поблескивая белками глаз на Виктора с Валентиной. Они долго стояли у дверей, ожидая окончания разговора. Швырнув трубку на аппарат, чиновник шумно вздохнул и властным голосом, в котором еще бурлило возбуждение, спросил:
- Вы ко мне? Проходите, садитесь.
Орловы присели.
- Да мы, собственно, и не знаем к кому нужно обратиться, - сказал Виктор.
- По какому вопросу?
- Видите ли, в чем дело, - начал Виктор. - Я бывший колхозник. Работал механизатором и, в результате несчастного случая на работе, стал инвалидом. Много лет получал колхозную пенсию. Женившись, переехал в Электросталь, где устроился работать на Книжной фабрике, и мне перестали выплачивать пенсию. Хотелось бы выяснить, на каком основании?
Некоторое время чиновник задумчиво теребил пальцами свою багровую щеку.
- Понимаете? – заговорил он. – Мы не имеем права платить вам пенсию.
- Почему?
- Потому, что пенсия колхозная, а вы работаете на государственном производстве.
- А колхоз, разве не государственный?
- Государственный, но здесь совершенно разные отрасли - сельское хозяйство и производство.
- Но ведь колхоз регулярно отчисляет деньги в пенсионный фонд, независимо работаю я или нет.
- Ну и что? Закон не позволяет платить колхозную пенсию тем, кто работает на производстве.
- А если человек, работавший на производстве, выйдет на пенсию и уедет в деревню, где станет работать в колхозе. Ему тоже не будут платить?
- Будут. Потому, что у него государственная пенсия.
Неожиданно для себя, Виктор возмутился.
- Что же это за закон, дающий права одним и отнимающий такие же права у других? – сдерживая себя, заговорил он, и тут же почувствовал, как жена толкает его в бок. Но уже не мог остановиться. – Значит это не советский закон, а американский! Там негры не имеют никаких прав, а у нас колхозники.
Сказал и пожалел. Начальник взвился с места, словно его ужалила пчела. "Сейчас охрану вызовет", с горечью подумал Виктор. Но чиновник закричал так, как несколько минут назад кричал на кого-то в трубку телефона.
- Что вы себе позволяете? За такие антисоветские разговоры знаете, что бывает? Чем вы недовольны? – громадой навис он над столом, сверкая на Виктора белками глаз. - За последние годы государство сделало для колхозников многое. Раньше, например, что вы получали в колхозе? Палочки. Теперь вам ввели денежную оплату труда, разрешили выдавать паспорта, что позволило колхозникам уезжать в города, снизили налоги. Разве этого мало? А вы говорите, что никаких прав.
Чиновник замолчал, грузно опустился на стул и сидел несколько минут, остывая. Затем снова заговорил, уже более спокойно.
- Я могу посоветовать вам только одно. Сходите в Министерство здравоохранения, ВЦСПС, может кто-нибудь возьмет на себя ответственность и решит вопрос положительно, в виде исключения. А я, к сожалению, ничем не могу помочь.
Орловы поняли, что разговор окончен, попрощались и вышли на улицу. Ярко светило солнце, на деревьях звонко распевали скворцы. Валентина облегченно вздохнула.
- Я думала, нас арестуют, - сказала она.
- Я тоже об этом подумал, - ответил Виктор, обнимая жену за плечи. – Испугалась?
- Испугаешься тут! Видел, как он взбеленился? А ты тоже хорош, зачем было так говорить?
- Да ведь я правду сказал!
- А вот правду-то никто и не любит.
- Обидно до глубины души! Чем колхозник хуже производственника? Ничем! Все мы одинаковы, все советские люди и трудимся для общего блага.
Некоторое время Виктор шел молча.
- Дали бы мне право собрать в один колхоз таких вот чиновников и тех, кто составляет несправедливые законы, - вновь заговорил он. – Посадил бы их на трактор и заставил сутками работать в поле. Потряслись бы они поперек пахоты, в гуле и грохоте, враз бы жирок свой сбросили. А лучше всего направил бы в коровники понюхать навозную жижу, потаскать на собственном горбу воду и корм животным, особенно мокрый и тяжелый силос, от запаха которого тошнит. Узнали бы они почем фунт лиха…
Никогда, ни при каких обстоятельствах, Виктор не думал, а тем более, не говорил плохо о людях за глаза. Это просто было не свойственно ему. Но здесь совершенно другая ситуация. Он был обижен, обижен несправедливостью в отношении к нему. Да разве только к нему? Таких, как он тысячи.
- Говорит, государство многое для колхозников сделало. А что, собственно, оно сделало? Взять моих родителей. В колхозе работали с самого его основания, затем восстанавливали после войны. Переносили все тяготы и невзгоды, все силы отдали, а что получили взамен? Пенсию на старость в размере восьми рублей? Вот и вся благодарность от государства. Не с чего, говорят, начислять, вы ведь за палочки работали. Да разве колхозники виноваты, что горбатились за палочки? Себе ничего не оставляли, все сдавали. Сами от голода пухли, а государство выручали. Вот государство и должно было бы заботиться об их достойной старости.
Они шли по тенистым аллеям парка.
- Давай присядем, - предложил Виктор, показывая на скамейку, уютно расположенную под нависшими ветвями.
Сели. Совсем рядом защелкал соловей - чудо природы! Слушая его трели, Виктор почувствовал, как грусть, владевшая им, постепенно сменяется ли-рически приподнятым настроением.
- Ну что ж, - сказал он вставая. – Не будем отчаиваться. Попытаемся походить по другим Министерствам.
И для Виктора настали дни хождения по министерским кабинетам. "Хождения по мукам", вспомнив трилогию Толстого, окрестил их Виктор. В Министерстве здравоохранения его долго гоняли из одного кабинета в другой и, в конце концов, снова очутился в первом, из которого начал свое путешествие. Не выдержав, он спросил:
- Объясните мне, пожалуйста. У нас в стране один закон, или у вас в каждом кабинете он разный?
Женщина, сидевшая за столом ближе к Виктору, в замешательстве взглянула на него и растерянно проговорила:
- Почему же разный? Закон у нас один.
- А если один, тогда зачем вы гоняете меня по всем этажам? Мне нужно получить ответ всего лишь на один вопрос, можете вы мне помочь или нет?
- Видите ли? Мы ничем не можем вам помочь. Как говорят: «Выше закона не прыгнешь».
- Если честно сказать, на другой ответ я и не рассчитывал, - грустно проговорил Виктор, покидая кабинет.
В профсоюзах повторилась точно такая же картина, а в Министерстве сельского хозяйства даже удивились:
- Как? Вы работаете, приносите государству пользу и вас же наказывают?
- Выходит так.
Чиновник повернулся к женщине, сидевшей за соседним столиком, и проговорил:
- Ну и законы у нас! Инвалид без обеих рук работает, а его вместо того, чтобы наградить наказывают. Удивительно!..
В приемной Президиума Верховного Совета СССР, Виктор так же ничего не добился. "Хождения по мукам" закончились. И тогда он пришел к единственному выводу. Ему придется работать на производстве до тех пор, пока не заработает государственную пенсию.
Продолжение следует.
А сейчас, скоро роботы будут печать, с голоса.