носится вокруг без остановки как угорелый и всё на неё, Варьку, зырит да угрожающе скалится…
…Чем бы закончилось это дело для Наумовой сказать трудно, но только спустя ещё пять минут организм коня не выдержал напряжения. Гром на скаку вдруг вскинулся, вытянул шею и заржал пронзительно и тоскливо. Из его пасти вырвался фонтан кровавых брызг и жеребец как подкошенный рухнул в траву. При падении он со страшным хрустом сломал себе шею. Вместе с конём прекратила существование и квазиживая энергосущность…
Не успели на деревне с приличествующими моменту ахами и охами обсудачить Варькино приключение, как к вечеру приспело новое событие, по накалу страстей, трагизму и душераздирающим подробностям, несомненно затмевающее первое.
Невольными свидетелями разыгравшейся в поле драмы стали колхозные доярки, среди которых находилась и оправившаяся к тому времени Наумова. Они возвращались с вечерней дойки в деревню на переоборудованном для перевозки людей грузовом “Зил”е.
Когда проезжали мимо фермы, бабы увидели скотника Федула, поставленного самим председателем ходить за племенными бычками-производителя ми, коих в колхозе после всех демократических реформ осталось числом три. Он как раз собирался завести в загон Мордыхая - бугая-рекордсмена, приобретённого ещё при Советской власти в Голландии за тридцать пять тысяч золотом, коли не сбрехал Авдей Степаныч, колхозный счетовод.
Тут-то всё и произошло!
Картина повторилась до мелочей, что и с жеребцом Громом. Пока Федул, как на грех повернувшийся к Мордыхаю задом, выдёргивал из земли штырь с цепью, бык внезапно набросился на него.
Что на него нашло в тот момент, никто из деревенских так и не смог обьяснить, но только Мордыхай, склонив к земле крутолобую, увенчанную здоровенными острыми рожищами голову, засопел как паровоз, расширяя розовые ноздри с продетым в них кольцом, пару раз с силой ковырнул лакированным копытом почву и вдруг взревев утробно, сорвался с места и понёсся с задранным трубой хвостом прямо на ничего не подозревающего Федула.
Удар рогами был страшен!
Скотник кувыркнулся в воздухе и шмякнувшись о земь, прокатился по траве ещё метра три. Тряся головой, он попытался приподняться на дрожащих руках, но не тут-то было.
Бык был наготове! Он снова подскочил к необиженному в габаритах мужику и поддев на рога, словно пёрышко подбросил высоко в воздух. Увидев- шие это доярки завизжали, как по команде. Самые сметливые из них забарабанили по кабине водителя кулаками.
За рулём сидел Васька Проничкин. Хоть и молодой, но расторопный парнишка. Увидев, как бык шмутует скотника, он сразу сообразил, что надо делать. Не раздумывая, Васька вывернул руль и съехав с насыпи, погнал грузовик прямо на разбушевавшегося Мордыхая. Он при этом отчаянно сигналил и что-то кричал. Кричали и доярки: ”Караул! Господи помоги! ” И просто: ”А-а-а! ”
До быка оставалось не менее ста метров…
Видимо из-за дальности он не обращал на бабий визг никакого внимания и продолжал своё занятие. Поймав падающего человека на рога, он коротко мотнул головой и вновь подбросил окровавленное тело вверх. Когда скотник упал в очередной раз, бык принялся с яростью топтать его копытами. В этот момент и подоспел грузовик. Крики доярок отвлекли Мордыхая от его жертвы. Он поднял на несущийся на него громыхающий «Зил» мутные глаза и …испугался!
Каким чудовищем представилась бугаю дребезжаще-сигналящая и изрыгающая столбы сизых выхлопных газов машина - неизвестно, но только оставив скотника в покое, бык шарахнулся в сторону и стремглав ускакал в поле обиженно ревя и высоко взбрыкивая задние ноги.
