Без красивого названия

На лобовом стекле мелкими каплями оседал туман. От теплого шлейфа горячего воздуха печки слипались глаза,
вызывая сонливость и единственное желание – остановиться у обочины, и провалиться в глубокий беспробудный
сладкий сон прямо на водительском кресле. За стеклом буйствовал свирепый осенний ветер, он обрывал листья и
швырялся ими, как капризное дитя, затем снова подхватывал и уносил куда-то далеко, чтобы снова вернуться.
Луна скрывалась за серыми дымными клубами туч, стыдливо прятала свое блеклое тело, и лишь иногда являла свое
тусклое неясное очертание. Я вырулил к ближайшему кафе. Я уже мысленно сидел за столиком и пил горячий кофе.
Ветер захлопнул за мной дверь, отрезая путь к теплому убежищу, и рьяно принялся теребить мою одежду.
Пальцы озябли моментально. В кафе было немноголюдно. Сел за свободный столик, и вопреки желанию попить кофе,
заказал два чая с лимоном и сразу. Столкнувшись с непонимающим взглядом девушки-официантки, повторил свой заказ.
На коленях лежал серый потертый временем и неаккуратным пользователем ноутбук. Мой серый секретный чемоданчик,
кудесник и чудотворец, избавивший гору продукции бумиздата от моего ужасного почерка и опечаток. Так началась
чья-то маленькая история, которую вы сможете прочитать.


В отутюженных до сопливого блеска брюках Савельев вышел на встречу своей судьбе. Ругая про себя непогоду и
неожиданно наступившую осень, он семенил к троллейбусной остановке. Дама, ухватившая его за сердце, крепко сдавила
этот поэтический орган в своих холодных руках. Петрова Ольга – гроза девственниц и стеснительных мужчин была мечтой
многих членов литературного кружка, чемпионов по шашкам и бриджу, а так же активистов самодеятельности самого кислого разлива.
Петрова Ольга скрывала свою непорочность за притворной маской добродетели и целомудрия, была неподатлива и неприступна.
В то же время все ее существо доказывало окружающим обратное – вызывающие срамную похоть короткие платья и юбки, фигура,
способная искусить любого, поклявшегося в обете безбрачия, меланхоличное капризное бледноватое лицо, требующее жалости и
сострадания, высокая, крупная и упругая на вид грудь – мечта прожорливого ребенка. Все это богатство Ольга гордо показывала
всем. И, впрочем, не зря.

Первый ухажер добился ее расположения в юном возрасте, бросив в атаку все свое обаяние и галантность, не жалевший денег и
свой автомобиль рыцарь, который по сценарию Ольги должен был стать исполнителем ее желаний, сорвав цветок чести, вдоволь
насытился ее телом и быстро исчез, истратив полтора года половой жизни и зрелости красотки.
Было очень обидно. Она сразу вспомнила свой «первый раз», который для любой женщины особенно памятен. Так вот этот  "раз"
Оля встретила на заднем сиденье баклажановой «девятки» в глухом гаражном сообществе имени вождя мирового пролетариата.
За столь постыдным занятием их застал пожилой мужчина. Он появился из-за угла кирпичного забора с мешком продовольствия.
Сквозь слегка запотевшее окно он увидел две голые пятки и ошеломленные, глядевшие на него из-за широкой, заплывшей жирком
мужской спины, глаза под копной роскошных русых волос. Глаза немедленно скрылись за крупным телом. Ей было стыдно и страшно.
Стыдно оттого, что  ее увидели поверженной на обе лопатки и раздавленной ее победителем, а страшно  было остановить рыцаря,
который продолжал усиливать натиск и бессовестно теребил ее грудь.
Домой она пришла поздно вечером, слегка отекшие ноги ныли под коленками, а под платьем бушевал пожар.
Она не смотрела в глаза матери, была усталой и недовольной, а когда зашла в ванну, то тихонько заплакала, закрывая рот
от предательских всхлипываний. Ей больше не хотелось встречаться с рыцарем, ей не хотелось никаких цветов, конфет и
подарков,
самое острое желание – путешествие на море оказалось тусклым и призрачным, совсем не желанным поступком. Хотелось просто
перестать существовать, ничего не чувствовать и ничего не помнить. Внутри все жгло и щипало, измятую кофту Оля швырнула об стену
и та ударилась металлическим бегунком о кафель издав неприятный звук. Каким был второй раз Ольга помнит смутно, последующие тоже
– все с тем же человеком,
который, как потом оказалось – чуть младше ее отца, даже учился в той же школе.  

Оля повзрослела, отчего ее фигура приобрела еще более аппетитный вид. Бедра округлились, спина слегка прогнулась,
плечи стали раскованнее, осанка горделивой. Парни из-за нее дрались смертным боем, ждали возле подъезда, стремились в ее честь
совершить какое-нибудь нелепое со стороны геройство. Высокий и худощавый Толик краской написал возле подъезда ее дома уравнение:
«Толян+Оленька=Любовь», хотя в устном счете никогда не был силен. Ему она вежливо отказала в своем расположении. Ей не очень-то
хотелось бродить по паркам и скверам, отсиживать седалищный нерв в кино и кафетериях, держась за руки наблюдать какое-нибудь светило
или еще хуже – выплясывать на танцполе и твердо знать, что молодой человек, который ее проводит до дома, непременно получит по лицу от
какого-нибудь ее тайного воздыхателя.

Она, конечно, хотела встречаться, но только с тем, кто ей больше понравиться, только сверстники отпугивали ее своими решительными
и грубоватыми ухаживаниями, их бесконечное соперничество действовало на нервы, пылкие признания и песни под гитару с томными завываниями
были ненавистны. Свой идеал она искала относительно долго. Не раз ее мечты были обмануты, взгляды порушены,
даже гордость – и та была надломлена непониманием и эгоизмом новых кавалеров ее сердца…

А кто же Савельев?

Этот непоседа был самой непонятной личностью. Каких только слухов о нем не слыхал белый свет. Поскольку он в юности был очень миролюбив
и имел мягкий характер, он частенько был в самом центре внимания истязателей души в детской шкурке. Побои и обидные прозвища для него
были самым щедрым подарком, которым его на тот момент наградила жизнь. Сверстники не брезговали уличить его в гомосексуальном поведении,
преподаватели хватались за голову, когда на педсовете выяснилось что за третью четверть по алгебре, физике, химии, геометрии он нахватал
целый кузов двоек, но выиграл литературный конкурс, занял второе место по итогам экологической молодежной конференции. По счастливому
стечению обстоятельств его не отправили в вечернюю школу, хотя того требовало предписание – не терпит система образования однобокости развития.
Ее оплот – усредненность, честь и почет тому, кто взошел на пьедестал среднего образования, Савельев топтался в сторонке.

Олю с Савельевым познакомила ее подруга. Оля перестала искать мужчину мечты, да и просто спутника ей тоже не хотелось, но…

Когда он и Оля встретились в первый раз – что-то на этой земле изменилось. Прохожие стали улыбчивыми, зимняя стужа только горячила кровь
и все о чем мечталось – сбылось.
Холодные Олины руки, сжимавшие его сердце, стали мягкими и теплыми, а Савельев не оказался странным гомосексуалистом, характер его стал
не грубым, но твердым, и он не стремился заполучить еще один Олин «раз», чтобы тоже потом исчезнуть.

…………………………………………….             ……………………………………