Перекресток

кошелёк и открыв его, оглядел невеликую коллекцию купюр внутри.
- Два дупония, с вашего позволения.
- Два чего?! – я уставился на коротышку.
- Дупония… Секундочку… - наглый типус, вдруг, перегнулся через прилавок и совершенно по-хамски сунул свой нос к моему кошельку. Не знаю чего уж он там высмотрел, но смяв физиономию в печеное яблоко, коротышка цикнул золотым зубом и подвинул газету ко мне, - Э-э-э… Знаете, так берите… Презент от фирмы, - и он еще раз укоризненно взглянул на меня.
- Ну что же, господин Калитеевский, - прорезался голос Браунгагеля, - Если вы все ещё горите желанием узнать побольше о нашем городе, то у меня к вам следующее предложение, - он сунул руку за борт пальто и вытащил большие, чуть не с блюдце размером, часы на толстой серебряной цепочке. Открыв прозвеневшую мелодией крышку, он посмотрел на циферблат, - Время обеденного перерыва, так что, не изволите ли составить мне компанию и отобедать совместно? А там уж я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство, чем смогу.
  Мы вышли из магазина и, перейдя площадь, углубились в одну из радиальных улиц. Пройдя ещё метров двадцать, мой провожатый остановился перед большим приземистым зданием с длинной, во весь первый этаж, вывеской – «столовая номер три, управление общепита Пупоземского исполкома».
- Прошу вас, - Браунгагель потянул тугую дверь пропуская меня вовнутрь.  Столовка встретила нас приглушённым гулом голосов и легким позвякиванием столовых приборов. Большая часть столиков была уже занята обедающим людом, но каким! Я опять почувствовал, что начинаю проваливаться в какой-то ступор. Слева от входа, за составленными вместе столами, сидела группа людей в странной, но кажущейся почему-то очень знакомой, серой униформе. Во главе, расположился сухощавый блондин в черном, перетянутом портупеей, кителе с серебряными молниями в петлицах… Чуть дальше, у самого окна, негромко переговариваясь между собой, сосредоточенно работала ложками компания военных, в старой советской форме, со шпалами в малиновых петлицах и темно-синих галифе, заправленных в блестящие хромовые сапоги… Это какой-то бред… Я почувствовал что меня потянули за локоть: - Ну что же вы встали, господин Калитеевский! Пойдемте, а то места не найдем, сейчас еще народ набежит, - Браунгагель потащил меня к свободному столику в дальнем конце зала.
- А-а-а… Э-э-э… Это что… - выдавил я, совершенно по-свински тыча пальцем в обедающих людей.
- Как что? Исполкомовская столовая, видите ли, так сказать – место временного отдохновения работников аппарата и госслужащих, - объяснил он усаживаясь.
- А кто все эти люди? Актеры?
- Помилуйте, батенька, ну какие же актеры! – он повернулся и кивнул своим длинным носом, - Вон у дверей наш городской полицмейстер – гуптштурмфюрер Папке с дежурной сменой, а у окна – руководство «шарашки» - старший майор Синебрюхов, Харлампий Степанович с заместителями.
- Какой такой «шарашки»?! – я схватился руками за голову, - Это же было чёрт знает когда! Больше семидесяти лет тому! И фашисты эти и НКВДшники! Вы тут все в своем уме?!
- Спокойнее, спокойнее, господин журналист! Чего это вы так взбеленились? Вон, люди уже оборачиваются, не хорошо-с, знаете ли, неприлично, право слово, - Браунгагель укоризненно покачал головой, - А вот по поводу времени… Это – да, с этим, у нас в Пупоземске, есть определенные странности. Даже не странности, а своего рода, природные аномалии, если можно так выразиться… Давайте-ка мы сейчас чего-нибудь закажем, а после я попытаюсь вам объяснить. Василий! – мой собеседник поднял руку останавливая проносившегося мимо официанта, - Василий, друг мой, два комплексных обеда, будь так любезен! – официант, молодой парень, в красной атласной косовортке, сером фартуке и синих, растянутых на коленях пузырями, трикотажных трениках, кивнул на бегу головой и унесся куда-то вглубь успев бросить: - Сей момент, Вольфганг Карлыч, уже несу!
