кричал Сорай.
Он понял его задумку. Иканобори вспомнил, чему так долго обучался. Он поднялся к самым облакам. А потом спикировал на спину врага, и они, сплетясь крыльями, камнем рухнули в пропасть. Напрасно Сорай до последнего мгновения ждал, что трехпалый иканобори оправится и взлетит. Этого не произошло.
Сорай еще долго смотрел, как в небе дерутся иканобори. Их становилось все больше и больше. Своих он узнавал по манере полете – они летали парами и выручали друг друга. И это небольшое преимущество постепенно стало приносить свои плоды – все чаще иканобори арабуру падали на землю. Но тюдзё Сорай уже ничего не разливал: ни своих, ни чужых. А бездонное небо все наполнялось и наполнялось драконами. Казалось, что оно окрасилось в цвет крови и цвет пламени. Ни одна из сторон не могла взять верх, и к вечеру окрестные горы и холмы были усеяны мертвыми и умирающими иканобори.
Тюдзё Сорай тоже умер. Когда его нашли, казалось, что он все так же смотрит в бездонное небо, словно что-то хочет подсказать своим питомцам.
***
Натабуру мучил вопрос, применят ли кецали хаятори. Если это произойдет, думал он, то мы проиграем.
– Не применят, – вещал Язаки по старой привычке пророка и важно задирал нос.
Язаки получил чин дайнагона и теперь красовался в нагрудном золоченом панцире и в шлеме, который то и дело налезал ему на глаза, и Язаки терпеливо водружал его на место. Вооружен Язаки был офицерским мшаго.
– А если? – стоял на своем Натабура, с немым укором поглядывая на друга.
В таком важном вопросе, когда на кон поставлена судьба страны, пророчествам Язаки нельзя доверять. Что если в этот раз он ошибается? Нет, здесь должен быть точный расчет.
– Если применят, – сказал тайсё Го-Данго, – то все мы погибнем, – и он невольно посмотрел на новое оружие, которое привезли из далеких гор накануне.
Огромная пещера была заставлена тележками с камадо . Пахло «потаенной» горючей смесью и окалиной. Горючую смесь называли «потаенной», потому что никто не знал ее состава, кроме Акинобу и Натабуры. Рецепт они вычитали в европейских манускриптах, точнее, у Архимеда, добавили кое-что свое, и получилось грозное камадо. Правда, громоздкое на поле боя, опасное для самих воинов, его надо было еще совершенствовать, но времени на это просто не оставалось.
– Против летающих джонок оно бесполезно, – сказал Го-Данго. – Да, можно сжечь дракона, да, можно напугать пехоту, но настоящего самурая этим не устрашишь.
Тайсё Го-Данго в новое оружие не верил. Ему казалось, что нет ничего надежнее испытанного временем катана, нагинаты и лука, а все остальное пригодно лишь для дикарей. А ведь на камадо была сделана главная ставка, поэтому Го-Данго и нервничал.
– Да… вопрос… – вздохнул Натабура. – Надо точно знать, применят летающие джонки или нет.
Они вышли на свежий воздух. При их виде свита, которая оставалась снаружи, вытянулась в струнку, а из кустов выбежал радостный Афра и чинно сел рядом с Натабурой.
Пещеры находились в глубоком овраге и хорошо были замаскированы низкорослыми деревьями. Стая красноклювых амазин взвились над ивняком и унеслась прочь. Иканобори, правда, уже не летали безнаказанно, но могли появиться в любой момент, поэтому охрана, состоящая из гвардии, схватилась за дайкю и стала озираться, а ее начальник Иваномури подошел к Го-Данго и с поклоном напомнил об опасности. На него не обратили внимания, но стали чаще поглядывать на небеса.
– Знаете, что, – сказала Акинобу, который до этого молчал, – пошлем-ка к кецалям их главного черта Майяпана.
– Он уже целую луну не просыхает, празднует свое назначение, – заметил Натабура.
