Марсианские огурцы

- А знаешь ли ты, малыш, как я получил первый орден? -  спросил как-то Еремей Мюнх своего маленького внука, поднимаясь с ним на чердак, чтобы переждать так некстати ворвавшийся в их планы противный дождик. Толстую книжку со сказками дедушка предусмотрительно захватил с собой, но, как назло, забыл на книжной полке очки. Не сказать, конечно, что дедушка очень сильно этому огорчился. Рассказчиком он и сам был отменным. За что его частенько ругала бабушка: внук, заслушавшись, мог не заснуть до полуночи. Но сегодня до отхода ко сну оставалась целая дождливая вечность. Поэтому дедушка и не спустился за очками, а, напротив, хорошенько переворошил слежавшиеся запасы в потайных закромах памяти.
- Вот послушай… - начал дедушка, устраиваясь поудобнее в скрипучем плетёном кресле.
- Были тогда непростые времена. Сильные мира сего делили мир, а слабые делили краюху хлеба.
Сильные били друг друга санкциями, а от того слабым доставалось по голове, но совсем не оставалось чего делить. Оказалось, бедность сушит мозги не хуже, чем достаток. Слабые меняли сытую жизнь на патриотизм, как индейцы Колумбии - золото на сломанные ружья. И так же как дикари - жгли священные костры во славу сильных.
Но нам, молодым, было на всех плевать. Молодым принадлежит весь мир, невзирая на границы, вражду и санкции. Молодость безрассудна и опрометчива. Ты не веришь, что дедушка был молодым? Эх, малыш! Мы показывали злым дядям кукиш, а девушкам дарили звёзды. Тогда было легче дарить звёзды, малыш, ведь космические корабли пока не могли долететь ни до одной из них. Мы могли только мечтать. И твой дедушка тоже мечтал, когда был безусым юнцом.
Вот, допустим, Луна. Какая она? Это сейчас, малыш, она облазана вдоль и поперёк, и заплёвана, будто дешёвые пляжи Антарктиды. А тогда Луна была загадкой. Ведь она какой-то непостижимой силой всегда повёрнута к Земле лишь одной стороной. Словно привязана, словно её кто-то держит.  Никто не знал, какие тайны скрываются за её горизонтом.  
Мы собирались компанией и спорили до хрипоты, что же находится с обратной стороны. Один говорил: Луна такая же круглая, как и спереди. Другой кричал: позвольте! Отчего вы решили, что Луна - шар? Над  ним смеялись: неужели диск? Ты разве не видишь форму терминатора, когда Солнце освещает Луну сбоку? Так может освещаться только шар!
Глупцы! - был ответ. - Кто говорит про диск? Но вдруг и не шар? Вдруг только его половинка?! - И „умник“ доставал из кармана апельсин и резал пополам, демонстрируя плоскость Луны с обратной стороны. И всегда находился другой хитрец, готовый сожрать апельсин на дармовщинку. Впрочем, он оправдывался целями научного эксперимента. Он подходил, аккуратно выгрызал мякоть и, демонстрируя пустую кожуру от половинки апельсина, подтрунивал над первым: а вдруг Луна такая? Тогда третий заполнял оранжевую полусферу пивом и хохотал: а если такая? И тут мы срывались с тормозов. Мы прихлёбывали пиво и выдвигали гипотезы одна другой краше. Луна могла быть большой колонной или трубой, уходящей в глубины вселенной. Высоту колонны (или трубы?) мы определить не могли, ведь для этого надо посмотреть на Луну сбоку. Самый трезвый урезонивал: колонна (или труба!) не может быть слишком высока, иначе она когда-нибудь заденет Марс либо, не дай бог, само Солнце. Что, безусловно, докажет наличие колонны - или трубы - на той стороне Луны, но вызовет планетарный коллапс, от которого всем  станет тошно. Кто-то говорил, что с обратной стороны инопланетные хулиганы написали нехорошее слово и потому культурные их собратья не позволяют Луне поворачиваться. Потому что, сказал кто-то, инопланетянам стыдно. Все зашикали и сказали, что это бред. Инопланетяне, мол, не могут знать земного языка.
