Глава 1. Миха - водила бездомный

ты, типа, мужик, очень мне нравится с тобой работать, но нех…й тебе всю жизнь перебиваться в бытовке нашей. Вот, говорит, подвернулась тут мысль одна. Есть у меня, мол, некая классная знакомая, крутая бизнесменша, здесь в Зеленогорске живет, и ищет сейчас себе водилу нового. Там, типа, не только водить, но еще и двор убрать, там чего-то принести, отнести, короче, прислугу на все руки, но зато, говорит, будешь жить в своем доме. Я аж закачался, доме, как представил себе! Да, хрен там дом, тоже домишка – комната, кухня и сортир, но все ж не бытовка. И с отоплением, зимой жопой к толчку не примерзнешь. Ну, это я потом узнал, а тогда, он мне, жаль мне с тобой расставаться, но с другой, говорит, стороны так тоже не катит. Надо, говорит, тебя куда-то пристроить, долго ты на меня работаешь, как-то, типа, ответственен я перед тобой. Вот так он меня и пристроил к Людмиле этой Федоровне Клоповой.
Познакомил нас прямо на базе, она туда к нам приехала. Баби… Женщина крупная, ростом почти что с меня, наверное, еще на каблучищах, плечи широченные, что штангистка, да и вся такая широкая, большая, прическа – во! - он как-то неопределенно взмахнул над головой руками. - Типа, укладка такая, белая, очки тоже большие с такими сильными стеклами, лицом-то так себе. Ну, тут ты понимаешь, дело-то оно такое не однозначное. Иной раз видишь бабу, вроде все по размерам в норме и мордой, типа, как красивая. А не цепляет. Ну не стоит на нее, ну никак. А другой раз, вроде и неправильная какая, а ты уже и разомлел как бы. Не знаю, каким они нас боком цепляют или не цепляют. Х…й его знает, ну ты знаешь, как это бывает.
Я кивнул, потому что явно Миха ждал реакции на свои психологические рассуждения.
- Сколько ей лет-то? – спросил я.
- Хер его знает, так на вид тогда показалось, под пятьдесят. Потом уже выяснил, что сорок пять.
Я тебе чего хотел сказать, не цепанула она меня. Так на нее посмотрел, не как на бабу, а как на этого, работодателя, короче. Это так, тебе для понятливости.
А она, короче, так смерила меня взглядом, с недоверием и с Алексеечем к нему в кабинет ушла. Разговора не слышно, только иногда ее хохот прорывается, аж стены трясутся. Вышла, шубку так запахнула, а прикид у нее, надо признать, заеба…кий был, и мне коротко так: «За мной!» Выходим, у входа «икспятая» стоит, вся затонированная, черная, пиз…ц, короче. Смотрю, зима-то тогда слякотная была, а тачка намытая, на х…я думаю, через пять минут заляпается, странный народ, денег некуда девать! Она мне ключи так подкинула, еле поймал от неожиданности, залезаю, а она мне: «Дверцу открой!» Вылез, обошел машину, заднюю дверцу распахиваю, она на заднее сиденье плюх, думаю, сейчас машина просядет! Забрался и я. Хорошо, что последнее время Алексееча на «мерсе» возил, не так меня все эти кнопки и лампочки напугали, ладно еще сиденье почти под меня подвинуто, она-то не маленькая, а то пока там в этих злоебу…х регулировках разберешься. Потом уже, пока время было, разбирался. Поехали, она командует: туда, сюда. Колесом в ямку угодил, она: «Повнимательней, чего гоняешь!». Я скорость сбавил, внимание все на дорогу, аж взмок даже! Она мне: «Что плетешься! Так ничего не успею!» Короче, чувствую, попал я под пресс долбанный! Но не убегать же. Терплю. Приехали на двор к ней. Мама родная, чего там только нет: и деревья и кадки с какими-то растениями, какие-то беседочки, заборчики, пустая только площадка перед крыльцом, чтоб на машине развернуться, все снежком припорошено. Вылезаем, опять она ждет, пока я ей дверцу распахну. «Иди за мной!» - говорит, подводит меня к такой, типа, времянки, там, в углу за домом. Входы в нее с двух сторон, одну дверь распахивает: «Здесь жить будешь». Вторую – «Здесь инвентарь твой». А там всякие лопаты, метлы, ведра, инструмент, тачки. Показала мне, где надо снег чистить, куда его свозить, говорит, всякий мелкий там ремонт тоже на тебе. А про деньги-то еще и не было разговора, потом сказала, ничего так, прилично пообещала. После уже: «Завтра в город поедем утром, там у тебя время будет свободное, пойдешь одежду поприличнее купишь», - и деньги мне так небрежно протягивает: - «Чеки принесешь!» А когда со мной говорит, такое впечатление, что сверху смотрит, будто на козявку какую. Поехали на утро в город, я голодный, ничего накануне не успел пожрать купить, а там у меня кухня образовалась, в домике-то, так кипяточку хлебанул, и в город. Подкатили к такому навороченному зданию, где офисов до еб…и матери, ну, она меня и отпустила, объяснила, во сколько назад и где ее кабинет находится. Поехал за одеждой.
