После ночи всегда наступает рассвет. Глава 9

тогда всю зиму жареную водичку хлебать придётся!

Посудачив, соседи шли дальше по своим делам.
Серафима положила прошлогоднюю траву на последний пустующий клочок картофельной гряды и отмахнулась от назойливой мухи.
- Вот и закончили, - с радостью сообщила она Макаровне.
- Пойдём, в тенёчке посидим, молочка попьём, а то ярило-то вон как припекать начинает, - пригласила хозяйка помощницу.

На низенькой лавочке стояли небольшая кринка молока с железной кружкой и тарелка с холодными пресными ватрушками.
- Бабушка, - Серафима с удовольствием отпила молоко и решила поподробнее расспросить о её методах земледелия, - а почему ты никогда землю не копаешь? Ни весной, ни осенью.
- А зачем, золотко, землю-то насиловать? Она живая и всё чувствует. Каждое проникновение лопатой для неё, как заноза для человека.
- Но почему же тогда твои грядки всегда мягкие, и на них почти не растут сорняки?
- Потому что мои грядки рыхлят дождевые черви, а их у меня на огороде великое множество. Они же в основном ползают где?
- Где?
- Под уложенным на картофельные гряды сеном. Там им хорошо: всегда влажно, даже в засушливое лето, всегда есть питание – нижний слой травы всегда преет и гниёт. Вот они и стараются. Ну а на то, что у меня почти не растут сорняки, отвечу так: они, может, и рады здравствовать, да не получается. Толщину сена в тридцать-сорок сантиметров может одолеть далеко не каждый. Такое под силу самому картофелю и пырею с вьюном. Остальные выгнивают на корню. На следующий год на месте картофеля высажу лук или морковь. Их пропалываю по мере необходимости. Междурядье скашиваю, чтобы трава семена не раскидала. Вот и весь секрет.  Все остальные овощи, ты сама знаешь, сажу по периметру гряд. Они хорошо соседствуют и помогают друг другу отпугивать вредителей.
- Но ведь не все люди пользуются твоим способом земледелия. Большинство перед посадкой копают грядки, потому что в твёрдой земле семена никогда не прорастут.
- Кто тебе это сказал? А сходи-ка, милая, в луга да лес, что приметишь? Полным-полно всякой растительности. А отгреби пальчиком верхний слой сухой травы. Что увидишь? Землю мягкую. А её там никто не копает, не боронит, удобрениями разными не пичкает, тем не менее, она достаточно плодородна.

Серафима подумала и согласилась.
- Копание земли было дано человеку не Богом. Если бы Бог хотел, чтобы любимые Его сыновья и дочери ковырялись в земле, то Он вместо рук сотворил бы лопату и грабли. Творцом всё было сделано так, чтобы люди не изматывали себя тяжёлой работой. Всё вокруг может расти и без особого нашего вмешательства.
- Зачем же тогда изучают различные способы выращивания зерновых, овощей, создаются новые технологии обработки урожая, его хранения? Зачем создаются исследовательские институты сельского хозяйства?
- Я считаю, но, возможно, мои суждения и не верны, чтобы заставить человека думать только о хлебе насущном, а не размышлять о смысле бытия, о дальнейшем своём духовном развитии.
- Получается, что все люди, так или иначе связанные с сельским хозяйством, плохие?