Его отыскали за семь километров от Давыдова на берегу речушки изъдохшим…
Тело Федула походило на окровавленный кожаный мешок, наполненный переломанными костями. Васька с доярками бережно уложили потерявшего сознание мужика в кузов и грузовик на предельной скорости умчался в Карманово, где на весь район ещё сохранилась одна-единственная поликлиника…
ГЛАВА 14. Монстр из преисподней.
Сегодня утром, перед тем как отправиться на бригаду, Симаков решил ещё немного углубить колодец. Он убрал щит и вместе с лопатой спрыгнул в яму. Прежде чем вогнать штык в землю, он поплевал на ладони. И тут его внимание привлёк подозрительный шум над головой. Симаков задрал голову по- смотреть, что за возня происходит на дереве. Увиденное заставило его вздрогнуть и обомлеть.
Ещё бы: все нижние ветви вяза чернели от собравшихся там со всей округи ворон. Была их тьма-тьмущая, не счесть!
“Они же мне всех цыплят потаскают! - ужаснулся Симаков и замахнулся на ворон лопатой, - А ну, кыш, кыш, ! Пошли прочь, зар-р-разы!
Но вороны не отреагировали, окрики человека их не тронули. Словно пернатые зомби они уставились на дно ямы и не отрывали от него глаз ни на секунду. Симаков рассвирепел. Выскочив из ямы, он принялся с силой дубасить по ветвям лопатой. Только тогда вороны наконец пришли в себя. Нехотя, одна за другой, они стали срываться с ветвей и кружить над двором, сбиваясь в стаю. Когда последняя птица влилась в чёрную, пронзительно противно каркающую карусель, все дружно улетели за реку…
За это утро Симаков углубился ещё на полметра. Теперь края ямы приходились ему где-то на уровне груди. Если бы не предусмотрительно захваченная стремянка, то выбраться из раскопа без посторонней помощи было бы трудновато.
Времени оставалось в обрез, но он всё точно рассчитал. Отложив лопату, прикатил с заднего двора один из бетонных обручей и с помощью натянутых канатов в одиночку спустил его в яму. Обруч лёг легко и свободно, как домой к себе вернулся. Теперь, по мере подкапывания дна, он будет сам проседать под собственным весом и одновременно препятствовать оползню стенок.
Симаков полюбовался на работу: чуть позже таким же макаром он спус-тит в колодец и второй обруч и третий. Но время поджимало и он, наскоро поужинав, отправился на работу, по пути заехав к сельсовету, на крыльце которого был приколочен почтовый ящик. В него-то он и опустил написанное давеча Клавдией письмо.
* * *
Вечером Симаков опять занялся колодцем, и проковырялся до темноты. Яма углубилась ещё на метр - полтора. Теперь он скрывался в ней полностью, с головой и вытянутыми вверх руками. «Крышка с ручками!» - говаривал он будучи пацаном, когда во время купания мерил дно речки… Работа хоть и медленно, но продвигалась!
Всякий раз приходилось выбираться по стремянке на верх, за верёвку вытаскивать наполненное до краёв ведро, тащить его за огород и высыпать землю в неглубокий овражек. Потом возвращаться назад и вновь спускаться вниз…
Кончив копать, он опустил в раскоп второй обруч. Тот точнёхонько лёг на первый. Вслед за ним последовали третий, четвёртый, пятый и шестой! Яма заметно преобразилась! Теперь Симаков видел перед собой самый настоящий колодец, только что без воды.
А вода должна была появиться уже очень скоро! Он не столько верил лозоходу со странными глазами, сколько своим собственным ощущениям, которые нашёптывали ему, что копать осталось совсем немного. А Симаков в последнее время всё чаще и чаще стал прислушиваться к себе, хотя раньше ничего подобного не делал. От раздумий его отвлекла Клавдия, замучившаяся звать мужа ужинать. Закрыв начавший приобретать конкретные формы колодец щитом, Симаков отправился за хату в самодельную душевую кабину.
