Чёрные ангелы (быль № 1)

– ответил я за него.
– Я тебя не спрашиваю, – желчно заметил Пионов.
– Фотограф-профессионал, – галантно представился Леха и щелкнул голыми пятками.
– Вот ты-то мне и нужен, дорогуша, – обрадовался Акиндин. – У меня дочь родилась!..
Леха поморщился.
– Не-е… – гордо ответил он, – у вас зарплаты не хватит...
Акиндин удивленно помолчал, а потом ударил Леху с правой, и Леха сел на пол.
– Ты чего дерешься? – удивился Леха, осторожно ощупывая ухо. – Странный у нас народ, вначале в морду бьют, а потом просят об услуге. Теперь я из принципа…
– Ты был с ним? – сурово спросил Пионов у Лехи, который ничего не боялся.
– Нет, – вступилась консьержка, – он был со мной…
– Ага… – обрадовался Пионов, – вся банда в сборе!
У консьержки побледнели щеки.
– Я же сама позвонила… – пролепетала она.
– Иногда у преступника не выдерживают нервы и он делает глупости, – пояснил Акиндин с умным видом.
– Но ведь это я позвонила… – повторила она с отчаянием.
– Ну и что, дорогуша? – удивился Акиндин. – Сядешь за компанию…
В общем, полиция в своей стихии. Я даже залюбовался. В кухню вошла Люся, чего-то прошептала Пионову на ухо. Я услышал конец фразы:
– …Хороший адвокат… от этого вопроса… камня на камне не оставит...
Они вышли. Акиндин с тревогой посмотрел им вслед и сказал, обращаясь неизвестно к кому:
– Пока солнце взойдет, роса очи выест…
– Скажите, что я не при чем! – потребовала консьержка.
– Сама скажи, – ответил Леха, поднимаясь с пола.
Консьержка сжала губы и отвернулась.
– Все мужики одинаковы…
Леха посмотрел на меня. Если бы я мог, то развел бы руками. Зато покачал головой. Он понял, что к убийству я не имею никого отношения.
– Не шептаться! – предупредил Акиндин, с подозрением поглядывая то на нас, то в коридор.
Кажется, его основательно выживали из полиции, и даже его друг Пионов ничем не мог помочь.
Затем послышались шаги, и кухню заполнили какие-то люди. Среди них были Алфен и Лука.
– Комиссар, снимите с моего подзащитного наручники! – потребовал человек в светлом летнем костюме и галстуке. Нос он прикрывал, как средневековый граф, белоснежным ажурным платком. Должно быть, на кухней действительно чем-то воняло. Но я ничего не чувствовал.
Пионов безропотно выполнил просьбу. Акиндин даже не попытался возражать. Люся сделала вид, что все происходящее может быть только в правовом государстве.
– Насколько я понял, моему клиенту не предъявлено никаких обвинений?
– Нет… – вздохнул разочарованный Пионов.
– Хотите ли вы продолжить следственные действия? – спросил адвокат сквозь платок.
Единственное, чему я удивился, – адвокат был свежим, как огурчик с грядки, словно не стояла тридцатипятиградусная жара и не полоскал ливень. Потом рассудил, что он прибыл к месту происшествия в автомобиле с кондиционером. Значит, Алфен расстарался. Но ради чего, я так и не понял.
– Нет… – сквозь зубы ответил Пионов.
– Я его забираю, в противном случае буду вынужден подать жалобу в адвокатуру, и вас затягают по судам!
– Воля ваша… – согласился Пионов и покосился на меня.
– Тебя били? – деловито спросил Алфен.
В его вопросе даже прозвучали материнские нотки. Я сделал благодарное лицо.
– Нет, его в зад целовали, – не удержался Акиндин, но на него никто не обратил внимания.
– Тогда инцидент исчерпан?
– Да… – Пионов развел руками, изображая покаяние.
– А эти господа? – иезуитски спросил Акиндин, указывая на консьержку и Леху.
Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена.
– Только мужчину… – сказал Алфен таким тоном, словно делал Лехе одолжение. Но, по-моему, Лехе было все равно. Наверное, он бы с удовольствием остался, чтобы кувыркаться с тощей консьержкой в постели.