Под команду Майяпана выделили три тысячи человек, а самого его назначили сёгуном . Он также отвечал за ниндзюцу. На радостях он насовершал столько подвигов, которых другим хватило бы на всю жизнь: захватил в плен сотника и убил трех иканобори. Как это ему удалось, никто до сих пор не понял.
– Ну вот и пошлем пьяного. Меньше подозрений, – сказал Акинобу.
– Это мысль! – согласился Го-Данго. – Эй!
Послали за Майяпаном. Он тотчас явился, голый по пояс, разрисованный, как арабуру, и с запахом перегара.
– Нет, не будут помогать, – заверил он, выслушав вопрос. – Ушмаль не сторонник вмешательства. Точнее, ему это запрещено.
– Кем? – удивился Натабура.
Он уже слышал, что у кецалей есть хозяева, но хотело узнать поподробней. Может, Майяпан что-то вспомнил.
– Не знаю, – пожал плечами Майяпан. – Знаю, что вмешательство силой запрещено.
– Зачем же тогда они приперлись сюда? – в раздражении спросил Го-Данго.
Они уже давно ломали себе голову над этим вопросом, но не находили ответа, к тому же он подозревал Майяпана в неискренности и если бы не заступничество Язаки, в лучшем случае прогнал бы Майяпана на все четыре стороны.
– Помочь арабуру может, но воевать с нами не будет, – уверенно сказал Майяпан.
– А что ты еще знаешь? – спросил Акинобу.
– Один раз я у них видел оружие посильнее мшаго и майдара. Тем оружием они с другими кецалями воюют.
– Неужели они так сильны? – удивился Акинобу.
Ему стало интересно, он вспомнил, что читал о небесных войнах в рукописях варваров. Майяпан не врал, действительно, эти войны не касались землян. Должно быть, они имели отношение к Богам, которые на небесах выясняли отношения между собой.
– За день могут страну уничтожить, – похвастался Майяпан.
– Нам надо все точно узнать. Отправляйся-ка к ним и разузнай, что да как. А мы будем ждать.
Майяпан ушел и пропал. Вышли все сроки, а он не появлялся. Натабура каждый день, несмотря на занятость, справлялся о нем. И все больше хмурился. Он боялся произнести то, о чем думали все остальные: и Баттусай, и Го-Данго, и Гёки – что Майяпан предатель. Язаки ходил черный и при встрече воротил морду в сторону.
Если он предатель, рассуждал Натабура, то почему против нас не предпринимаются никаких действий? На всякий случай он приказал удвоить караулы, а войскам быть предельно внимательными. Ночью поймали трех арабуру и одного песиголовца. Но они толком ничего не знали и не слышали об Майяпане.
Один Акинобу верил в Майяпана и поэтому сказал:
– Придет он. Я верю.
У Натабуры были и другие причины хмуриться: арабуру затеяли какую-то странную игру и все дальше и дальше заманивали их на север. Нельзя было принимать сражение, не разобравшись в причинах, хотя они были очевидны: похоже, арабуру искали выгодное для себя место. Они выгнали из леса Руйдзю карин дикое зверье и заняли пещеры, в которых жили трехпалые иканобори. Дальше идти было просто некуда – за их спиной начинались отроги Фудзияма, где армии негде было развернуться.
Много раз Натабура держал военный совет на эту тему: принимать сражение или нет. Тайсё Го-Данго был «за»:
– Войска перегорят! Надо наступать, пока они рвутся в бой. Где бы арабуру ни захотели драться, мы будем наступать и победим.
Гёки был осторожней:
– Не следует соваться туда, куда нас заманивают. Они готовят ловушку.
Язаки твердил свое: в том смысле, что на все воля Богов. Он не разбирался в стратегии и больше прислушивался к своим ощущениям, но на этот раз пророчествовать остерегался.
Баттусай, который командовал армией в десять тысяч человек, тоже считал, что надо быть осторожней и не принимать сражения.
– Драться надо сейчас! – твердо сказал Акинобу.
Натабура высказывался последним:
– Посмотрим, что они нам предложат.
