Это отрывки из моей работы "История о любви, измене и убийстве",
которая будет опубликована позднее.
__________________________________________________________________
Екатерина II считала своего сына Павла не очень способным для престола и планировала возвести на российский трон своего старшего внука Александра; для Константина же она планировала в будущем "организовать" Константинопольский престол, предварительно "освободив это местечко" от турок...
Когда государыне было доложено, что её тринадцатилетний внук Александр начал недвусмысленно интересоваться противоположным полом, то в свойственной ей манере она тут же взялась за дело...
Прежде всего Екатерина II поручила посланнику Российской империи при Германском союзе - в то время графу Румянцеву ( Николай Петрович, 1754 - 1826 гг., министр иностранных дел России в 1808-14 гг. ) собрать сведения о всех принцессах, "бывших тогда в летах для бракосочетания" и обязательно посетить Карлсруэ с целью "... увидеть дочерей наследного принца - Луизу-Августу, 11 лет, и Фредерику-Доротею, 9 лет".
В те времена сбор информации обо всех пополнениях европейских дворов был организован на государственном уровне..., и о существовании этих девочек Екатерина II знала прекрасно - в своём послании по случаю рождения Луизы-Августы она ранее поздравляла дедушку новорождённой ( маркграфа Бадена - Карла Фридриха, 1728 - 1811 гг. ) так:
"... Мы сорадуемся Вашей Светлости и любви о сем щекотливом происшествии и желаем новорождённой принцессе постоянного здравия".
Я должен вам сразу сказать - всё моё дальнейшее повествование будет тем или иным образом "закручиваться" вокруг этой девочки Луизы, для которой Россия станет второй родиной. Судьба этой удивительной девушки, женщины так же прекрасна и трагична, как и вся история России. Естественно, будущая супруга российского императора жила не в вакууме..., и я вам расскажу обо всём том, что её окружало..., надеюсь, вы узнаете для себя очень много интересного.
Ещё в 1783 году ( внуки Екатерины II были тогда по сути малышами ) баденский поверенный в делах представил Императрице записку с характеристикой пяти малолетних дочерей тогда ещё наследного принца Баденского.
Надо отметить, что Императрицу интересовал не только внешний вид этих девочек, но и "... воспитание, нравы и душевные дарования сих принцесс". Графу Румянцеву было предписано наблюдать за ними "... с крайней осторожностью, никого не компрометируя и колико можно меньше гласно".
Увидев старшую принцессу, граф пришёл в восторг..., а дипкурьер Комаровский ( Евграф Федотович, 1769 - 1843 гг. ), отправленный в Петербург к Императрице с портретами принцесс, позднее писал о Луизе - "... я ничего не видывал прелестнее и воздушнее её талии, ловкости и приятности в манерах".
Екатерина была довольна как граф Румянцев исполнил её поручение:
"...С удовольствием вижу, что вы исполнили данное вам поручение... Старшей из сих принцесс в сем генваре месяце исполнится тринадцать лет, и будет она, по нашему счёту, на четырнадцатом году, следовательно, о поездке матери её с дочерями сюда прежде генваря будущего 1793 года ещё условится рано, но, между тем предложить вам от времени до времени съездить в Карлсруэ, иметь старание и бдение, дабы образ мыслей наследной принцессы не переменился, но паче подкрепился, такожде старайтесь поприлежнее узнать нрав, склонности и, буде можно, о душевных свойствах и понятиях старшей принцессы, такожде о здоровом её телосложении..., всё сие, думаю, что, сдружась с окружающими их людьми, не трудно вам будет разведать гораздо подробно.".
Наблюдение за "невестами" продолжалось два года...
Вот здесь портрет принцессы Луизы:
http://s016.radikal.ru/i334/1509/5d/dd4503fa7569.jpg
В 1792 году Екатерина II пригласила посетить Петербург обеих принцесс вместе с их матерью Амалией ( Фредерика Амалия Гессен-Дармштадтская, 1754 - 1832 гг. ), но та отказалась приехать вместе с дочерьми, сославшись на невозможность оставить своего мужа одного ( он ей приходился двоюродным братом - Карл Людвиг Баденский, 1755 - 1801 гг. ).
4 июня 1792 года Императрица пишет графу Румянцеву:
"Я решила предписать вам, чтобы вы просили у наследной принцессы баденской согласия на отъезд обеих её дочерей Луизы и Фредерики. Вы скажите, что я охотно принимаю на себя окончание их воспитания и устройство участи обеих. Склонность моего внука Александра будет руководить его выбором; ту, которая за выбором останется, я своевременно пристрою.... По прибытии в Петербург обе принцессы будут жить в моём дворце, из которого одна, как я надеюсь, не выйдет никогда, а другая лишь затем, чтобы ей пристойным образом выйти замуж. Считаю излишним сказать вам, что они будут всем снабжены и содержаны на мой счёт: это само собою разумеется и для вас несомненно".
На самом же деле мать девочек Амалия не хотела ехать в Россию по причине психологического свойства - она уже однажды приглашалась Екатериной II на "смотрины" вместе со своими сёстрами - Вильгельминой и Луизой.
Тут я хочу вместе с вами перенестись на девятнадцать лет "назад в прошлое" - в 1773 год..., и быстрыми шагами мы вскоре вернёмся в покинутую нами точку времени.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Вот так мы и вернулись "назад в будущее" в 1792 год, бегло прошагав 19 лет - к тому самому моменту, когда мать баденских принцесс Амалия отказалась сопровождать двух своих дочерей в Россию на "смотрины" в качестве невест для внука Екатерины II - Александра Павловича.
