрю – ты в море не впервой… - Подошедший Градомир казался угрюмым и чем-то озабоченным.
- Больше десяти лет уже в море не хаживал. – Улыбающийся Оскол окинул взором со всех сторон окружающую ладью гладь моря, вспененную волнами. – А так в последнее время всё больше вдоль берега плавал.
- И поэтому ты такой радостный?..
- Не только. Жажду посмотреть на кровушку данов.
- Не боишься, значит?
- Обида есть, есть злость, а страха нет. Как учил меня отец: главное – рассудок в бою не потерять.
- Мыслишь здраво. Посмотрим, как в бою себя поведёшь. А чего кольчугу свою не снимешь? Почерпнёт ненароком ладья воды, и утянет тебя кольчуга на дно.
- Привыкнуть мне к ней надо. А ты чего такой сумрачный? Воинов в дружине много, да и ладьи на волнах – загляденье.
- Поспешно мы на данов собрались, а Святовиту даров сделать не удосужились. Как бы не осерчал он на нас!
- А чего спешили-то?
- Так весть передали, что воины данов уплыли…
- Значит - их города охранять некому?
- Какие города! – Презрительно махнул рукой Градомир. – Название одно. Таких городов, как у славян у них нет, кроме Худяби. Селения у них. Живут в больших домах, а несколько домов тыном огорожены. А вот Худябя – город. Его Готфрид построил руками бодричей, которых он вывез на свою землю после того, как разорил их города.
Улыбка слетела с лица Оскола, и он хриплым от волнения голосом произнёс:
- Так может сейчас на эту Худябю и нападём?
- Худябя расположен на берегу узкого залива, далеко вторгающегося в сушу. Скрытно к нему с моря не подобраться, а чтоб охватить город со всех сторон – сил у нас маловато. Может потом как-нибудь, если князь решится. А пока один из островов данов пощипаем. Куда правишь, бестолочь? Не видишь, что ладья наперерез другой плывёт?.. – Вдруг закричал Градомир на рулевого и бросился помогать замешкавшемуся воину.
Ночь пролетела, и в утреннем сумраке ладьи славян неторопливо подплыли к лесистому берегу. Оскол следом за остальными воинами спрыгнул в воду и вместе с ними вытащил ладью на берег. Остромысл вместе с княжичем Вратибором, оставив небольшую охрану, повели воинов вглубь острова. Оскол вместе с воинами Градомира осторожно пробирались сквозь заросли леса, пока не выбрались на большую поляну, застроенную длинными домами, каждый из которых был огорожен частоколом. Славяне без крика бросились к близстоящему дому, одни перелезли через забор, другие распахнули ворота, и только после этого зазвенели мечи и раздались крики поверженных данов.
Оскол не бросился вместе со всеми к дому, а побежал дальше, считая, что Градомир со своими воинами справятся и без него. Уже отовсюду слышался шум битвы. Оскол бросился к одному из домов, стоящих на отшибе и не огороженных тыном. Из дома навстречу ему друг за другом выбежали три вооружённых дана. Первому, отбив щитом удар его меча, Оскол нанёс страшный удар секирой, разрубившей доспехи дана и вошедшей в него чуть ли не до обуха. Второго, совсем ещё безусого отрока, он сбил с ног ударом щита, а затем добил его, лежащего на земле. Оскола даже не остановили налитые ужасом приближающейся смерти глаза парня. Третий оказался более искушённым. Он уворачивался и отпрыгивал от наносимых ему ударов и не подпускал близко к себе, иногда взмахивая мечом и пытаясь достать противника. Тогда Оскол после очередной неудачной атаки просто бросился на него, прикрываясь щитом. Сократив между ним и собой расстояние, он ударил дана по ноге чуть выше колена, заставив его потерять равновесие, а затем следующим ударом лишил его жизни.
Оглядевшись и не заметив кругом врагов, Оскол осторожно заглянул в дом. В полутьме он увидел множество людей, глаза которых настороженно глядели на него. На всех на них были металлические ошейники. Оскол опустил щит и секиру и шагнул в открытую дверь:
- Вы кто будете?
