На скрижали моего сердца

работу.
  - Не оправдывай лентяя и иждивенца.
  - Ты не справедлива.
  - Конечно, она сама пашет как вол, имеет доход с двух салонов красоты, доля в кафе, добавь три квартиры, сдаваемые в наймы и участок с коттеджем.
  - Сейчас, знаешь ли, - укорила сидящая у прохода, - не те времена. И твоё место на лестничной ступеньке между скучающим рантье и целенаправленно стремящимся к свободе…
  Сидящая возле окна перебила:
  - Пустое! Времена всегда одни и те же. Ему нужны её деньги. посмотри на него – вылитый альфонс!
  - У них любовь, - решительно возразила соседка.
  - Любовь, - закашлялась сидящая возле окна. – Кхе! На первом этапе она важна, чем сильнее привязанность, тем она слабее.
  - Всё равно у них любовь! – будто вынесла приговор, высказалась сидящая у прохода. – И плевать на различия!
  Вышли женщины, спор не прекращая на остановке «Новый Иерусалим».
  Вошли новые пассажиры.
  Автобус дёрнулся, заурчал двигатель, по салону прошлась дрожь.
Сквозь приоткрытое окно до меня донеслась фраза, оброненная той, что сидела возле окна, женщины стояли на месте:
  - Любовь или что-то там другое, но, помяни моё слово, быть беде…


