Гайярэ

сочини для нее стихи, - предложил он, - Девочкам часто нравятся стихи, а если ты сложишь их специально для нее, ее это точно порадует.
- Да, ты прав! – согласился Росио, - Попробую сочинить…
- А мне вот не позволено написать даже матери, - хмуро сказал Эмиль, - Она там одна в Сэ, и даже не знает, жив ли я. Про отца ей, наверное, уже известно…
- А, Савиньяк, вот вы где, - дверь снова отворилась, и в комнату вошел Мишель, - Алва, как ваше здоровье? – спросил он.
- Благодарю, уже значительно лучше, - ответил Росио, глядя на вошедшего. – Могу я узнать, что с моим слугой, Хуаном?
- Ему теперь тоже лучше, - ответил Мишель, - Врач смотрел его, думаю, что скоро он придет к вам, но стоит еще пару дней полежать. Хуан устроен внизу, в комнате слуг, там он ни в чем не нуждается, - успокоил он Алву, а затем снова обратился к Эмилю, - Я пришел сообщить вам добрые известия, - сказал он, - Два дня назад у вас родился брат. Его нарекли Арно, в честь вашего отца. Ваша матушка чувствует себя сносно.
- Какая радость! – воскликнул Савиньяк.
- Поздравляю с рождением брата, Эмиль, - улыбнулся Росио.
- Когда же я смогу их увидеть? Или хотя бы написать матери, - спросил у Мишеля юноша.
- Об этом я тоже пришел поговорить, - сказал Эпинэ, - Есть некоторые сведения, которые я должен вам передать. В стране произошло восстание. Оллар пал, королева Алиса отказалась от трона в пользу малолетнего Альдо Ракана. Власть теперь находится в руках Людей Чести. Но сторонники Оллара продолжают сопротивление.
Мишель увидел, как кулаки обоих мальчишек сжались. Глаза Алвы, казалось, полыхали синим огнем.
- Если бы не этот предатель, мой отец не допустил бы такого, - прошипел юноша сквозь зубы. – Мой, и Эмиля. Но все равно еще не все потеряно! – воскликнул он. – Что теперь? – спросил он у Мишеля, - Вы будете держать нас здесь, как пленников?
- Пока да, - кивнул Эпинэ, - Здесь есть надежная охрана. А потом я сделаю так, чтобы для вашего содержания подготовили Сэ и перевели туда, к матери Савиньяка, где она будет оставаться с младенцем.
- Но вы же собирались добиться справедливости, - все также прошипел Алва, не разжимая рук.
- А я ее добился, - ответил Мишель, - Вас не стали убивать, как ваших отцов. О том, что вы живы, и к этому приложил руку я, графиня Ариго отписала своему брату, Борну, и моему отцу. Письма были отправлены давно, и как видите, за вами никто не приехал, чтобы добить или казнить, а от Карла Борна пришло уже несколько ответных писем. Насчет вашей дальнейшей судьбы в них ничего не значится, стало быть, Людям Чести не нужна ваша гибель. Она была нужна лишь вашему родственнику, морисскому шаду, супругу вашей сестры Инес, который по договоренности с Людьми Чести сперва организовал убийства ваших с Савиньяком отцов, а потом и вас самих, но этому я помешал. И теперь на вашей родине идет война. Люди Чести отдали Кэналлоа моррискам в обмен на поддержку тут, предоставив им самим там разбираться и захватывать полуостров.
- Что? – Росио вскочил, - Я должен быть там! – воскликнул он, - Я соберано Кэналлоа и должен защитить свой народ! И отомстить за отца и предательство!
- Я ожидал такой реакции, - ответил Мишель, - Но вы останетесь здесь. Ехать туда сейчас означает погибнуть. Даже не там – еще в дороге. Вы недавно были ранены и едва оправились от болезни. Через несколько дней пути вы снова сляжете, и либо вернетесь, либо умрете. Кроме того, не думаю, что ваш родственник оставит попытки вас добить. Моррискам соберано Кэналлоа в вашем лице не нужен.
- А вам какое дело? – Алва почти кричал, его глаза полыхали, - Останусь я жив, или нет, замерзну в дороге, или меня убьют? Мы ведь теперь враги, Эпинэ! Вы на стороне Людей Чести, а я – на другой стороне.  