-  Так вот, молодой человек, - Браунгагель поправил очки на носу и продолжил довольно противным, менторским тоном: - Как я успел заметить, исходя из вашей визитной карточки, газета, коею вы представляете, имеет некоторое отношение к явлениям… Хм-м-м…- он защелкал пальцами, - Назовем их – труднообъяснимыми, так сказать, с общепринятых позиций. Вот, к примеру, вы, сударь мой, для чего в этот Заозёрск прибыли?
- Ну… - я развел руками, - По заданию редакции, расследовать… Да вот, сами посмотрите, - я дернул молнию на сумке, и полез за файлом с материалами Звездюкова приятеля. Заразная папка оказалась завалена всяким барахлом, в том числе и тяжеленным холдером, который мне пришлось выложить на стол, прежде чем выудить искомое, - Вот, полюбопытствуйте сами, - я обернулся к Браунгагелю, протягивая файл, и изумился перемене в его облике. И без того длинное лицо ректора гимназиума вытянулось, нижняя челюсть отвисла, вдруг, разом, задрожавшие крупной дрожью руки, потянулись к чертовому нумизматическому хранилищу, а по щеке заскользила крупная капля пота…
- Э-э-э… кх-х-хе… - заклокотало в его горле, - От-т-т-кх-уда… - казалось, что глаза ректора вот-вот выскочат из орбит, - Откуда у вас это сокровище?!!! – никогда не подозревал, что возможно кричать трагическим шёпотом, однако голос Браунгагеля звучал именно так! Он уставился глазами на холдер, не в силах отвести от него взгляда, и опустил дрожащую руку на запаянные в пластик монетки, - Вы хоть понимаете, что это такое?!
- Что? Это? – кивнул я на стол, - А-а, да так, сувенир попросили передать… Тяжелый, зараза… А что это с вами, уважаемый?
- Сувенир?! Это же советские юбилейные рубли! Величайшее из сокровищ для каждого нумизмата нашего города! Немыслимая ценность… - мне показалось, что мужика сейчас хватит кондратий, настолько он разошёлся. Вот же не было печали…
- Э-гей! – раздался за моей спиной радостный баритон, и около нашего стола нарисовался ещё один местный персонаж. Он был чрезвычайно колоритен – длинное, до пола, черное кожаное пальто с наброшенным на плечи ослепительно-белым кашне, мягкая широкополая шляпа, сбитая на самый затылок, суровые, словно рубленные топором, черты лица и сверкающая голливудская улыбка.                            
- Приветствую возделывателей нивы общественного просвещения! – человек панибратски хлопнул моего соседа по плечу, и плюхнулся на свободный стул.
- Как дела, Вольфганг?! Я смотрю у тебя гости, - он развернулся в мою сторону, и приподнял шляпу, - Коль скоро мой старый приятель Вольфганг не торопится нас представить, то… Возьму эту смелость на себя! Разрешите отрекомендоваться – Аристарх Эмильевич Боголюбский, редактор и по совместительству издатель «Пупоземского Геральда», к вашим услугам!
- Матвей Калитеевский, журналист, - кивнул я и, вытащив визитную карточку, передал её собеседнику.
- Ха! Вот так удача! Коллега по цеху! Вас явно послало провидение,- редактор навалился грудью на стол и воткнулся в меня горящим взглядом, - мне нужен журналист!
- Арист! Арист! Ты только взгляни на это чудо! – перебил его Браунгагель, указав дрожащим пальцем на холдер.
- А-а-а… Юбилейные рубли. Да вы, молодой человек, богаты как Крез, - сказал Боголюбский мазнув взглядом по монетам, - Но это все лирика и суета сует. Мне нужен журналист! До зарезу!
- Погоди! Да погоди же ты! – Браунгагель ухватил приятеля за плечо и снова повернулся ко мне, - Матвей! Господин Калитеевский! Умоляю… Всего одну монету… Христом богом прошу! Хотите я на колени встану? – и он сделал попытку сползти со стула.