                                                          9

  Осенняя сентиментальность подмосковной природы навевала лёгкую грусть и тихую печаль.
  Река Истринка, давшая название городу, выделывая замысловатые кренделя, несла прозрачные воды, свивающиеся в струи и водовороты, в которых отражалось радостное настроение безоблачного высокого синего неба.
  Истринск по самые крыши высоток, пиками антенн пронзающих небо, погрузился в торжественно-печальный цвет листопада; рыжие отблески солнца отражались в окнах.
  Лёгкий ветерок заигрывал с увядающей листвой, нашёптывая что-то игривое; шутя, срывал янтарно-рыжий лист и нёс на своих руках, пока не ронял с пронзительной болью драгоценную ношу на влажный мрамор дорог под колёса автомашин.
  Трудно описываемое мятежное состояние души, вызванное созерцанием волнующей картины осени, стремилось наружу. И слезинка, тайком из уголка глаза сбегала вниз к подбородку, оставляя на коде влажный след, то ли от избытка охватившего чувства тому виной, то ли холодный поцелуй ветра.
  Побродил по центру города, прогулялся неспешно к автовокзалу, посмотрел на отбывающие автобусы, проследил, стоя возле книжного киоска за проезжающими электричками и товарными составами. Вернулся на площадь Урицкого и пошёл на рынок; количественно-качественный состав продавцов и предлагаемого товара в палатках мало чем отличался от предлагаемого на городском рынке Столичном в Якутске.
  Продрогнув, - внезапно подул пронизывающий северный ветер, - решил зайти выпить кофе и согреться в кофейню «Мокка-Докка»; заведение располагается  в двухэтажном здании старой постройки с ультрамодными наворотами в оформлении экстерьера.
  Совсем как Нарцисс немного задержался перед дверью, в её зеркальном полотне рассмотрев себя. Удовлетворившись внешним видом, решительно вошёл внутрь.
  В лицо нежно пахнул аромат жареных кофейных зерён, горячего напитка, наличествовали тонкие запахи ванили и корицы с нотками десертов. Привыкнув к царящему полумраку, оценил внутреннее оформление. В помещении довольно уютно и комфортно; диваны у стен и столики для больших компаний; небольшие столики и пара стульев для таких ценителей одиночества, как я.
  При входе столкнулся нос к носу с администратором, так гласила надпись на бейдже, высоким угловатым парнем. Вытянутое апатичное лицо, блёклые глаза, длинная чёрная чёлка, выбритый затылок украшала татуировка неоскандинавского толка никак не вязавшаяся с общим видом юноши.
  Он вяло поздоровался, провёл к столику возле стены и вернулся на пост у двери. Я осмотрелся: посетителей было раз, два и обчёлся.
  Расположившись поуютнее на диване, поскрипев немного новенькой кожей, раскрыл меню; но ознакомиться с латиницей названий не успел.
  - Добрый день! – раздался весёлый девичий голос.
  Я поднял глаза от меню.
  Рядом стояла официантка; на бейдже прочёл её имя – Катя. Девушка была полной противоположностью администратора. Про себя отметил хорошо сложенную фигурку, приятную округлость груди, выразительные васильковые глаза ярко горели на круглом веснушчатом лице, толстая коса тёмно-пшеничных волос закину за спину.
  Приятная волна тёплого чувства прокатилась внутри меня.
  - Здравствуйте, - ответил я и рассмотрел на её безымянном пальце правой руки тонкий золотой ободок и печально вздохнул.
  Она проследила мой взгляд, по-своему расценила мой вздох и более открыто улыбнулась, ослепив мои глаза жемчугами зубов.
  - Могу предложить вашему вниманию замечательный напиток дня, двойной кофе латте и новое кулинарное открытие нашего шеф-кондитера чизкейк «Золотая осень», - без остановки, чётко и правильно проговорила Катя.
  - С вашего позволения ограничусь просто кофе.
  - Американо?
  - Кофе.
  - По-турецки?
  - Капуччино, Катя.
  Она решила до конца проявить свою профессиональную настойчивость.
  - Десерт «Золотая осень», шикарное кондитерское произведение нашего шеф-кондитера, верх мастерства, положительно отмеченный многими посетителями нашего заведения.
  Решаю сдаться в очаровательный плен не менее очаровательной официантки.
  - Пожалуй, приму ваше предложение, – говорю я, не сводя с неё взгляда, откровенно любуясь чертами её лица. – Двойной капуччино и «Осень».
  Мой интерес не ускользнул от Кати; лёгкий румянец украсил ланиты.
  - Вы забыли сказать, Катя, - вдруг произношу я.
  - Что? – изогнула она левую соболиную бровь в удивлении.
  - Вы забыли сказать, расписывая десерт, что он так вкусен, просто пальчики оближешь!
  Катя слегка наклонила голову к плечу.
  - Несомненно, десерт – цимес, - она поднесла сложенные щепотью пальцы к губам и поцеловала их, - пальчики оближешь.
  Она ушла. Я откинулся на спинку дивана и начал рассматривать на противоположной стене картины из жизни погружённого в моросящий дождь города, его узких кривых улочек, редких прохожих, укутавшихся в плащи, и прислушался к тихо звучавшей мелодии. Инструментальная композиция сменилась песней. Как было не узнать Александра Кальянова?

                               Завтра сентябрь, лист календарный отпал.
                               Жёлтому брату август ключи передал.
                               Ландышем свежим, утром у школьных ворот
                               В платьице белом, девочка тихо взойдёт.
                                Мне бы за нею, снова к началу начал,
                                Но завтра сентябрь и я опоздал, опоздал.
                                Разве сентябрь? Но кто-то мне март нагадал.
                                Цвет листопада, цвет листопада,
                                А зелень я всю промотал.

  Закрыв глаза, погрузился в прослушивание.
  - Ваш заказ, - Катя вернула меня из мира грёз.
  Мелкими глотками пил горячий напиток; ел десерт; смотрел, как на детской площадке перед кофейней молоденькие мамаши и бабушки следят за своими детишками; сквозь стеклянную преграду двери и окон доносились звонкие детские голоса и заразительный смех.
  Десерт оказался вкусен. Веточка ягод рябины придавала художественности блюду.
  Было легко и приятно. Уходить никуда не хотелось. Так бы себе сидел и сидел… Но внутренний хронометр дал понять, пора возвращаться домой или рискую опоздать на «очень интересное мероприятие».
  Автобус уходил через пять минут. Подозвал Катю, рассчитался по счёту, оставил сверху крупную купюру чаевыми.