- Тем не менее, я не убийца юных соберан, - усмехнулся Мишель, - И потакать планам вашей багряноземельной родни насчет вас я не намерен. А отпустить вас сейчас и означает привести эти планы в исполнение, очень легким способом. Именно поэтому вы проведете эту зиму в Гайярэ. Считайте, что вы арестант, а это – ваша тюрьма. И примите вашу участь с честью.
- Вы лжете, Эпинэ, - продолжал рычать юноша, - Я для чего-то вам нужен, вы хотите меня использовать, потому и оставляете в живых, и не отпускаете!
- Успокойтесь, Алва, - Мишель встал, налил из графина на столе немного воды в стакан и протянул разъяренному мальчишке, - Не стоит судить о других по себе или по своим родственникам. Я не использую вас, и в сложившейся ситуации вас не для чего использовать.
Росио какое-то время прожигал его взглядом, потом вдруг закашлялся, протянул руку и взял стакан, после чего опустился в кресло и стал пить.
- Ваше оружие находится у меня, - продолжил как ни в чем ни бывало Мишель, - назад вы его, конечно, пока не получите, но кое что я принес, чтобы вам вернуть.
Он достал и отдал юношам их перстни.
- Мне нужно перо, чернила и бумага, - успокоенным тоном сказал Росио, осушив свой стакан.
- Отправлять письма пока нельзя, - ответил Мишель.
- Не для писем, - сказал юноша, - Я бы хотел сделать кое-какие записи, которые останутся в пределах этого замка.
- Ну хорошо, - Эпинэ кивнул, - Я попрошу это для вас у графини.
- А я все еще не могу написать матушке? – спросил Эмиль, который все это время сидел молча, лишь сильно побледнев во время всего разговора.
- Нет, пока нельзя, - ответил Мишель, подходя к двери, - Но ей сообщат, что вы живы и в безопасности, если еще не сообщили. Пока вы здесь не совсем на правах арестантов, - добавил он прежде, чем уйти, - Графиня очень добра, так что, когда вы окончательно выздоровеете, то сможете спускаться вниз, в обеденный зал, посещать гостиную и библиотеку.
- Передайте, что мы очень благодарны графине, - попросил Эмиль.
Эпинэ кивнул и на этом вышел.    
- Что теперь мы будем делать? – спросил Эмиль, как только за Мишелем закрылась дверь.
- Я все равно сбегу, - ответил Алва, - Дождусь того, чтобы Хуан окреп и организовал побег. Я нужен на своей родине, кэналлийцам нужен соберано, и я буду там, чего бы мне это ни стоило.
- Прости, Росио, но я не поеду с тобой, - сказал Эмиль, - Мать теперь совсем одна, и маленький брат, о них некому позаботиться, некому защитить, потому я останусь здесь, на юге.
- Хорошо, я понимаю, - Алва кивнул, - Я бы и сам поступил также, если бы дело касалось матери. Но сейчас, она должно быть с ужасом взирает из Рассветных Садов, как мои обезумевшие родственники рвут на части Кэналлоа, - он помрачнел.
-  С кого же все началось? – спросил Савиньяк, - Кто решил уничтожить тебя и твоего отца, чтобы завладеть Кэналлоа?
- Муж моей сестры, Инес, - ответил Росио, - И почему я не прикончил его еще тогда, в Алвасете!