По ту сторону Луны могли располагаться вулканы и океаны, горы и пустыни, мегаполис с казино, пальмы в кадках, пирамида лунного Хеопса, межгалактическая ядерная пушка и секретный публичный дом. Могла быть дырка от бублика или даже две. Мог стоять трактор, у которого заглох мотор, и потому он не сумел доехать до „нашей“ стороны Луны. А то бы непременно вылез из трактора собрат по разуму, смахнул испарину со лба промасленной ветошью, закурил устало и помахал нам рукой. Или чем-нибудь ещё помахал бы. Наконец, как предположила одна грустная девушка, которую недавно бросил парень, там могла сидеть лохматая бездомная дворняга и выть на ещё одну луну, поменьше, которую мы со своей стороны тоже не видим. Или котёнок - такой милый, но промокший и тоже бездомный. На этом все вдруг успокоились и разошлись, потому что на Земле наступило утро.
А я не успокоился. Я думал дальше. И думал я, конечно, что это неправильно; что так быть не должно; что в любом споре должна родиться истина. Иначе к чему вообще нужны все споры!
Решение пришло с первыми петухами. И оказалось  оно задорным и смелым, как  кукареку:  
Надо! Просто! Посмотреть!
Только и всего: взглянуть на „потустороннюю“ Луну хоть одним глазком. И все сразу встанет на место. Ты улыбаешься, мой мальчик? Тебе легко смеяться: да - в пору, когда мама на каникулах возит тебя в круиз по кольцам Сатурна, наши споры кажутся нелепыми.
Мальчик мой! Мы не могли просто взять и полететь. Наши ракеты, которые было прорубили окно во вселенную, вдруг разучились летать. Сильным  было не до космических далей. Они делили наше и умножали своё. Рубашка должна быть ближе к телу, полагали они, а дали на то и дали, чтобы думать о них издали. Под шумок они стянули рубашку и с рабочего, который собирал ракеты. Но, как выяснилось, голый рабочий забывает, в какую сторону крутить гайку. А шурупы, забитые, как встарь, молотком, имеют свойство вносить погрешность в работу двигателей. Ракеты летели куда угодно, только не в космос.
И тут, малыш, являюсь я. Как Моисей перед евреями. Нет, малыш, я не думал о наградах, небесной манне и обетованной земле. И у меня не было сорока лет в запасе. Жизнь так стремительна и скоротечна, думал я тогда. Поэтому я принёс не семь хлебов. Я сразу принёс счастье.
Я сказал: если гора не идёт к Магомету, то... и нам не стоит туда идти.
Зачем ходить? Ведь можно посмотреть издалека. Все мы бывали у стоматолога и лечили зуб мудрости. А мудрость наша будет в том, что мы, как на дырку в зубе, посмотрим на Луну в зеркало. Мы поднесём его с обратной стороны. Закинем на орбиту как рыбак удочку и станем наблюдать.
В зеркало! - сказал я, и все заплакали. Кто-то от радости. Кто-то от зависти. Провидцы и прочие шарлатаны из оппозиции рыдали с досады.
Не плакали только военные.
Я посмотрел на их высеченные из скал лица и... не буду кривить душой, тогда скупая слезинка повисла и на моих ресницах: значит, враг не пройдёт.  В тот же миг меня осенило: ясен пень - у кого же просить! Ведь только у военных остались ракеты с прежних времён, когда они ещё умели летать. Не беда, что в военной ракете нет пассажирских кресел и они лишены элементарных удобств. Зеркало - не принцесса на горошине - авось долетит и без удобств.
Но… - Шиш! - сказали военные. - Мы учили ракеты летать за океан, а Луна нам до лампочки. А если мы профукаем стратегический запас на чёрти что, то нечем станет договориться об отмене санкций. А если не отменить санкции, то мы умрём с голоду.
Но если не увидим изнанку Луны - умрём от любопытства, - решил я и засел за чертежи. Сами с усами, - показал я язык военным.
Ракету я нарисовал быстро. Оставалось решить, как отправить её в космос. Не вопрос, если есть миллионы. Но мне не дали ни копейки. Банкиры, как и военные, начисто лишены любознательности.
