Ну, например, вот так: «В любви живите, Плодитесь, обустраивайте дом, И добрым людям рядом помогите, Когда они попросят вас о том. И так себя вы с ближними ведите, Как, чтоб они себя вели, хотите. Примером добрым будьте для других, Лишь только так к Добру склоняя их. \И вечно в сердце истину ищите, Когда же вам откроется она, Искать её в сердцах своих учите, Других, неважно, какова цена. Ищите Красоту, Любовь и Слово, Найти сумейте и ищите снова, Находками бесценными делясь, И добрый Бог тогда похвалит вас.\ И откровения ищите в рифмах, Что к истинам божественным ведут, Но только не в воинствующих измах, Не в схемах, что мошенники плетут. Ищите счастье, где светло и ясно. Искать его в тумане грёз - напрасно. Но и во тьме, зажёгши свой костёр, Стремитесь обогреть слепой простор».\ Да, счастье нам дано в самооценке. Её надёжной нитью не пришьют Ни пост высокий, ни почёт, ни деньги К тому, что в этом мире - Абсолют. Святые ж только Абсолюту служат, Им мир вещественный совсем не нужен, Тем счастливы и в рубище они, Что твёрдой верой освобождены \От зла, тщеславья, зависти, стяжанья, Довольные вполне тем, что даёт Им вечный Бог для жизни поддержанья, И тем, что солнце по утрам встаёт Для них, и им сияют звёзды, Зимой для них в лучах искрится воздух, А жарким летом пахнет счастьем степь, И жизнь для них – открытий чудных цепь. \Пока ж довольно будет вам совета - Чтоб со страны своей проклятье снять, Стать нужно каждому чуть-чуть поэтом, К вершинам духа чтоб себя поднять, Чтобы в кулак хихикающий бабник, Или подмигивающий похабник, Жлоб, шкурник иль прохвост иль сатанист, Иль убеждённый злобный карьерист \ Порой себя почувствовал неловко, Как бы слегка испачканным в дерьме. Моя поэма - дерзкая уловка, Чтоб всюду - на свободе и в тюрьме Людьми других людей считать заставить Тех, кто привык немым народом править, А тех, кого зовём народом мы - Заставить быть достойными людьми. \И я не тем лишь буду мил народу, Что рифмы и сравненья находил, И в век оков отстаивал Свободу, А тем, что сам себя освободил. Не - камер-юнкер, притча во языцех, Я – русский дух, что до сих пор хранится В поэмах, сказках, в памяти людей, В названьях городов и площадей, \Я – дух, в мир вечных духов возвращаясь, Посильный оставляю вам совет: Хранить язык и память завещаю. И коль ко мне прислушается свет, То обойдут мою Россию беды, И будут снова взлёты и победы Над Злобным роком, что висит над ней И мифами, что часто нас сильней. \Восстанет Русь в своей духовной силе Все земли русские объединив, И чтя союз с народами России, Страной вновь станет, горести забыв. И в тридесятом русском государстве, Что разместилось в самой южной части Среди солончаков, бугров, степей, Ваш Солнцеград душой воспрянет с ней.
