Мы тоже поедем, - сказала Валентина.
- На чем? Автобусы уже не ходят.
- Ничего, доберемся как-нибудь, - успокоил Виктор. – А ты нас не жди, иди скорее.
Зять убежал, а через некоторое время и Орловы вышли на улицу.
Было тихо. На чистом, безоблачном небе звезды сверкали ослепительно ярко. Окруженные лучистыми венчиками, они казались близкими и теплыми. Мороз крепчал и в воздухе плавал густой, колючий туман. Электрические фонари, фары автомобилей, редкие окна домов тускнели и расплывались желтоватыми пятнами. Под ногами тихо поскрипывал мелкий снежок, еле прикрывающий землю.
Орловым удалось поймать случайную машину, и они приехали в больницу раньше зятя. Ира, в ожидании, стояла у окна. Свет уличного фонаря освещал ее фигуру и опухшее от слез лицо. При виде родителей она вновь заплакала.
- Ира, не плачь, - проговорил Виктор, а сам не мог проглотить комок, стоящий в горле.
- Но ведь дочка умерла, я даже не рассмотрела ее.
- Может оно и лучше, что не рассмотрела, - вступила в разговор Валентина. – Тогда тебе еще тяжелее было бы.
Некоторое время Ира молчала.
- Самое обидное то, что меня не отпустят похоронить ее.
- Об этом не волнуйся, - успокоил отец. – Мы все сделаем.
Пришел Илья. Он спешил так, что, несмотря на мороз, даже вспотел. Он предложил родителям вернуться домой, а сам пошел к жене.
На следующий день Виктор заказал на работе маленький гроб. Забрав из морга тело внучки, Орловы привезли ее домой.
- Пусть хотя бы, мертвой побудет дома, - глотая слезы, проговорила Валентина.
В маленьком гробу лежала крохотная красавица. Сколько раз приходилось Виктору видеть детей, но с такими ярко выраженными чертами лица, с четко очерченными губками, черными, словно нарисованными углем тонкими бровями, он никогда не видел. Долгое время Орловы, вместе с пришедшими сватами, смотрели на прекрасное лицо внучки, которой не суждено было порадовать своим присутствием родителей, а заодно дедушек и бабушек.
На кладбище шли все вместе. Виктор нес маленький гробик, крест на крест привязанный полотенцами к его груди. Шел медленно, пошатываясь, и думал о том, что не так мечтал он нянчить внучку. Ему хотелось прижимать ее к груди, чувствовать теплоту крохотного тельца, видеть цвет ее глаз, первую улыбку, слышать голос и первые слова. Но судьба распорядилась по своему. Теперь, вместо теплого тела внучки, он чувствовал на своей груди холодные, твердые доски гроба, которые врезались острыми углами не только в его ребра, но и в самое сердце.
Похоронили Машеньку рядом с Марией Николаевной. Когда гробик с ее телом опустили в могилу, Валентина, глядя на фотографию матери, прикрепленную на памятнике, вновь заплакала и проговорила:
- Ну, баба Маша. Прими к себе нашу внучку, а свою правнучку. И если на том свете есть хотя бы какая-то жизнь, будь ей там защитой и опорой.
Продолжение следует.
Свой странный круг.
А люди как караван,
Придут- уйдут. Неизвестный автор