Я не ел и не спал - думал. Оказалось - всё зря. Гении не должны много думать. Решение - будто молния - озаряет гениев само. Надо только подставить голову и дожидаться вспышки. Решение и гений, малыш - одно целое. Как Архимед и ванна, как яблоко и Ньютон, понимаешь?  
Ты знаешь Незнайку? Он получил волшебную палочку, лишь когда перестал думать о ней. А помнишь, как он летал на Луну? Нет? Он поднёс якобы лунный камень к магниту и получил невесомость. И его ракете не  понадобилась уйма дорогущего топлива, чтобы преодолеть земное притяжение. Гениально! Представляешь, малыш, у меня всё получилось точно так же!
Нет, лунный камень и магнит - это, конечно, сказки. Я перепробовал тысячи камней, чтоб раз навсегда развенчать эти бредни. Но всё же решение было где-то рядом. Я ходил и думал. Сидел и думал. Глядел на Луну и думал. Ехал на велосипеде и всё думал, думал, думал… Так задумался, что не заметил яму на мосту. Трах, бах! - я лечу через руль. Через перила и - в пропасть. И что ты думаешь? Я перестал думать! В голове, забитой сплошным ужасом, оказалось, нет места для мыслей. Сколько я летел до реки? Мгновение или вечность? Я не знаю. Но твёрдо знаю - из воды я вынырнул уже озарённый. Улавливаешь связь, малыш? Я - словно падающее яблоко, река - это ванна. Всё сходится. Так я впервые осознал свою гениальность.
Я понял как получить невесомость. Более того, я давно это знал, но никак не мог вспомнить. Я же не случайно ощущал незримое соседство этого знания! Я видел в кино как тренируют космонавтов. Невесомость! Невесомость - это падение. Каждый из нас испытывает нечто подобное на американских горках. Когда желудок подступает к горлу, а в животе остаётся пустота. Это она и есть - невесомость. Я её создал в своём животе, падая с моста. А для будущих космонавтов невесомость создают в пикирующем самолёте. Самолёт падает с небес, будто с отвесной американской горки, и в его брюхе потешными головастиками барахтаются космонавты. Как просто: вместо космонавтов мы запихнём в самолёт ракету с зеркалом. Только наш самолёт помчится не вниз, а вверх. Ведь невесомость, малыш, нам нужна по направлению к Луне.
Главный вопрос был решён. Дело оставалось за малым. Зеркало.
Ты скажешь, малыш, зеркало это какой-то пустяк? Но посуди сам: в маленькое зеркало много не разглядишь. Большое - не влезет в ракету. Можно, казалось, нарезать тысячи зеркальных кусочков и собрать их уже за Луной, как шкаф из магазина. Но кто будет орудовать отвёрткой на орбите? Не знаешь? То-то!
А дедушка твой и тут не сплоховал. Мы сделали маленькое зеркало - огромным. При желании мы могли бы упрятать под ним Америку. Мы раскатали блестящую фольгу тонким слоем - тоньше, чем бабушка раскатывает тесто. Долго, конечно, примерялись: так да сяк. Пришлось мне даже изобрести новую науку - нанотехнологию, но дело, поверь, того стоило, да и не заняло, признаться, много времени. Кое-где толщина зеркала достигала всего одной молекулы, и нам приходилось склеивать соседние молекулы клеем - для прочности, чтобы зеркало не треснуло в самый ответственный момент. А чтобы не ослепить нечаянно соседей по вселенной солнечным зайчиком - с обратной стороны зеркало выкрасили чёрной краской. Тонкое зеркало стало лёгким и мягким как шёлковая скатерть. Нам осталось лишь аккуратно сложить его в ракету.
Я читаю вопрос в твоих глазах, малыш. Кто расстелет эту скатерть над Луной - да? Гордись своим дедом, внучок! Я придумал сделать нашу скатерть самобранкой. Это ли не сказка, малыш?! О металлах с памятью формы ты конечно же слышал. Я взял для зеркала именно такой сплав. Словно чаинке в кипятке зеркалу предназначалось самому расправить крылья в стуже открытого космоса.
Ура. Я чистил парадные ботинки и