Эпилог
Вот голос замолчал и я очнулся. Неужто я такое написал? Дух менторства – есть дух дурного вкуса, Какой-то старый бред про чудеса. Какие-то души преображенья, Её вполне реальные движенья, Переселенья, над землёй полёт, Сплетенья, что сам чёрт не разберёт.\Как и «Онегин» муторно и долго, И действие от мысли отстаёт. Прочёл, что записал, из чувства долга, Устал. Всяк от работы устаёт. Особенно от этих рассуждений О сути государств, о возрожденье, Всё с точки зренья наших мудрецов. Запутано, и не найдёшь концов. \ Да, это труд - следить за ходом мысли И нить повествованья не порвать, Так не по-современному всё вышло, Нет повода победу пировать. Хотя поэт умением владеет, Но краткость в выражении идеи В длиннотах тонет бесконечных строк, Хотя, быть может, это не порок.\ Ну, Пушкин, ну и что такое Пушкин? Несчастный раб тщеславья и страстей. Кичливый клоун, ревности игрушка. Ничтожный тать, распятый на кресте Сословной чести или мненья черни, И охранитель, и хранитель верный Империю воспевшего пера, Певец свободы, но и друг царя. \Да, он как все, он как канатоходец, Как чёлн меж подлых сцилл и злых харибд, Он не кумир, он жалкий инородец, Предмет насмешек, жертва злых обид. Ну, развлекал наперсников разврата, Как Лермонтов потом их всех назвал, Ремейки делал, западного брата Переводя, приврав, пересказал. \Ну, создал европейский жанр в искусстве, Пусть для элиты, но и весь народ Доволен был, что смог вдруг прикоснуться К тому, чем европейский мир живёт. Ну, показал, что и по-русски можно О чувствах и идеях говорить, И о Свободе, правда, осторожно, Державе чтоб вреда не натворить. \Поскольку семя из плодов заморских На русской почве всходов не даёт, Он был одним из этой жалкой горстки, Кого культурой мой народ зовёт. Бездельники, что начитались книжек И просвещать надумали низы, И чтобы быть к низам народным ближе, Использовали ясный им язык. \Ну, маргиналы, словом, диссиденты, Свою мораль пытались навязать, Они - бельмо в глазу, интеллигенты. Им для народа надо бы писать. Его смешить и льстить ему безбожно, Величьем общим личную ничтожность читателя прикрыть, его слугой \Представиться, пусть в шляпе дорогой. Себя я представляю в роли этой, Сюжет из сказки первобытной взяв, Разбавив матом с юморком и жестью, Я бы строчил, чтоб капала слеза, Чтоб Ё- читатель книгой был доволен, И Ё-издатель - счастлив и богат. И Ё- страна, любимая до боли, О Ё- врагов точила бы рога \Так богатеть, потребу массы зная, Богатых дураков лелея спесь, Дух элитарный в вирши загоняя, Я мог бы, но покуда совесть есть, Беру пример пусть и не с очень умных, Ранимых, безалаберных и шумных, Творцов, чей неизвестен миру ранг, А не с крутых и наглых словно танк. \Я презираю выскочек успешных, Из храма слова сделавших бордель, Простит меня пусть Пушкин, друг сердеШный, И критике как славе есть предел. И дышат красотой его страницы, И речь его прозрачна и чиста. К его стихам хотел я причаститься И как к святыне приложить уста. \Он в душу мне проник своей строфою, И поделился мастерством со мной. И сложный код его души освоив, В его стихи я втиснул опыт свой. Я знаю, предстоят огни и воды, И труб фанфарных пламенная медь, Коль не дано судьбою иль природой Мне утонуть, смириться иль сгореть. \Совсем непросто в мире быть поэтом, Ловцом, который с волнами борясь, Покой забыв, забрасывает сети В глубины чувств и смыслов, всякий раз Он рад бывает очень в те мгновенья, Когда в сети его стихотворенья Блестящих и неповторимых слов блеснёт живой трепещущий улов. \Поэзия ему как будто море, и каждая строка – ему волна. Она поёт в волнующемся хоре и точной рифмой пенится она. И рад поэт безмерности простора, где он, порой с судьбой своею споря, манящий сквозь грядущего туман увидеть хочет берег дальних стран. \Гармонией созвучия и и ритма Она влечёт и лечит от тоски, Она как заклинанье и молитва, Прибой морской, ласкающий пески. Она обкатывает гальку чувства, И превращает жизнь саму в искусство, И совершенством слов и форм маня, Всю грязь с души смывает нам она. \Но море заштормит, и сломан парус, И порвана его волнами сеть, И с грустью глядя на стихии ярость, Он может в этих волнах умереть. Мир без него опять реальным станет, Но только всё