Депрессия

деревом сидел ошарашенный кот, злобно шипя и отплёвываясь от перьев. Ворона, что-то клевавшая до этого в  траве, долбанула его тяжелым, как паяльник, клювом и взгромоздилась на ветку, оглядывая кота, то одним,    то другим  глазом и явно ругала его, на своём, вороньем языке. Незадачливый  охотник, обиженно  мявкнул в ответ и делая  вид, что  ворона  ему  неинтересна, вальяжно  переступая, скрылся в  траве.
Охранники смахнули холодный пот, спрятали пистолеты  и молча смотрели в  след уходящему зверю, который  сегодня не  сумел забрать  чужую жизнь, но  готов это  сделать завтра. Разговаривать не хотелось, тоска леденила  душу.

Тяжелая дверь открылась, Сидоров прошел по коридору остановился перед дверью, прочитал табличку, и убедившись, что  пришел правильно, постучал в двери не дожидаясь приглашения, вошел.
Молодая врач, та, что приезжала за Людмилой, сидела за столом. Подняв от  бумаг глаза, внимательно посмотрела на стоящего перед нею Александра. Молча нажала кнопку, укреплённую на столе, в кабинет вошла женщина, встречавшая его у калитки.
- Тётя, Дуся, вот вам деньги, передайте кому-либо из  свиты этого  не бедного человека, что бы сбегали в магазин  и купили его жене чего-нибудь вкусненького, да уложили в пакет как передачу. Больная не в том состоянии, чтобы её травмировать забывчивостью мужа! –
-  Я слушаю вас? -  Отдалённо знакомый голос заставил Александра  вздрогнуть,  он когда-то его слышал. Но только где и когда?   Это  для него оставалось  волнующей загадкой.  
Присесть  не предлагали,  усесться на стул, стоящий  перед столом, не хватало решительности,  одолевала странная  робость.  
Он чувствовал, что этот насмешливый  взгляд чёрных глаз, читает  сокровенные мысли, которые, он старается прятать даже от самого себя. Чувство опасности, которое стало развиваться в нём после удара  милицейской дубинкой, зашевелилось, предупреждая о  грядущей беде.
Страх шершавой, петлёй перехватывал горло. Откашлявшись, Александр поинтересовался состоянием жены, посетовал, на нежданно свалившуюся болезнь. Спросил: - Можно ли  пообщаться, поговорить с женою? -
-  Конечно, можно! -  
- Вы как предпочитаете остаться с нею, наедине в закрытой палате, или чтобы вас тётя Дуся охраняла? Это единственный не считая меня человек, которого ваша жена не пытается убить! -
   Вы даже не задумались, в состоянии ли она отвечать на вопросы и есть ли у неё память? –
И вдруг резко сказала, как выстрелила: - Сам-то всё помнишь?- И продолжила обычным голосом:
- Кроме нанесённых ей обид она не помнит ничего. В ней горит жажда мести, за гибель сына и внуков, за исковерканную жизнь, за постылое богатство!   Пойдёте  беседовать, или как? -
В дверь постучали, тетя Дуся принесла пакет с фруктами: - А вот и  передача любимой жене,  неси ей касатик! Пойдём, палату открою, только ты не пугайся, с неё  ещё маска зверя не сошла, день сегодня пасмурный, видишь, солнышка нет, а без солнца злые силы её  не отпускают. Она сегодня на санитара Митьку кинулась, на силу отбили бедолагу, пока  вызволяли   она, у  швабры  ручку  перекусила! -
Говорливая санитарка  обратилась к врачу: - Ольга Валерьевна, а почему она так  мужиков не любит, прямо звереет от одного вида? -
И потянув Сидорова за рукав, опять заворковала: - Ну, пойдем милок, твою жену проведаем, я вас в палате одних оставлю,  двери на ключ закрою, что бы кто ненароком не помешал, соскучился поди, родимый! Это она на чужих мужиков, как зверь кидается, укусить хочет! Тебя родного, поди любит? Иди, уважь голубку свою, приласкай её  родимую! - И подталкивая, старалась выпихнуть Александра в коридор.
Он отбивался,  как только мог, положил пакет с передачей  на стол врача, и запинаясь произнёс: - Можно я к ней в следующий раз приду, когда ей лучше станет, а вы вот  угощайтесь.- Тыкал он пальцем в пакет
- Ну, ты молодец, нашим же добром и нас угощаешь, ты денег на этот гостинец давал, чтобы угощать. Сам на миллионах сидишь,  а в больницу без передачи приехал. -  Рассмеялась санитарка.
Вернув старые привычки, Александр действительно не имел денег в карманах,  рассчитывался по карте или брал в долг  у водителя, зачастую забывая отдавать.
Упрёк пожилой женщины пришлось выслушивать молча. Он не помнил, как вышел из калитки, состояние у него было такое, что хоть бери верёвку и вешайся
- Ну, что уставились, пошли отсюда к машине, делать здесь  нечего!-  
Ворона всё это время сидевшая на ветке, с громким криком сорвалась с места, и обгадив непокрытую голову Александра, скрылась среди деревьев. От бессильной злобы  Сидоров скрипел зубами. Вытирался носовым платком и почти бежал по аллеям больницы.