После его вопроса люди оживились и радостно загудели:
- Рабы мы, а сами из вагров да бодричей. Чуем, что война началась с данами, раз ты их побил?! Знать – волюшку-то опять обретём! А сам-то ты из какого племени?
- Сам я – бодрич, но живу среди руян. Вот руяне и решили немного данов усмирить, а то разбойничают много. Мне повезло: на вас наткнулся. Теперь опять свободными будете. А кроме вас-то ещё здесь рабы есть?
Вперёд вышел коренастый бородатый мужик:
- Корлином меня зовут. Вагр – я. Видел здесь неподалёку дом, который даны уж больно хорошо охраняют и никого к нему не подпускают.
- Так покажите где… - Встрепетнулся Оскол.
- Много их там. Тебе одному не справиться. – Корлин повернулся к остальным. – Вооружайтесь, чем можете! Поможем молодцу. Жёнки и дети здесь останьтесь!
Корлин, подобрав у убитого дана меч, повёл за собой Оскола и почти два десятка бывших рабов. По пути несколько раз возникали стычки с попадавшимися им воинами данов, которых славяне просто сметали, оставляя убитых и забирая у них оружие. Перед воротами частокола дома, куда вывел всех Корлин, стояли порядка десяти воинов, настороженно вслушиваясь в раздававшийся с разных сторон шум битвы. Увидев появившихся славян, они сбились в кучу и ощетинились мечами. Оскол, прикрываясь щитом, первый бросился на них, круша секирой направо и налево. Поддержавшие его славяне быстро расправились с врагами.
За открытыми воротами славян встретили четверо добротно одетых людей. Один из них – по виду воин, но хотя и без оружия, выступил вперёд:
- Вы что, взбунтовались? Здесь сын князя Дражко Цедраг. Погубить его хотите?
Оскол разглядел среди стоявших напротив самого молодого, недоверчиво смотрящего на вооружённых людей:
- Ну, здравствуй, князь бодричей Цедраг! Считай, что взбунтовались. А помог им в этом я.
Заинтересованный Цедраг подошёл и встал рядом со своим воином:
- Ты почему меня зовёшь князем? Я – княжич, а князь бодричей – Славомир.
- Славомир заключил союз с данами и сейчас сидит в темнице короля франков. Так что теперь ты – князь бодричей.
- А ты кто сам-то будешь?
- Я-то? –Усмехнулся Оскол. – Я – Оскол, дружинник Рюрика - сына твоего дяди Годослава.
- Не было такого сына у Годослава. – Мрачно заметил стоящий рядом с Цедрагом воин. – Один был сын у Годослава, да и тот, видимо, погиб – ни слуху от него, ни духу… Я сам дал ему в провожатые двоих воинов, чтобы они проводили его к его деду, но не вернулись они.
- Честимысл, Мезислав и мать его Умила погибли – стрелами нас закидали, а Рюрик и я выжили и на ладье уплыли от данов.
- Да, так звали воинов. Но сына Годослава звали Юрий!
- Юрий, Юрик, Рюрик – какая разница? Главное - он жив!
- Так Юрий жив? – Обрадовался воин.
- Погоди, Траскон. – Нахмурился Цедраг. – Я его помню. Он сейчас – отрок, а ты хочешь сказать, что его дружина напала на данов, чтобы освободить меня?
- Да, Рюрик – ещё отрок, и находится сейчас у руян. А напали на данов охочие люди руян и княжич Вратибор со своими русичами – бывшими воинами князя Руса Бравлина. Что ты здесь – никто не знал. Пока воинов данов нет, вот и решили поживиться за счёт них – не всё же им разбойничать!
- А с чего ты взял, что данов нет?
- Так весть нам пришла, что они в набег на фризов ушли.
- Что-то я не заметил, чтобы воинов данов уменьшилось. – Заметил Траскон, а Корлин добавил:
- Да и ладьи данов как стояли за мысом, так там и стоят.
- Та-ак! – Протянул Оскол. – Значит, вляпались в дерьмо…
- Слышите, – заметил Цедраг, - как будто битва тише стала?!