- Да что вы! Что вы! Не надо… - в смущении, я не знал что поделать с этим, явно сумасшедшим, деятелем. И, чтобы избежать еще большего конфуза, а того и гляди какой-другой крайне неприятной ситуации – мало ли, что у психов может быть на уме… Я решил немного разбазарить чужое имущество: - Да возьмите, бога ради! – я ковырнул первый попавшийся на глаза пластиковый карманчик, и вытащил блестящий кругляш. В этот момент у нашего стола возник официант, и стал споро сгружать с подноса заказанный обед.
- Нет – нет! Так нельзя! – вдруг задергался Браунгагель, - Я не могу принять такие подарки… Василий, друг мой, - он обернулся к официанту, - Каков на сегодня курс юбилейного рубля?
- Айн момент, Вольфганг Карлыч, - парень полез в карман фартука и выудив оттуда планшетник, заелозил пальцем по экрану, - Тэ-кс… Рупь, шестьдесят седьмого года – «пятьдесят лет советской власти»… Э-э-э… Ага! Вот! Курс на сегодня – триста четырнадцать сестерциев Августа, или пятьдесят геллеров Барбароссы, или… Ага! Семь луидоров! – отчеканил Василий.
- Спасибо, друг мой, ступай, - Браунгагель поднялся из-за стола и прижав к груди свою шапку-пирожок повернулся ко мне, - Матвей! Умоляю! Я сейчас мигом метнусь в банк за деньгами и обратно, только никуда не уходите! Заклинаю вас… - последние слова он прокричал уже на бегу, ловко петляя между столов.
- Во, дает! Одержимый… - хмыкнул в спину убегающему ректору Боголюбский, и повернулся ко мне, - Вернёмся к нашим баранам, господин Калитеевский. Мне нужен журналист. До зарезу нужен! – и он чиркнул пальцем по горлу.
- Вы что же, мне работу предлагаете? – спросил я.
- Именно! Именно работу! И не просто там какую-нибудь, а работу начальником отдела расследований нашей газеты.
- Э-э-э… Это как-то неожиданно… - замялся я, - Да и потом, у меня уже есть работа…
- Ах, оставьте! – редактор всплеснул руками, - Ну что у вас там за работа? Так, корреспондентишка – куда пошлют. А я вам предлагаю самую интересную должность, не побоимся этого слова, во вселенной! Грандиозные перспективы, потрясающие задачи, запутаннейшие расследования! Эх! Да что там! А с какими людьми вам предстоит встретиться… И потом, очень, очень приличное содержание. Вот у вас жилье есть?
- А-м-м… - снова замялся я, - Ну… Я снимаю…
- Вот! Вот видите! – Боголюбский хлопнул ладонью по столу, - А у нас – сразу исполкомовская квартира в центре города, владей – не хочу! Три комнаты вам подойдет?
- Подождите, подождите! – я ошарашено затряс головой пытаясь унять яростную атаку редактора, - Может, для начала, вы объясните мне что тут вообще происходит, в этом вашем Пупоземске?
- Ну что же… - Боголюбский откинулся на спинку стула и задумчиво потер подбородок, - Городок у нас, действительно, необычный. Дело в том, что место на котором он расположен – эдакая временная аномалия. Ну… Как бы это попроще-то… - он сморщил нос, - Город, существует во всех временах одновременно!
- Это как?! – я снова почувствовал, как пол начинает уплывать из-под моих ног…
- Как? Да пес его знает! Это вам с парнями из «шарашки» поговорить надо – с яйцеголовыми нашими! Но факт остается фактом – мы, своего рода, обитатели безвременья. И потому, жизнь у нас тут, довольно странная, пока не привыкнешь. Ну а после – вполне себе ничего, очень даже занятная.
- Простите! А как же тогда все эти люди сюда попали, если город стоит вне времени?!
- Ну… - редактор на секунду задумался, - Каждый по своему… Некоторые провалились целыми группами – вот как «Институт времени» НКВД СССР. «Шарашка» то есть… А другие – поодиночке… Вот вы, как сюда попали?
- Сам не знаю, водятел, мерзавец, высадил!
- А вы, простите, на чем ехать изволили?
- На автобусе… На старом таком…
- А-а-а! – он усмехнулся, - Тогда все ясно! Иероним Харонович Неупокоев