Для боя арабуру облюбовали долину реки Макабэ. Река начиналась в отрогах хребта Оу, в центре которого неустанно дымил Фудзияма. Перед сражением, словно нахмурившись, он выпускали клуб черного дыма и тихонько рокотал. Земля под ногами подрагивала. Ночью на его склонах были заметны огненные сполохи.
Можно было, конечно, пересидеть арабуру, дождаться зимы, а весной посмотреть, кто окажется сильней. Однако в этом случае возрастал риск потери инициативы. Но самое главное – начался голод. В некоторых провинциях уже подмешивали в рис толченую солому. В армии же еды осталось не больше, чем на пятнадцать дней.
Как бы и нам всем не пришлось есть солому, думал Натабура.
Отряды все прибывали и прибывали. Из провинции Хитати пришли две сотни босоногих крестьян, вооруженных мотыгами, цепями и косами. Им выделили трофейные яри, которые требовали починки, но крестьяне и этому были рады. А вот из Иваки явился целый отряд во главе со старостой, в полном вооружении и даже со своими знаменами главы округа, которого арабуру убили еще год назад.
– Ай, молодцы! – обрадовался Натабура. – Ай, молодцы!
– Готовы служить, господин! – поклонился староста.
– Как же тебе удалось сохранить такие силы? – спросил Натабура.
– Мы народ хитрый. Днем работаем, а ночью воюем, – ответил староста.
– Молодец! – похвалил его Натабура. – Дам тебе две тысячи человек. Возьмешься командовать?
– Возьмусь!
Самая южная провинция – Тадзима, прислала конников с луками. Из Наори пришли мечники, а из Миэ – целая толпа с такими разбойничьими рожами, что Натабура опешил.
– Откуда вы такие? – удивился он.
– Из тайных пещер, из глубоких долин, из болот! – кричали они.
Эти люди были вооружены дубинами, шестами и короткими луками. Го-Данго отправил их в легкие войска.
Пришли даже морские вако со своими кривыми ножами, долго кланялись и просили прощения – мол, при арабуру было неплохо, но со своими лучше. Натабура пообещал им вольницу на двадцать лет вперед, и они кричали: «Бонзай!»
Народ все прибывал и прибывал, и за три дня до сражения окрестные холмы по ночам были усеяны кострами. Го-Данго приказал жечь их как можно больше, дабы ввести арабуру в заблуждение.
Песиголовец Зерок командовал отдельным отрядом ойбара. Правда, отряд его был небольшим. Зато удалым.
А еще в армии самураев был полк хонки, вооруженных вилами, цепями и кусаригама . Правда, этот полк можно было использовать только в темное время суток. До поры до времени хонки сидели в самых глубоких пещерах и скулили:
– Ну пустите нас воевать! Ну пустите!
Ими командовал Киби Макиби, бывший демон дыр и колодцев, а теперь сёнагон , чем он очень гордился. В качестве родового знака он выбрал себе рисунок выползающего из норы крота на фоне восходящего солнца. Он мечтал, чтобы этот знак общим для всех хонки, пожелавших жить в мире людей. По непонятной пока причине у Киби Макиби выросли настоящие ноги, и он стал еще больше походить на человека.
Киби Макиби расхаживал по пещере, одетый в золоченые доспехи, и увещевал:
– Ждать надо! Ждать!
– Долго ли?! – скулили самые нетерпеливые.
– Как только солнце уйдет, так сразу.
– Тогда и кровушки напьемся!
– Эти лозунги прекратить! – кричал Киби Макиби. – Мы же цивилизованные существа!
– Конечно, цивилизованные, – отвечали ему, – а без кровушки не можем.
– Тьфу ты!
Майяпан появился на рассвете следующего дня – как всегда пьяный и веселый. Го-Данго велел разбудить Натабуру. Но он уже пятую ночь одетым спал в полглаза и вышел из палатки, как только услышал голоса.
– Велено передать, что можете воевать в свое удовольствие, – сказала Майяпан. – Кецали покидают страну.
– Как покидают?! – обрадовался Натабура. – Наму Амида буцу!
– Улетают на родину.
– Слава Будде! – воскликнул Натабура. – Понимай войска! – велел он Го-Данго.
***
Императору Дегановиду