Оскол прислушался: шума и звона оружия уже не было слышно, и только изредка раздавались визги и крики женщин данов, которых хватали славянские воины для своих утех.
- Действительно тише. Видно – неспроста. Надо к войску возвращаться, а то нас даны поодиночке только так побьют. – Оскол повернулся к бывшим рабам. – Ну, кто вместе со мной? Кто не побоится свою кровь пролить за свою свободу?
- Веди нас, Оскол. – Ответил за всех Корлин.
- Мы пойдём с вами. Траскон, – Цедраг повернулся к своему воину, - подбери мечи у убитых!
- Останься, князь! – Мрачно произнёс Оскол. - Чую я, что страшная сеча будет. Немногие могут выжить…
- Мой долг с бодричами вместе в битве быть! – Гордо ответил Цедраг, и Оскол не стал ему возражать.
Оскол быстрым шагом повёл всех к оставленным на побережье ладьям славян. Из ворот одного из домов его окликнул Градомир:
- С кем это ты, Оскол? И куда спешишь? Помоги лучше добычу на ладьи отнести!
- Беда, Градомир! – Бросился к нему Оскол. – Со мной князь бодричей Цедраг и его люди. Так они говорят, что даны с острова никуда не уплывали, и ладьи их здесь.
- Во-он как дело повернулось! – Протянул Градомир и окликнул одного из своих воинов. – Путарь, найди Остромысла и передай ему, что воины данов объявились. Пусть со своими воинами срочно к ладьям идут. Заодно и гольтепу по дороге собери – сейчас вместе держаться надо.
Славяне оставили селение данов и чуть ли не бегом направились к побережью, по дороге собирая своих воинов. Из-за деревьев показались славянские ладьи, которые обороняли Вратибор и его воины от окруживших их со всех сторон данов. Градомир, Цедраг остановились, оглядывая сражение. Около трёх сотен данов пытались сломить сопротивление воинов Вратибора, но те стойко оборонялись, хотя среди них были уже убитые и раненые.
- Эх, сколько их! – Заскрипел зубами появившийся около Градомира Остромысл.
- Чего стоим? – Мрачно спросил Оскол. – Сечи всё равно не избежать.
- И то - правда! – Почему-то весело воскликнул Остромысл и, подняв щит, шагнул в сторону битвы.
Часть воинов данов повернулись к появившимся у них за спиной славянам, сомкнули щиты, выставили копья и неспешным шагом и сомкнутой стеной двинулись навстречу. Остромысл со своими воинами попытался с налёту пробить эту стену, но даны отбили этот наскок и всё также неторопливо двинулись вперёд.
- Эх, не так надо. – Процедил сквозь зубы Оскол. – Жалко, что Рюрика здесь нет, а то увидел бы как данов «солнышко» прожарит!
Он выскочил вперёд строя славян, согнул туловище параллельно земли, выставил как крылья птицы в разные стороны свой тяжёлый щит и секиру и на полусогнутых ногах закружился, приближаясь к данам. Беспрерывно крутящиеся секира и окованный металлом щит отбивали копья и крушили щиты противника, наносили раны и сбивали с ног. В появившуюся брешь вслед за Осколом бросились славянские воины. Пробив стену, Оскол распрямился и, мотая закружившейся головой, отпрянул, отдыхая, назад за спины славян.
- Славно ты их!.. – Похвалил его оказавшийся рядом князь Цедраг, отбивая удары недругов вместе с Трасконом.
Оскол огляделся: даны снизили натиск на воинов Вратибора и, наоборот, бросили всю мощь на появившихся славян. Некоторые воины уже сражались с двумя, а то и с тремя данами. Недалеко от Оскола Остромысл сдерживал аж четырёх, и было видно, что он с трудом отбивал удары противника.
- А-а-а! – С яростным криком бросился Оскол ему на помощь и двумя страшными ударами секиры перерубил двоих.
Даны отхлынули от неожиданной поддержки, и, залитый кровью врагов Остромысл, только улыбкой поблагодарил Оскола. Страшная это была улыбка! Улыбка на искривлённом