Императрица отправила графиню Шувалову ( Екатерина Петровна, урожд. Салтыкова, статс-дама, 1743 - 1816 гг. ) и тайного советника Стрекалова ( Степан Фёдорович, 1728 - 1805 гг. ) ко двору маркграфа Баденского просить наследных принца и принцессу, чтобы их дочери предприняли путешествие в Россию.
Принцессы Луиза ( род. 13 января 1779 г. , в германских землях уже давно жили по Григорианскому календарю ) и Фредерика ( 1781 - 1826 гг. ) приехали в Петербург 31 октября 1792 года.
Императрица Екатерина II признавалась своему парижскому корреспонденту барону Гримму:
"Сегодня вечером ждём двух Баденских принцесс, одну 13-ти, другую 11-ти летнюю. Вы, конечно знаете, что у нас не женят так рано, и это сделано про запас для будущего, а покамест они привыкнут к нам и познакомятся с нашими свычаями и обычаями. Наш же малый об этом не помышляет, обретясь в невинности сердечной; а я поступаю с ним по-дьявольски, потому что ввожу его во искушение".
То, что Екатерина II строила далеко идущие планы на счёт этой женитьбы, подтверждает ещё одна фраза, из чуть более раннего письма ( от 14 августа 1792 года ) Императрицы к барону Гримму:
"Послушайте, к чему торопиться с коронацией ? Всему есть время, как говорил Соломон. Сперва Александр женится, а там со временем и будет коронован со всевозможными церемониями, торжествами и народными празднествами. Всё будет блестяще, величественно и великолепно. О, как он сам будет счастлив, и как с ним будут счастливы другие".
По этим словам вполне очевидно, что Екатерина Великая планировала "кинуть" своего сына Павла мимо престола... Она не просто планировала, но и предпринимала для этого некоторые шаги. Так через три недели после свадьбы Александра она вызвала к себе его воспитателя Лагарпа ( у великого князя и его воспитателя были очень доверительные отношения ) и в двухчасовой беседе, которую он потом охарактеризовал как "нравственная пытка", пыталась разными намёками склонить воспитателя к "обработке" Александра о необходимости устранения его отца от наследования престола. Но Лагарп "включил дурочку" и эта попытка Екатерины воздействовать руками воспитателя на разум внука провалилась.
Почему она сама напрямую не решалась поговорить на эту тему с Александром - не совсем понятно... Скорее всего она боялась "собственноручно" задеть чувства сына к отцу..., и к тому времени Екатерина уже начала терять "душевный контакт" со старшим внуком - Александр всё больше стал прислушиваться к отцу.
А в 1794 году Императрица через свой Совет ( в него входили 11 высших сановников ) попыталась законодательно оформить желание "устранить сына своего Павла от престола, ссылаясь на его нрав и неспособность". Весь Совет был готов подчиниться воле Екатерины, но граф Безбородко ( а возможно и граф Мусин-Пушкин ) уговорил Императрицу не торопиться с законодательным оформлением этой мысли. А незадолго перед своей смертью Екатерина всё-таки решится на беседу с внуком Александром..., об этом я расскажу позднее.
Но вернёмся к приезду в Россию баденских принцесс. Вот как позднее описывала это событие сама Луиза:
"Мы приехали с сестрой Фредерикой между восемью и десятью часами вечера. В Стрельне, последней станции перед Петербургом, нас встретил камергер Салтыков, которого государыня назначила дежурить при нас по приезде. Стрекалов и графиня Шувалова сели к нам в экипаж.
Все эти приготовления к самому примечательному в моей жизни моменту, важность которого я уже чувствовала, возбудили во мне большое волнение, и когда, при въезде в городские ворота, мои спутники воскликнули: "Вот мы и в Петербурге!" - то, пользуясь темнотой, я быстро взяла сестру за руку. По мере приближения мы всё больше и больше сжимали руки: этим немым языком мы выражали чувства, волновавшие наши души.
Нас поселили в Шепелевском дворце. Я взбежала по ступенькам большой, прекрасно освещённой лестницы. У Стрекалова и графини Шуваловой ноги были слабы, и потому они остались далеко позади. Салтыков был со мной, но остался в передней, а я пробежала все комнаты, не останавливаясь.
Наконец я вошла в спальню, убранную мебелью с малиновой обивкой. Войдя, я увидела двух дам и господина. Быстрее молнии у меня промелькнула мысль: "Я в Петербурге у Императрицы, и, конечно, это она меня встречает. Наверное, это она".
И я подошла поцеловать руку той, которая более была похожа на портрет государыни, составившийся в моём воображении. По самому распространённому портрету, который я видела несколько лет спустя, я, наверное, не узнала бы её так скоро. Она была с князем Зубовым - в то время ещё просто Платоном Зубовым - и с графиней Браницкой, племянницей князя Потёмкина.
Императрица сказала, что чрезвычайно рада со мной познакомиться, а я ей передала выражения почтительной преданности от моей матери. Тут явились моя сестра с графиней Шуваловой. После непродолжительного разговора Императрица удалилась, а я вся отдалась тому волшебному чувству, которое охватило меня при виде всего окружающего.
Ничто не производило на меня такого сильного впечатления, как двор Екатерины, увиденный в первый раз.
Третий день после приезда был весь посвящён уборке наших голов по придворной моде и примерке русского платья: мы должны были быть представлены великому князю-отцу и великой княгине. Я в первый раз в жизни была в фижмах и с напудренными волосами.
Вечером, в шесть или семь часов, нас повезли к великому князю Павлу. Он принял нас очень хорошо. Мария Фёдоровна осыпала меня ласками, говорила со мной о моей матери, о всей семье, о том, как мне, должно быть было тяжело
На фотографии фрагмент вышивки ( крестиком )