– Да, его мы тоже забираем, – громко сообщил адвокат.
– А я?.. – вопросила спросила консьержка, заламывая руки.
Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена. Главный оценивающе разглядывал консьержку. Консьержка выдавила из себя жалкую улыбку.
– И женщину тоже… – веско произнес Алфен.
Черты лица его разгладились, и мы поняли, что лицезреем новую фаворитку. Впрочем, о чем можно было говорить, ведь Таня Малыш была мертва.
– Зачем? – удивился Лука.
Если он и любил женщин, то явно в нерабочее время.
– Тебе не надо, я возьму, – возразил Алфен, улыбаясь консьержке.
Консьержка приободрилась, недвусмысленно распахивая полу халата и показывая гладкое колено.
– В общем, забираем всех и уходим, – поспешно сказал Алфен адвокату. – Там разберемся.
– Никто не возражает? – дипломатично спросил адвокат у Пионова и Акиндина.
– Никто…
У обоих была кислая мина на лице, а Люся сделала вид, что происходящее к ней не относится. Честно говоря, в этот момент я ее пожалел, ведь работа полицейского это не всегда истина на твоей стороне.
– Ну и отлично!
Консьержка бросилась впереди всех и ухватилась за потную руку Алфена. Он победоносно обнял ее за талию. Леха выдохнул из себя воздух и закатил глаза:
– Ха!
– А что ты хотел? – спросил я с укоризной.
Он только поморщился, давая понять, что давно относится к жизни философски. Я оказался последним и приотстал.
– Комиссар, как была убита Таня Малыш?
– Малыш? – переспросил он устало. – Ее застрелили...
– Застрелили? – удивился я.
Я привык, что всех, кроме летчика, убивали ножом. Правда, Бондаря утопили в формалине. Но Бондарь – это исключение.
– Видать, она пришла, когда они что-то искали...
Я не сообщил ему, что у нас с Таней Малыш было назначено свидание в три.
– Две пули в голову, – добавил Акиндин таким важным тоном, что Люся невольно фыркнула.
– Так же, как и летчика! – вырвалось у меня я.
– Вы что-то сказали? – удивилась Люся.
Впрочем, после речи адвоката она выглядела достаточно смущенной.
– Да, я нашел его мертвым.
– А кроме летчика, вы никого не нашли?.. – иронически спросила Люся. Впрочем, глаза у нее разбегались в разные стороны. Должно быть, внушительная свита во главе с адвокатом произвела на нее должное впечатление. – На веранде была лужа крови…
– Нет, больше никого не видел, – соврал я.
– Мы вас найдем, – сказала она, словно извиняясь передо мной, – никуда не уезжайте из города.
– Я не уеду. Только отдайте мой блокнот.
Пионов внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
– Кроме лично вас, адвокат больше ничего не требовал.
– Ну и ладно, – сказал я, – тогда я заберу собаку.
– Собака не может быть свидетелей, – подумав, философски изрек Акиндин, – собаку можно, дорогуша…
Пионов и на этот раз сделал вид, что глупости, изрекаемые Акиндиным, не имеют лично к нему никакого отношения:
– Забирайте.
Я пошел искать Росса.
– Почему рядом с вами всех убивают? – спросил Пионов, делая шаг за мной в прихожую.
Я удивился, потому что впервые он у меня о чем-то спрашивал, а не вырывал силой.
– Почему всех? Не всех.
Росс стоял в дверях и нервно зевал. Мы были с ним дружны.
– Да? – скептически переспросил Пионов.
– Вы же живы, – сострил я.
– А этих? – Он сунул мне под нос фотографии.
Я сразу узнал Мамонта, Апельсина и Атлета. Только теперь к неопределенному возрасту Мамонта добавилась большая дырка во лбу, а лица Апельсина и Атлета остались целыми, зато оба, похоже, были исполосованы таким же самым ножом, который подкинули мне. Выглядели они так, словно стали жертвой заклания какого-нибудь племени тумбу-юмбу.
– Чего они от тебя хотели?
– А кто они? – в свою очередь спросил я.