Откуда ему было знать, что продолжи он работу ещё на четверть часа, то непременно наткнулся бы… не на воду, нет, а на НЕЧТО, из-за которого посходили с ума не только спецслужбы России, но и неведомые могучие силы, о существовании которых мало кто подозревал!
* * *
За час до полуночи со дна колодца донёсся едва различимый приглушённый гул и земля вокруг мелко задрожала. Так было и в прошлую ночь, но значительно слабее. Гул и дрожь продолжались секунд десять-пятнадцать, потом всё резко оборвалось. В наступившей тишине вдруг прозвучал хрустальный перезвон, словно упившиеся купцы принялись крушить благородную посуду.
Но не это было главным, а то, что земля на дне колодца зашевелилась и разом ухнула куда-то вниз, открывая тёмный зев идеально круглого входа в непроглядное подземелье…
Во мраке что-то зашевелилось и потянулось к выходу. Через мгновение из люка в колодец выползло кошмарное крылатое создание, от которого за версту несло смрадом разложения. Волосатое чудовище дышало хрипло, со свистом, видно ему недавно пришлось преодолеть неблизкий путь. Свет звёзд и полной луны едва проникал под щит, но его хватило, что бы полностью осветить пришельца из-под земли.
Это было обезьяноподобное существо с массивным, покрытым густой шерстью туловищем, снабжённым перепончатыми складывающимися за спин ой крыльями птеродактиля!
Между стенками колодца и краями люка осталось довольно широкое сво бодное пространство и монстр прочно закрепился на нём, встав на кривые короткие лапы с острыми когтями. Он удовлетворённо засопел и жадно втянул в себя напоенный летними ароматами ночной воздух.
Осмотревшись, чудовище сообразило, что оказалось не на поверхности земли, а в какой-то вертикальной шахте. Но до поверхности оставалось совсем немного и выход над головой прикрывал дощатый щит. Монстр взмахнул лапой и отбросил его в сторону. В привыкшие к темноте глаза чудища тут же ударил ослепительный блеск звёзд и на мгновение ослепил его. Он недовольно зарычал и прикрыл вытянутую морду лапами, не решаясь вновь взглянуть на небо. Собственная нерешительность сильно раздражала его и он разъярённо урчал, временами переходя на тонкое повизгивание. Только спустя пару минут монстр смог нормально видеть. С ловкостью обезьяны он быстро выкарабкался из колодца и с любопытством осмотрелся.
Всё в этом мире представлялось ему новым, незнакомым и непривыч-ным. Особенно звёзды на небе. В его времена светили совсем другие созвездия. И природа тогда была иная, на эту не похожая. Где бесконечный мировой океан? Где деревья-великаны? Где города-мегаполисы? Где золотокожие люди, уничтожающие друг друга в бесконечных кровопролитных войнах? Где вражеские солдаты, которых следует безжалостно убивать, а кровь выпивать?
Воспоминания обострили голод, монстра скрутило от болезненных спазм в желудке. Последний раз он питался незадолго перед тем, как его усыпили в лаборатории. Сколько времени он проспал, кто знает? А сколько плутал по подземелью, пока отыскал этот выход на поверхность? И всё это время голод неотступно преследовал его, словно электронный “прилипала” вражеской разведки…
Монстр мысленно просканировал окрестности: в соседних жилищах спали уставшие за день люди. Мирная идиллия. Войной тут и не пахнет. Впрочем, ему всё равно, воюют люди этого мира или нет. Он хочет есть и этим всё сказано.
Монстр обернулся и посмотрел на темнеющие окна дома, рядом с которым выбрался из подземелья. В нём тоже отдыхали мужчина и женщина. Можно было бы напасть на них, высадив дверь или окно, но это не его стиль. Он приучен атаковать бесшумно и молниеносно! Он - смерть, несущаяся на крыльях ночи! Он - тень, он - призрак! Во всяком случае, так утверждал их