Макаровна удивлённо подняла брови и терпеливо продолжила:
- В сельскохозяйственной науке трудятся умные люди, энтузиасты своего дела, творцы. Они искренне желают накормить народ, не вредя земле, но самые прогрессивные идеи трудно пробиваются в нашем мире. Полезные идеи подменяются неразумными. Сейчас только и шумят: «Генная инженерия да генная инженерия!» Не мне, простому деревенскому жителю, объяснять учёным мужам насколько опасно вмешательство в основы жизни без достаточного её понимания. Да и, всё-таки повторю, существуют силы, которым необходимо, чтобы люди вечно думали только о хлебе насущном.
- Но, если не думать о хлебе насущном, тогда можно с голоду умереть, - не соглашалась с наставницей Серафима.
- Когда с пониманием, любовью и бережливостью относишься к природе, голод не грозит. В конце концов, люди являются в этот мир не для того, чтобы набивать свою утробу пищей, а насытившись умереть. Главная задача человека в другом.
- Ну, хорошо, - не сдавалась Серафима, - а почему тогда ты очень голодала, когда с мамой переехала из Петербурга в Грибки как семья врага народа?
- Не смотря на, казалось бы, неплохие знания ботаники, мы были слишком оторваны от естественной природы. Понимание свойств трав отрабатывалось опытом, которого в то время было недостаточно. Вот и плюхались. А знаешь ли ты, милая девочка, что каких-то двести-триста лет назад человек использовал в пищу более трёхсот видов трав? А сможет ли современный горожанин, да и сельский житель не только назвать десятую часть этого богатства, но описать, как выглядят эти растения и как используются в питании?

Серафима молчала: возражать было нечем.
Налив ещё кружку молока, она с удовлетворением смотрела на посаженный огород.
- Объясни мне, бабушка, почему же ты никогда не копаешь землю, а пользуешься только мотыгой?
- Чтобы не причинять страдания земле-матушке. Это, во-первых. А во-вторых, чтобы не издеваться над букашками, живущими в почве. Ты пойми, дорогая, что для каждой Божьей твари, даже самой малюсенькой, уготовано своё место и своя роль. Например, если крота депортировать из его многометровых норок на поверхность земли и вынудить обитать на солнышке – он погибнет. Погибнет и орёл гордый, если засунуть его в подземелье. То же самое происходит и с букашками-таракашками, микробами и бактериями. Перевёрнутая земля – полумёртвая земля.

К сидящей Серафиме прямо на юбку запрыгнул маленький кузнечик и замер, с интересом разглядывая человека. Девушка легонько подёргала за подол, но малый ретироваться не торопился.
- Каков храбрец! Ничего не боится!

Тогда она осторожно погладила его пальцем по спинке. Только после нескольких прикосновений насекомое, удовлетворив любопытство, поспешило по своим делам. Серафима проследила за ним взглядом и спросила у наставницы:
- Я давно заметила, что у тебя пырей не растет. Как ты его поборола?
- Раньше после уборки картофеля сразу рожь озимую высеивала. Она его и вытеснила постепенно. Ничего мудрёного!  Можно поступить иначе. В Троицкую субботу до восхода солнца нужно вырвать три или девять растений пырея – и сорняк начнёт исчезать.
- Действительно, ничего мудрёного. Дедушка Матвей у тебя опыт перенял?
- У меня. Никогда не гнушался учением и не боялся что-либо спрашивать. Умнейший он человек. Дай Бог ему долгой и здоровой жизни.
- Вот-вот, а я иногда стесняюсь спрашивать. Мне интересно и непонятно, но стесняюсь. Глупая, да?
- Нет, не глупая. Просто время для этих вопросов не наступило.
Макаровна с улыбкой погладила Серафиму по спине:
           - Ты ступай домой, вон и Маркелыч возвращается. Потеряет тебя. Ступай, и благодарю за помощь.
С пригорка действительно быстрой и лёгкой походкой спускался лесник, направляясь к своей избе. Он был полон сил и энергии.
-3-
Валентина Александровна сидела у распахнутого балкона и читала книгу. Неожиданный звонок в двери заставил её вздрогнуть. Взглянув на часы, она с недоумением пошла встречать гостей.

-  Валентина Александровна! – на пороге стоял Яша Русаков. – Валентина Александровна, здравствуйте!
- Яшенька! Господи, как ты вырос! – Валентина Александровна была безмерно рада видеть своего бывшего воспитанника. – Ты проходи, проходи! Дайка я тебя обниму! Большущий-то какой! Куда растёшь-тянешься?
- К солнышку, – глаза Якова светились от счастья. - Валентина Александровна, я не один пришёл. Познакомьтесь: это моя невеста Полина.