Поймав удивленный взгляд Эмиля, он стал вспоминать:
- С момента, как Инес просватали за этого шада, она все время ходила печальная. Я тогда не понимал, почему. Шад был молодым и красивым, а когда приезжал в Алвасете, то много улыбался, смеялся, всегда привозил с собой дорогие подарки для всех. Вот только сестру они не радовали. Во время общих завтраков, обедов, ужинов, когда я видел сестру, Инес была грустна, хотя раньше не отличалась меланхолией. Однажды я застал ее в саду, она увидела меня не сразу, но когда заметила, то быстро стерла со щеки слезинку. Я тогда понял, что дело в шаде, и сказал ей, что если она не хочет выходить за него замуж, то помолвку можно и отменить. На что Инес ответила, грустно улыбаясь, что против воли отца и матушки она не пойдет, и помолвку отменять не надо – они лучше знают, что будет хорошо для нее. Тогда я сказал, что убью ее жениха. Вызову на дуэль или, если он посчитает, что для драки я слишком мал, просто подкрадусь к нему с кинжалом так, как учил меня Хуан. Если не будет шада, то не будет и свадьбы. Но Инес покачала головой, сказала, что мой поступок огорчит родителей и ее тоже, и что дело не в шаде, а только в том, что скоро ей придется уехать из Алвасете, и от этого ей немного грустно, она будет очень скучать, но иногда будет приезжать в гости, и чтобы я не переживал за нее, а идею с убийством выбросил из головы. Инес попросила меня пообещать ей это, и я, конечно, пообещал. Тогда она притянула меня к себе и поцеловала в лоб. Я помню это так отчетливо, - произнес Росио. – Обещание я сдержал, хотя, в моем понимании «немного грустно» и «слезы через день» – это были разные вещи. А то, как Инес скрывала слезы, потом я видел часто, до самого ее отъезда из Алвасете. Но и теперь я сдержу данное ей слово… Убивать шада я не стану, я поймаю его живьем и заставлю ответить за все, и за убийство отца, и за те слезы моей сестры.
Алва жестоко усмехнулся и замолчал. Эмиль понял, что мысли его блуждают среди гранатовых садов Алвасете, Росио вспоминал свой дом, замок родителей, детство, все, что в данный момент пытались разрушить морриски.
- Как же Катарина? – спросил Эмиль, прождав какое-то время, пока затуманенный воспоминаниями взгляд Росио снова не прояснился. – Если ты сбежишь?
- Ну, это произойдет не завтра, - лениво потянулся Алва в кресле, - И даже не через неделю. К побегу нужно подготовиться. Так что, время, чтобы добиться ее расположения, у меня есть. А потом, я надеюсь, она согласится меня ждать. И когда я наведу порядок на родине, я за ней вернусь, - самоуверенно сказал он.

Погода резко испортилась. За стенами замка кружила и завывала вьюга, сыпала колючим снегом с серого хмурого неба. Мишель грелся по вечерам у камина в компании Каролины и ее детей, ловил восхищенные взгляды Катарины, в ответ простодушно улыбался, а думал о том, что вьюга заперла его здесь, не давая никакой возможности выехать в столицу, а от отца так и не пришло за все время ни одного письма. Зато Борн присылал сестрице не по одному письму в неделю, всегда подробных, с какими-то новостями. Судя по его письмам у Людей Чести дела пока шли неплохо, удерживать отвоеванную власть удавалось. Должно быть, скоро и Альдо привезут для коронации. Молчание отца его тревожило, но Каролина уверяла, что гонец ее письмо точно доставил, отдал чуть ли не в собственные руки, застал в добром здравии, а отсылать письма в замок так сложно сейчас, дороги замело... И почему отец не отписал ответ сразу, хотя бы короткий? Не успел или не посчитал нужным? Мишель изнывал в Гайярэ и от этих мыслей, и от вынужденного безделия. Вернее, дела здесь находились, он не сидел сложа руки целыми днями, помогал тете Каролине, в чем-то заменял управляющего, но сейчас не этим было нужно заниматься и не здесь! Отцу и деду нужна его шпага, его пистолеты, его верность и храбрость! Он должен быть в столице, а вместо этого приходится слушать ежевечернее воркование тетушки, заниматься с кузенами и восхищаться новой разученной кузиной сонате на арфе.
Пленники или гости Гайярэ, как называла их добрая тетушка Каролина, теперь спускались и вниз из своих комнат, посещали общие приемы еды в столовой. Слуга Алвы также выздоровел и теперь практически все время был при своем хозяине. Юноши на взгляд Мишеля вели себя вполне сносно, оставались вежливы даже не смотря на откровенную неприязнь к ним со стороны старшего сына Каролины, Ги. Тому была причина. Когда Алва окончательно оправился, то попросил Мишеля о тренировках в фехтовании. Эмилю врач пока запрещал это, хотя швы с зажившей раны были уже сняты, и он мог ходить, садиться и наклоняться, уже не морщась от боли. Плечо Росио тоже почти пришло в