                                                         10

  Дело привычное, автобус опаздывал.
  И хоть ты в лепёшку расшибись, если нет автобусу иной альтернативы, дело швах.
  Автобусная площадка организована в небольшом углублении в здании торгового центра, построенного на площади Урицкого.
  Я не нервничал, резко вскидывая руку и жадно пялясь на циферблат; я внутренне костерил тихим, не злым словом того неудачника, так ловко пошутившего с не отправлением по маршруту автобуса.
  Проявляли спокойствие и потенциальные пассажиры, в основном пенсионеры и специалисты-строители широкого профиля из азиатских республик бывшего Советского Союза. Исключительная выдержка в проявлении чувств компенсировалась бесконечной болтовнёй; говорили между собой или упоённо трещали по мобильному телефону, давая абоненту на противоположном конце связи дельный проверенный совет, как лучше закатывать огурцы на зиму.
  Обеспокоенные опозданием единицы улетучились на такси.
  Как вариант, это лучше, чем ничего, но продолжал шагами измерять площадку перед входом в торговый центр. Не погружаясь в омут рефлексий, я время от времени поглядывал в сторону стоянки такси. Рейсовое расписание, точное, как весеннего равноденствия сухо извещало, что следующий рейс состоится… Другими словами, я опаздывал. Мне кровь из носу не хотелось опоздать на «очень интересное мероприятие». В нагрудном кармане пиджака сработал звонок телефона. «Мероприятие», - короткое напоминание-послание от Кости.
  Стоянка такси располагалась на противоположной стороне площади рядом с городским сквером. Природная внимательность заострила моё внимание на одном ландшафтном казусе: вместо деревьев его украшали голые стволы  деревьев с хилой опушкой прорезавшихся веточек. Со скорбной мечтательностью они устремились в небо. Я на полпути замедлил шаг, восхитившись художественной незатейливостью местного архитектора и ландшафтного дизайнера. Собственно, урбанистический неоавангардизм в центре древнего подмосковного города коробит эстетический вкус, про чужие не знаю, мой уж точно. Я благодарил господа бога, что никому из архитекторов якутской школы нового взгляда на экстерьер Якутска и в голову не прилетела шальная пуля-мысль на волне креативно-новаторских идей, столь популярных в мире, спилить робкие поросли сибирской ели на газонах возле Дома правительства и городской администрации, дабы видом невысоких пеньков с сохранёнными нижними ветвями-лапами создать новый модернистский образ самой северной столицы России.
  - Куда? – блеснули стёкла очков. Водитель оторвался от разрешения очередной неразрешимой загадки века, умело втиснутой в горизонтально-вертикальные строчки кроссворда.
  - Дмитрово.
  - Сам посёлок или микрорайон? – уточнил водитель.
  - Микрорайон.
  - Триста.
  - Поехали.
  Скрипнуло заднее сиденье под моим весом, металлически хлопнула дверца.
  Автомобиль с номером пятьсот два разворачивался для старта в нужном направлении, когда глядя в окно, заметил её: сердце встревожено ёкнуло, предчувствуя скорейшую разлуку после несостоявшейся встречи. Приятная фигура девушки магнитом приковала взгляд. Волосы цвета спелой ржи перебирал пальцами ветер; поверх тёмно-синего трикотажного платья кожаная куртка светло-кремового тона; икры в тугом корсете чёрных колгот, оранжевые сапоги на среднем каблуке с высокими голенищами тоном. В компании подруги она весело болтала, и они вдвоём ели мороженое. Каждая по своему, если подруга грызла вафельный рожок, то объект моего внезапно-пристального внимания эротично водила по губам короткой палочкой замороженного сока.    
  На короткое мгновение автомобиль, как начинённый микросхемами компьютер, завис; мягко присел с шипением на демпферах.