Старая воспитательница с умилением и грустью смотрела на парня: давно ли маленького Яшу перевели из дома малютки к ним? Давно ли она укачивала его на своих коленях в изоляторе, когда тот тяжело болел гриппом? Давно ли украткой от всех, стыдясь и пряча глаза, он преподносил ей первый весенний цветочек – маленькую только что распустившуюся мать-мачеху, а вручив, стремглав убегал, чтобы с трепетом наблюдать из-за угла за реакцией любимой воспитательницы? А сейчас, спустя много лет, он пришёл к ней взрослым человеком, чтобы познакомить со своей невестой.

- Здравствуй, милая, – Валентина Александровна ласково обняла Полину и поцеловала её в щеку.
Девушка смущённо улыбалась и тоже чмокнула пожилую женщину. «Такая же хорошая, как наша Серафимушка», - с удовольствием отметила хозяйка.
- Рассказывай о себе подробно: где живёшь, кем работаешь. Всё-всё рассказывай. – Гостеприимная хозяйка разливала чай по чашкам. – Вот варенье пробуйте, печенье. А может вас накормить? – спохватилась она.

Ребята дружно замотали головами:
- Нет-нет, мы не голодны.
- До армии я успел выучиться на газосварщика, - начал рассказывать Яков. – Отслужил. Устроился на завод. Государство дало мне комнату в деревянном бараке. Там пока и живу. У Полюшки тоже есть комната. Правда, в хорошем кирпичном доме. От бабушки в наследство досталась.  Думаем выменять эти комнаты на однокомнатную квартиру. Да и съезжать из барака нужно быстрее, – парень замолчал и опустил голову.

Валентина Александровна не торопила его и только по-доброму смотрела на молодого мужчину.
- Я ведь спиваться начал, Валентина Александровна, – Яков коротко взглянул на Полину. -  На заводе мужики пьют, за «шабашки» бутылкой расплачиваются, в бараке только алканавты живут. Рюмка за рюмкой. Втягиваться стал, даже тяга в выпивке появилась. Полюшке спасибо! – мужская ладонь мягко опустилась на руку девушки. - Вытащила. Единственное светлое пятнышко в моей тогдашней жизни. Представляете, однажды посмел к ней на свидание выпившим явиться. Она на меня так посмотрела! «Не хочу общаться со слабаком, который сильным, смелым и умным становится только после вина! Не нужен ты мне такой!» – сказала, как отрезала. Ох, и разозлился я тогда. «И ты мне не нужна, фифа такая!» С тем и расстались.  Назло ей напился. Помню, похмелье было страшное, башка трещит… Сижу на лавочке в скверике и до того мне лихо! Не описать. Один, никому не нужен, грязный, голодный. Смотрю, мимо меня детишки идут. Мальчики, девочки. Парами идут.  Чистенькие такие, опрятно одетые, улыбаются, глазки их светятся.  А ребятишек сопровождают воспитательницы: молоденькая девушка и постарше женщина.  И показалось мне, что молоденькая воспитательница – это моя Полюшка, а группа – это наши с ней детки. Ну, думаю, дурак я, дурак! Чего ради живу – бутылки ради? Нажраться, как свинья, а потом болеть мучительно?  Радость-то от этого какая?  Так вся жизнь и пройдёт. А потом что?  И вспомнить на старость лет будет нечего и некого, если, конечно, доживу до этой самой старости. Вот и решил я завязать с пьянкой. Трудно было.  Тянуло к вину смерть как!  Потом тяга стала ослабевать. Вот тогда-то и пришёл к Поле с повинной головой да с просьбой о помощи.

- И как ты его приняла? – Валентина Александровна пододвинула поближе к Поле сливовое варенье.
- Как? – вторая рука девушки нежно погладила руку жениха. -  Сама не знаю. Люблю, видимо. Яша моему отцу очень понравился.  Хороший, он сказал, парень твой Яков. Хватка имеется, сметливость, работы не боится, честный, но с изъяном: горькую любит. Если пить бросит – цены не будет такому мужику, а если нет – сопли на кулак мотать всю жизнь тебе придётся.  Выбирай сама, как поступать с ним. Вот я и решилась на этот шаг