же, что-то потеряет. Ах, да, в нём не останется чудес, Он снова станет скучным, наконец. \Стихи поэту – это цель и средство, То, чем и для чего поэт живёт, То, что он получает как наследство, И то, что сам в наследство отдаёт. Душой запечатлённые мгновенья, Простых и вечных истин откровенья, И мудрость чувств и страсть его ума, А иногда тюрьма или сума, Изящных мыслей тонкая словесность Меж признанных бездарностей безвестность, Предчувствие грядущих лет и книг. Они – души в тюрьме бессловья крик И трудный путь сквозь тьму сплошную к свету. Пошляк и плут не может быть поэтом. Чтоб быть им, нужно за страну краснеть И правду всю в глаза сказать ей сметь. \Страной своей, поэзией, любовью Блажен, кто на поступок вдохновлён. И словно в новоявленного Бога Лишь в них одних безмерно верит он. Но Бог – лишь только отраженье веры. Талант, удача, счастье в полной мере Даются как награда лишь тому, Себе кто может верить самому. \И каждому дана своя дорога, И все должны пройти её, любя. И то не важно, веришь ли ты в Бога, Куда важнее, веришь ли в себя. Тому, кто с детства Богом поцелован, Тому дано божественное слово, Но понимая, кем он так любим, Легко он может заиграться с ним. \Ни страха он не ведает ни края, С прямой дороги норовит свернуть, И попадает рано в сени рая, Земного бытия кончая путь. Среди людей уменьем он отмечен: Легко в обычном шуме звуки речи Бесплотных вечных духов различать, Уменьем знаки свыше замечать. \Не потому ль ему талант даётся, Чтоб в жизни пешкой жалкою не стать? Немногим, впрочем, это удаётся - Впотьмах к причалам ложным не пристать. Ждать часа своего – совсем не худо. Хоть наша жизнь - лишь ожиданье чуда, Но лишь одна она, скорей всего, Чудесней в мире чуда самого. \Увы, поэты погибают рано От ран в бою иль на кресте любви, Душа стихом кровоточит как рана, И лоб венком терновника обвит, Но проживи они чуть-чуть подоле, Они куда мудрее стали б, что ли, Чувств юных свежесть хоть и потеряв, Приобрели бы, верно, сносный нрав. \А, может, потому они так бурно В огне страстей сжигают жизнь свою, Что понимают: всё же это дурно – В покое умереть, а не в бою. Не многие из них сбирают с миру По нитке, превращая сердце в лиру. Поэт не знает слова «компромисс». Во всём он и всегда максималист. \Лунатикам подобны все поэты, Ступающие по карнизу рифм. Хожденье будет продолжаться это, Пока невежды не одёрнут их. Не потому ли, что так к небу близко, Живут поэты тоже в зоне риска. Коль пережил спокойно сорок лет, Скорей всего, увы, ты не поэт.\В заоблачных мечтах своих витая, Поэт в другой реальности живёт. Друг вольных муз. О, простота святая! Он за собой других туда зовёт. За это он порою и страдает, Порой никто его не понимает. \В душе поэтом, может, был Христос, Когда он нам любовь и веру нёс. \ Читатель мой, на Пушкина не буду Валить все недочёты и грехи. Они мои, хотя я верю в чудо, Преображенье духа и стихи. Когда же ищешь ты в стихах иное, Оставь мои октавы ты в покое, Деревья надо по себе рубить, А не гневиться, злиться и грубить. \Герой моей поэмы сам в трёх лицах И словно в разных временах живёт, И жизнь его как сон, что многим снится, О том, что кто-то нас с тобой спасёт. А царь – спаситель – это вера в чудо, Что некогда придёт он к нам оттуда, Где словом не мостят дорогу в ад, И будет ни тиран, ни ретроград, \Ни вождь воров, ни олигархов консул, Ни ставленник опричников лихих, Себя который ставит рядом с солнцем, И ради трона поощряет их. Увы, всегда цари- враги свободы, Нелепо нам слагать им дружно оды. Свобода – это царство без царей, И надо бы сложить нам оду ей. \Я знаю, мир враждебен изначально. И чтобы приспособиться к нему, Как это ни звучало бы печально, Быть прежде нужно сильным самому. И не надеяться, на то, что где-то Все люди станут исполнять заветы. Хотя, легко —свои советы дать И гордо удалиться отдыхать. \И я не Бог, чтоб раздавать ответы На разные вопросы. Просто знай: Ищи в себе их, помни, лучше это, Чем слепо верить в благодать и в рай. Живи трудом, ничем не беспокоясь. Ведь Бог наш – это просто наша совесть, Наш старый Бог, кого мы предаём, Когда не сердцем, а умом живём. \А верить нужно, потому что вера Отчаяться в несчастье не даёт И оставляет отпертыми двери, Куда