Я уже позже узнал, так из разговоров всяких, с этой особенно, секретаршей, такая была вся из себя, все задницей в своей мини крутила, потом выяснил, что спермоприемником там для многих служила. Короче, та еще мокрощелка, как потом выяснил, была. Но разговорчивая.  
Короче, узнал, что раньше, при коммуняках, хозяйка моя была директором какого-то гастронома, жила, сам понимаешь, как королевна. Муж был. Все чин-чинарем. Потом она этот гастроном себе в собственность отхватила, но на нее бандиты наехали. Она под других легла, ну в том смысле, что «крыша» у нее стала. Вроде они тоже ее доить начали. Затрахала ее эта ситуевина. Короче, бросила она свой гастроном, типа продала не за дорого, сначала затаилась, а потом, когда время поспокойнее стало, открыла контору по торговле чем-то там оптовым. Продукты всякие, я видел, там, на складе, до матери этих коробов да ящиков. Но пока без дела сидела, денег стало не пребывать, и муж ее к какой-то молодухе съе…л.  Вот такую мне ее рабочую биографию рассказали. Но тебе скажу, суровая она начальница там в конторе. Все как на тигра смотрят, но терпят, платит она выше среднего. Короче, прилично платит. Вот и терпят. Сам понимаешь, нынче без копья никуда не денешься.
Но терпеть ее не могут эти, которые работники. Как отвернется, так обязательно в спину рожу скорчат или так, - и Миха показал интернациональный жест. - Меня-то не стеснялись, вроде как тоже подневольный, то бишь свой. Я, когда ездок не было, все в приемной сидел. Там заеба…но, телик есть, журнальчики всякие, чаи и всякие кофеи, пей, пока не обоссышься.  Там-то я от этой секретутки все и узнал про Людмилу.
Так и жил – не тужил. На дворе лопатой помахаешь, на работе задницу отсидишь, деньги есть, хата дармовая, жрачку сам готовлю – не разоришься. К ее покрикиваниям как-то привык, перестал шугаться. Всякие вежливости выучил, ну, типа, дверцу открыть, сумку подтащить, сзади ходить, сам понимаешь. Знаешь, еще любит, чтобы я с ней на какую-нибудь ихнюю встречу с кем-нибудь шел с ней и там в углу молча сидел, так для мебели или для понта. Круто она иногда своих этих, как его, а – поставщиков – на переговорах этих обламывала. Сначала так тихо начнет, а потом в какой-то момент неожиданный как рыкнет, те аж подпрыгнут от такого, очко даже у меня поначалу играло, хоть и не на меня она.
В общем, кремень, думаю. Ничем не сломить, как машина заведенная. Как-то раз там какие-то проблемы случились, так мы с ней, дай Бог, к часу ночи домой возвращались, а утром выезд то в шесть, а то и раньше. Меня-то и то проняло, а ей хоть бы х…й.
Работников она тоже частенько разносила. Мне сквозь дверь слыхать было. Как взревет у себя в кабинете на кого-нибудь, а здесь, в приемной, секретутка только подпрыгнет.
Кстати, она как-то и меня пробовала затащить. Меня вечерком Людмила куда-то отправила, ну тут эта и прицепилась, забрось по пути домой, а то холодно, да темно. Мне, что, жалко что ли, иди, садись. А она по дороге глазки строит, хихикает, мол, может, зайдешь на чашечку чего? Я думаю, да еб…ь ты колом! Еще не хватало с такой бля…щей связываться, короче высадил и укатил, а она, видать, обиду затаила, перестала сплетни всякие рассказывать.