– Бандиты с Марса. Что же ты такое наделал, что они за тебя взялись?
– А как там Мирон Павличко? – спросил я в свою очередь, в надежде, что пока он расслабился, выведать информацию.
– Мы предполагаем, что его похитили, – вмешалась Люся, выглядывая в коридор из кухни. – Трупа нет, мотивов для убийства тоже.
– Вы так всем отвечаете? – спросил я.
Она поморщилась и выдохнула из себя воздух.
– В городе ежедневно пропадают десятки людей. Мы не успеваем…
– Это что-то новенькое… – удивился я. – Впервые полиция расписывается в своем бессилии. Целый год, и никаких новостей.
– Надеюсь, вы обойдетесь без новой панической статьи? – осведомился Пионов, впрочем, без обычной угрозы в голосе. – Так как насчет бандитов с Марса?
– Я с ними юридически не знаком. Не пожимал руку, не говорил, что меня зовут Викентием Сператовым. Да, они меня избили, потому что у меня оказалось мало денег. Комиссар… – добавил я не без злорадства, – на сегодня вечер вопросов и ответов закончен. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, к кому обращаться.
– Ух-х-х! – издал он странный звук, что, должно быть, означало бессилие, и я торжествующе вышел как раз вовремя, чтобы пройти мимо адвокатского платка, который валялся на крыльце, и усесться в одну из двух машин рядом с Лехой и Лукой. Алфен уселся в другую, чтобы увезти свою добычу подальше от чужих глаз. Что касается адвокат, то он уже укатил на своем супер-пупер четырехколесном чуде, напичканном самыми современными приспособлениями, в том числе кондиционерами и распылителем ароматов. Росс разместился у меня между коленями и преданно заглядывал в глаза. Кажется, он тоже был рад покинуть квартиру Тани Малыш.
– Я хочу выпить! – заявил Леха.
– И я! – провозгласил Лука.
Чему мы страшно удивились. По пути мы заехали ко мне, и я оставил Росса в квартире, предварительно выдав ему в виде пайка палку сухой колбасы, которую он, не успел я закрыть дверь, тут же уволок на диван и принялся с вожделением пожирать.


Глава 5
Черные ангелы

Стихийная жажда перешла в поминки, поминки – в обыкновенную редакционную пьянку. Откуда-то взялись веселые женщины: там были курносая Лена-декоратор, с которой мы обычно болтали на разные жизненные темы и которая дважды была замужем и не прочь была выйти в третий раз, там была фигуристая длинноногая Элла, жена художественного редактора, которая страшно кокетничала со всеми мужчинами и говорила басом: «За второе дыхание!..» На этот раз она была рыбкой, потому сделала себе двухнедельную татуировку в виде легкомысленной чешуи. Там была еще какая-то гриваста женщина, которую я плохо запомнил, и мне даже показалось, что среди них мелькнула скуластая блондинка, которую Леха снял в баре и у которой были соблазнительно гладкие колени. Там были еще кто-то, кажется, жена Луки, но, честно говоря, мне хватило и этих. Сам Лука быстро напился и стал выражать недовольство руководством газеты. Было ужасно смешно, потому что от непривычки к алкоголю он потерял речь и общался с помощью жестов. Вернее, пытался. Сердобольный Сашка Губарев отвел его в кладовку, а сам вернулся с изрядной дозой «наркоза», жена Луки пересела к нему, и они очень тихо копошились в уголке среди клавиатур и папок с материалами. Некоторое время мы все дружно пытались перепить Забирковичуса, пока нам это не надоело и Леха не объявил тур-вальс – в обнимку с блондинкой он выскочил на середину комнаты. Потом мы выпили за Мирона Павличко. Потом пели какие-то грустные романсы и главный художник страшно фальшивил, потом, кажется, курили дрянные местные сигареты – биди. Один Сашка Губарев, у которого был шикарный черный чуб, баловался с контрабандной сигарой толщиной в палец. От этого в помещении стало дымно, как во время пожара.
В этот момент меня пригласили к телефону. Длинноногая Элла, кокетничая странным образом, а именно, закатив глаза, хлопая ресницами и подразнивая