Да не про нее тут дело.
Все шло так ровненько и спокойненько. Под Новый Год устроили они этот, как его, а корпоратив, название такое чудное, а на самом деле пьянка обычная, как всегда. Какое-то кафе сняли, все расфуфырились, как на свадьбу. Пьянка началась с официальной, типа, части. Тут уж все перед Людмилой раскланивались, всякую х…ню, как обычно, перед начальником, про ее таланты и всякие там успехи, песни ей пели. Вроде, думаю, баба не дура, на кой хер ей все это слушать. Не понимает что ли, что все это не от души, а за бабки. Хрен ее знает, иди там разберись, может и приятно про себя такое слушать. Короче, пока там тосты и речи, все как бы с ней рядом и перед ней, а как потом начались танцы-шманцы, гляжу, она одна все время сидит. Никто с ней по жизни то и не дружит, как погляжу. Даже как-то жалко ее немного стало, сидит, как царица в торце стола, вся в цветах и подарках, а поговорить-то и не с кем. Только халдеи и подбегают. Так до конца пьянки одна и проторчала, выпивала от души, но, тебе скажу, со стороны и не заметишь, что вмазала прилично.
Домой, по дороге, молчала, все в окно смотрела. Очки сняла, я так в зеркальце поглядел, на вид трезвая, но в глазах какая-то тоска, что ли, как будто смотрит и не видит.
Прикатили, я ей помог все эти букеты вытащить, она так головой качнула: «В дом тащи!». Я занес в гостиную, на стол все сложил аккуратно и к двери, а она поперек дороги. Иди, говорит, налей и головой на сервант такой здоровый кивает. Сама шубу скинула и в кресло плюхнулась. Я говорю, мол, вам чего, потому что там бутылок разных, просто еба…ться можно, сколько. Она говорит, водки и себе налей. Ей рюмку дал, а свою чуть пригубил, ну ее на х…й, думаю, хуже нет, при начальстве надраться. Она встает, кивает, я за ней, она там, в коридоре, какую-то дверь открывает и кивает мне туда: «Примешь душ, потом через ту дверь в спальню.» Я аж ох…л, хорошо еще стакан в руке нес, тут уж от души еб…л, чтобы посмелеть. Короче пахал я в ту ночь, как папа Карло, а в башке все вертится, вот, бл…ь, сейчас кончу раньше времени и, пить дать, вылечу с работы своей непыльной. Короче, натерпелся страха, но сдюжил. Вижу, лежит довольная, хоть виду и не подает, но я-то чую, что все как надо получилось. У меня-то тоже бабы давно не было. Так иногда, еще у Алексееча, сторожа приводили иногда прошмондовок каких, мне перепадало, но там дело другое. Там за деньги, потрахался и трава не расти, кончил и зае…сь, а тут, сам знаешь, дело другое, тут дело ответственное, тут надо бабу удовлетворить, а это тебе…, - он запнулся, не мог подобрать сравнения, подумал и рукой махнул. - Хрен с ним! Она в ванну ушла, а вышла в таком халате, знаешь, с драконами и из тряпки такой, ну не знаю, такая тонкая и скользкая.
- Шелк? – уточнил я.
- Он. Короче, он вроде бы и не обтягивает, но так обтекает. Ну, как, когда, типа, болт из масла достаешь, то масло с него не просто, как вода, капает, а так по всем изгибам обтекает, а потом уже капает. Так и халат этот. Короче, после всех этих ее деловых платьев и костюмов, всяких, я на нее по-другому посмотрел. Бля, думаю, так вот ходишь рядом, а бабу и не рассмотришь. Только так рассуждать стал, а она мне: «Иди спать, завтра рано выезжаем.» Во как, думаю, короче, собрал одежку и по морозцу в свой домик уе…л по тихому.
Утром, как и не было ничего. Ни здрасьте, ни х…я, сели, молча поехали. Но не опоздала, как в обычный день, будто и не бухала накануне. Только очки такие с каким-то туманом надела. Я их уже несколько раз на ней до этого видал. Ясно, думаю, с бутылочкой-то в одиночку